Измеритель
Шрифт:
– О, ты тоже при оружии, где нашел?
– Да в «разрешительной», только патронов там нет. Двенадцатый калибр.
– Двенадцатый? Мы там, в оружейке, пять помповых нашли и патроны к ним, по-моему, двенадцатый, дома разберемся. Вон у меня полная сумка патронов всякого калибра.
Распределив равномерно оружие и боеприпасы среди всех, отряд направился в сторону убежища. Как и решили ранее – пошли в обход. Дорога была длиннее, чем если бы шли напрямую, но то ли из-за улучшившейся погоды (ветер и дождь заметно стихли) или потому, что дорога была в лучшем состоянии, а скорее по обеим причинам, дошли гораздо быстрее. Весь поход занял почти два с половиной часа. Это было самое длительное нахождение на поверхности с момента катастрофы. Но результат того стоил. Теперь маленькое выжившее общество обеспечено лекарствами и оружием.
Глава 10
Неожиданная
Полумрак основного убежища скрывал большие разрушения. На верхнем этаже тускло горели немногочисленные уцелевшие аварийные лампы. Этот уровень пострадал сильнее, чем нижний: перекрытия местами обрушились под тяжестью осевшего здания, когда-то находившегося сверху, и комнаты, запланированные под склады, приобрели вид как после бомбежки. Из десяти вентиляционных шахт более или менее функционирующими остались всего две. Поэтому в помещениях обоих этажей стояла ужасная духота. Люди скопились на нижнем уровне убежища, в местах, где создавалась хоть какая-то видимость свежего воздуха, и основной целью их существования было выжить, а для этого надо копать. Туннель заменял собой все: был целью жизни, работой, времяпрепровождением и развлечением в одном, так сказать, флаконе. Складывалось впечатление, что уже никто и не понимает, зачем они копают. Монотонно, как роботы на конвейере, тянут в бесконечной цепочке мешки с землей, передавая из рук в руки. Люди, освободившиеся после смены, падали на матрасы, как выключенные механизмы, чтобы забыться в беспокойном сне и через восемь часов снова встать и продолжить. Впереди великая цель. Там их ждали родные и друзья. И самое главное – свобода. Топливо для двух уцелевших дизелей пришлось экономить, поэтому работал только один, чтобы поддерживать минимальное освещение и вентиляцию. До соединения туннелей оставалось каких-то сорок пять метров, и вдруг возникло это неожиданное препятствие в виде непонятного фундамента или стены.
Возвращаясь назад, можно сказать, что с самого начала как-то не заладилось. Во-первых, в связи с неплановым экстренным госзаказом пришлось вызвать в выходной день на работу одну смену рабочих, что само по себе не являлось чем-то необычным и довольно часто практиковалось. Но тут появилось и «во-вторых»: учения – совершенно неуместные и, по мнению многих, лишние. После чего, за суетой учений, пропустили сигнал оповещения боевой тревоги «Атом». Правда, не то чтобы пропустили, восприняли несерьезно. А когда дошло, что шутки и игры закончились, тогда и попытались спасти все, что можно и нельзя. Охрана с проходной собрала и увела несколько человек с улицы, которые находились рядом с заводом.
Первые сутки после Удара. Думали, все, конец. Связи нет, электричества нет, воздуха нет, двери не открываются. Часы до смерти считали. Потом кое-как завели дизельгенераторы. Появился свет и относительно свежий воздух. К людям пришло осознание того, что им дали шанс и надо продолжать бороться за жизнь. Но если не удастся найти выход на поверхность, то надолго этой борьбы не хватит. Двери открыть нельзя – надо выкапываться, а если копать, то в сторону второго убежища. Теперь это стало смыслом жизни всех уцелевших. Копали остервенело, не жалея ни себя, ни других. Сразу после того, как пробили стену убежища, произошла усадка почвы и во вновь выкопанном проходе завалило троих человек. Неимоверным усилием их откопали, но двоих рабочих спасти не удалось. Учась на своих же ошибках, начали укреплять стены и потолок прокапываемого тоннеля. Настоящий праздник случился на седьмые сутки, когда нашли обрыв телефонного кабеля. Ни на что уже не надеясь, восстановили, попробовали позвонить и… о чудо, им ответили. В соседнем убежище есть выжившие люди, и им удалось восстановить выход во внешний мир. От этой новости сил прибавилось. Люди вгрызались в глинозем, проходя метр за метром. Отработанную породу выносили на верхний этаж, засыпая поврежденные комнаты, тем самым окончательно отрезая себе старый проход на поверхность. Под опоры шел любой подходящий подручный материал. Но тут, когда тоннель уперся в цельный железобетонный фундамент, энтузиазм словно рукой сняло. Попытка обойти его не увенчалась успехом и стоила потери драгоценного времени. Пришлось пробиваться через эту с виду непреодолимую преграду.
Разрушение прочной и толстой бетонной стены стало похоже на вгрызание термитов в баобаб и заняло целую неделю. Один дизель не обеспечивал потребностей огромного убежища, поэтому сказывалась нехватка электричества, а соответственно, и свежего воздуха. Месяц они роют землю, как гномы в пещерах, и конца и края этому не видно – стала накапливаться усталость. Всех охватила апатия и ощущение бесполезности борьбы за существование, которая сменялась приступами истерии и агрессии. Приходилось заставлять работать силой, убеждать, разговаривать по душам и снова грозить, и, несмотря на все задержки, тоннель медленно углублялся. За монолитной бетонной конструкцией толщиной в пятьдесят сантиметров лежал слой из блоков, и когда кирка, наконец, со звоном провалилась в пустоту, люди завороженно замерли, а затем, как маленькие дети, ринулись смотреть, что же там внутри. Из маленькой дырочки потянуло свежим воздухом. Как ни светили фонариком, разглядеть ничего не удалось. Проверив воздух на наличие радиоактивных примесей и ничего не обнаружив, решили расширять проход до приемлемого размера. И вот, по истечении четырех часов, бригада стояла посреди широкого коридора. Налево и направо, насколько хватало света фонарей, уходили гладкие бетонные стены. Под ногами ровный асфальт, покрытый толстым слоем нетронутой пыли. В этом тоннеле воздух был непривычно свеж, тянуло легким сквозняком, что говорило о хорошей вентиляции. Ориентир – телефонный кабель разветвлялся на потолке в виде крестообразного соединения, и два его конца уходили в северном и южном направлениях, короткий же отрезок кабельшахты упирался в противоположную бетонную стену.
Посовещавшись по телефону, начальники обоих убежищ решили отложить исследование нового тоннеля до полного воссоединения. На всякий случай, хотя не было выявлено никаких следов обитания в нем кого-либо, напротив пролома был выставлен вооруженный пост.
* * *
– Док, вставай. Да проснись же ты! Максим, зовут тебя.
С трудом разлепив глаза, тупо посмотрел на хозяина руки, которая упрямо трясла Изотова за больное плечо. Это был Сашка Латышев.
– Да встаю, отстань, – врач протер кулаками глаза и сладко потянулся. – Все, проснулся я.
– Здоров же ты спать. Почти сутки на массу давил.
– Сколько времени прошло? – спросил он, спуская ноги с кушетки. – Чего так плечо ноет, наверное, вчера тяжестей натаскался… Или это было позавчера?
– Да говорю же, сутки без малого, как вы с поверхности пришли. Тут все, кто наверх ходил, в сон впали, но ты вообще все рекорды побил.
– Это от радиации… точнее – защитная реакция организма… во сне он лучше восстанавливается, ну где-то так, – Максим попытался сформулировать мысль, широко зевнул и, сняв кошку с кровати, легким пинком отправил ее погулять по убежищу. Она протестующе мяукнула и, подняв по-хозяйски хвост, отправилась искать объекты для игры. Вот кому хорошо. Никаких проблем, никаких родных. Поела, поиграла и спать. Хотя, конечно, и натерпелась она по вине людей.
Настроив резкость зрения, а грубо говоря, проморгавшись, Максим попытался восстановить в памяти последние события. Помнил, как спустились в убежище, прошли в дезактивационную камеру, вещи оставили там. Помывшись и переодевшись, собрались в общей комнате. Все отчего-то радовались, хлопали по плечу (вот чего так плечо болит, отбили). Помнил, как прозвучала команда: «Всем отдыхать». Вот как добрался до кушетки, помнил смутно, кажется, его кто-то поддерживал. А потом все, темнота, глубокий здоровый сон без сновидений.
– Кто, ты говорил, меня зовет? – обратился врач к Саше.
– А, да, Виктор всех собирает, на разбор полетов, сказал. И там что-то случилось в тоннеле у соседей. Звонили недавно.
– Вот когда ты научишься самую важную информацию сразу выдавать? – пожурил Изотов Сашку, торопливо натягивая свои «довоенные» джинсы и выцветшую футболку. Блин, похудел как за месяц. В последнее время ходил в основном в камуфляже, а свою одежду надел – она висит мешком. – Ничего, сойдет. Не на свадьбу, – с этой мыслью он и пошел на собрание.
* * *
В комнате Виктора все уже собрались, говорили на нейтральные темы и, наверное, ждали только Изотова. Становится традицией, что все встречают его осуждающими взглядами: «Мы тебя ждем-ждем, а ты…» Посмотрев на заспанные рожи, он сразу сделал вывод, что не один путешествовал по царству Морфея. В отличие от основной массы народа, Виктор был выбрит, свеж и бодр. Сидя за столом, оглядел присутствующих и начал без предисловий:
– Подведу итог: хорошо сходили. В результате мы теперь вооружены до зубов. Инженеры, надо нам теперь оружейку делать. Столько оружия не должно просто так по углам валяться. Подберите комнату в убежище, двери укрепите, лучше дополнительную решетку наварите, с окном, чтобы при открытой двери защита была. Максим, ты ящики свои еще не перебирал? – Изотов отрицательно покачал головой.