Изменяя правила

Люкс Сагара

Обмахиваясь рукой, я выпрямляюсь.

— Тебе не жарко?

В отличие от меня, Синдзо полностью одет. Перевожу взгляд со своей майки на его элегантный пиджак, с шорт на его длинные брюки. Уверена, он вспотел, но ничего не отвечает. Если подумать, то с тех пор, как приехала, я не слышала, чтобы Синдзо разговаривал. Ни со мной, ни с Джуном.

— Раньше ты был добрее, знаешь?

Это неправда. Он и раньше мне не нравился. Синдзо всегда слишком осторожен, слишком внимателен, слишком опытен. Общение с Рулзом научило меня тому, что у совершенства

всегда есть тёмная сторона. Чем больше света мы стараемся привлечь, тем больше теней за нами.

А у Синдзо теней должно быть много.

Когда я с ним познакомилась, он уже был правой рукой Джуна. Думаю, Синдзо видел и делал ужасные вещи. Повезло, что ему приказали за мной следить, а не убить.

Отчаянно желая оставить между нами как можно больше пространства, я поворачиваюсь к нему спиной и иду к вишнёвым деревьям. Бесцельно брожу среди них, пока моё внимание не привлекает приглушённый звук, возможно, вздох.

Я резко замираю прислушиваясь.

Шшш.

Доносится с задней стороны дома. Привлечённая этим звуком, начинаю обходить здание. Постепенно атмосфера меняется. Бетонные стены уступают место дереву и рисовой бумаге. За панелями движется тень, побуждая меня искать щель, чтобы понять, что происходит внутри. Так, я нахожу вход в помещение, похожее на додзё.

Движимая любопытством, я снимаю обувь и вхожу. Внутри царит простая и спокойная атмосфера с хорошим освещением. Никогда раньше я не ходила босиком по татами. Ощущение приятное. Шаг за шагом я пробираюсь к задней части комнаты, где две панели расположены бок о бок.

Звук, который слышу, доносится оттуда.

Чем ближе я подхожу, тем чётче он становится.

Шшш. Шшш.

Как только выглядываю за перегородку, моё сердце сбивается с ритма. Внутри стоит Джун. Его обнажённая грудь блестит от пота. Каждый раз, когда он делает выпад вперёд, его мышцы сокращаются, а когда возвращается в исходное положение, они расслабляются. Он мастерски владеет древней катаной. Как только катана рассекает воздух, я слышу звук, который привёл меня сюда.

Шшш.

В замешательстве хмурюсь. Невозможно, чтобы Джун не заметил моего присутствия, но он не поворачивается в мою сторону и не приказывает мне уйти. Он продолжает выполнять одно и то же движение, будто хочет довести его до совершенства. С тех пор как я его встретила, Джун всегда притягивал мой взгляд.

Но сейчас всё по-другому.

Я не могу не смотреть на него.

Я опускаюсь на колени на татами и замираю, созерцая его. Блестящие от пота виски, сосредоточенный взгляд, сила напряжённых мышц. Тот, кто сказал, что он не способен контролировать себя, либо хотел дискредитировать его, либо лгал, потому что я не думаю, что когда-либо встречала человека, более привязанного к правилам и традициям, чем Джун.

Уважение. Верность. Честь.

Вот о чём я думаю, когда смотрю на него.

По крайней мере, до тех

пор, пока мне не вспоминаются тела его дяди и двоюродного брата, лежащие на полу. Мёртвые. Я на мгновение закрываю глаза, чтобы прогнать это воспоминание. Когда снова открываю их, Джун уже убирает катану в ножны. Положив оружие на подставку, он кланяется в знак почтения и направляется в сад.

Я как можно быстрее надеваю туфли и бегу за ним, и нахожу в саду. Он сидит на земле, прижавшись спиной к стволу вишнёвого дерева, а между его губами уже зажжена сигарета.

— Раньше ты была более осмотрительна, когда шпионила за мной.

— Я не шпионила, а наблюдала.

На долю секунды он приподнимает уголок рта, рисуя улыбку, которая исчезает вместе с облаком дыма.

Хотя Джун и не приглашал меня, я сажусь рядом с ним. Подбираю с земли цветок вишни, кручу его между пальцами, разрываясь между желанием что-нибудь сказать, и страхом, что могу испортить момент. За последние несколько дней мы стали ближе, но до взаимопонимания нам ещё далеко.

Я уверена, что если бы Джун отбросил свою гордость и решил зайти ко мне в спальню, всё могло бы наладиться. По крайней мере, мы бы не чувствовали всего этого напряжения каждый раз, когда оказываемся рядом.

— Ты когда-нибудь задумывалась, почему цветение сакуры так красиво?

Его вопрос застаёт меня врасплох.

Он тушит сигарету и пересаживается ближе. Я вздрагиваю, когда он касается цветов в моей руке, а затем и моей кожи. Одну руку он кладёт под мою, чтобы держать её неподвижно, а другой чертит невидимые узоры на моей ладони.

— B их жизни есть что-то прекрасное, но одновременно и что-то трагическое, ведь она длится всего несколько дней. — Его взгляд теряется в пустоте, но внезапно становится ярче. — Мало кто знает об этом, но цветки достигают пика красоты как раз перед тем, как упасть.

От его взгляда в груди сжимаются тиски.

Три года назад я тоже была на пике.

Мы оба были на пике.

А потом мы упали.

Он смог подняться. А я просто спряталась.

Его большой палец невесомо касается моего запястья.

— Моя тётя любила этот сад. Она посадила в нём десятки разных растений. Перед смертью она взяла с дяди обещание похоронить её прямо под вишнёвым деревом. Оябун мог бы посадить всего одно, но вместо этого он создал всё это.

— Очень романтично.

Джун отпускает мою руку и качает головой.

— Мой дядя никогда не был романтиком, но свою жену он любил до безумия. Он говорил, что её обожают вишнёвые деревья, потому что она похожа на их цветки: хрупкая и нежная, но в то же время упорная и боевая. — Выражение его лица смягчается. Но лишь слегка. И на мгновение. Затем Джун вновь обретает контроль. — Ты похожа на неё, знаешь?

Узел в горле перехватывает дыхание. Мне не нравится ни то, как потемнело его лицо, ни настороженный тон голоса. Небо над нами чистое, на горизонте не видно ни облачка, но, несмотря на это, меня не покидает ощущение, что вот-вот разразится буря.