Измеритель
Шрифт:
– Давай, займись ящиками, потом выдай резюме, чего нам не хватает, а что нормально… в достатке. И самое главное. Где-то около часа назад с нами связались соседи. Они, наконец, пробились сквозь фундамент. И попали… как бы это лучше обозвать? В бетонированный туннель. Направление с севера на юг. Квадратного сечения. Со стороной около трех метров. Что это такое, точнее, куда он ведет, я не знаю, они тоже не знают. На схемах этого туннеля нет, но по косвенным признакам понятно, что этот проход строился вместе с нашими убежищами и вообще вместе с заводом. По логике его нахождения, все в этом месте строилось практически одновременно, я могу предположить, что данное сооружение тянется вдоль всего промышленного сектора и соединяет всю промзону. Или это подземный проход из центральных районов, областного правительственного здания за границу города, но это очень уж далеко и вряд ли реально. В общем, мы пока решили до нашего соединения этот тоннель не исследовать. Как далеко мы прокопали?
– Если сечение этого объекта пять метров, то мы к нему подойдем, при сохранении темпов работы, часов через двадцать, плюс день-два
– Хорошо, максимально ускоряйтесь. Если надо, создайте еще бригаду. Это дело первостепенной важности. Собрание закончено.
Выйдя из комнаты, Изотов остановился, размышляя о туннеле, но все идеи и фантазии забивало протестующее урчание желудка. И не удивительно: в последний раз он ел позавчера. Надо что-то съедобное срочно закинуть в топку, а уж в процессе пережевывания обдумать услышанную на собрании информацию. В дальнем конце большой комнаты женщины оборудовали что-то вроде общей столовой. Вот туда Максим и направился. Быт и распорядок жизни в маленьком человеческом обществе сложился по образу монашеской общины. Люди выполняли порученные им работы, питались в общей столовой одинаковой пищей. Только вот религиозной службы не было. А если они не монахи, то прямо коммунизм какой-то, хоть плакат вешай: «От каждого по способностям, каждому по потребностям», только не к такому коммунизму стремились наши деды. Потребности очень сильно уменьшились: поесть да поспать, вот и все потребности на данный момент. С этими философскими мыслями Максим, взяв тарелку с макаронами по-флотски (фирменное блюдо последнего времени), уселся за длинный монтажный стол, используемый как обеденный. Не прошло и нескольких секунд, как рядом со своей тарелкой в руках рухнул Серега. Довольно высокий, сухощавый, с постоянно грустным лицом Пьеро, Тимофеев был тем незаметным стержнем, который держал на себе все – весь этот огромный объем работы. Причем выполнял он его как-то легко, непринужденно, можно сказать, играючи.
– Что ты по этому поводу думаешь? – произнес Сергей с набитым макаронами ртом.
– По поводу туннеля? – утвердительный кивок в ответ. – Даже и не знаю. Судя по направлению – на севере Чертов овраг: довольно глубокий, по дну которого течет речушка Рачевка. Там туннель, если только он не уходит значительно глубже, в любом случае прервется. Что он в центр идет – я не верю. Смоленск – город небольшой, и о таком глобальном строительстве поползли бы слухи. Скорее всего, этот туннель соединяет какие-то объекты в этом районе. Так… если подумать, на севере у нас «Аналитприбор», «Опытный» завод и «Кентавр», а на юге «Кристалл», «Завод радиодеталей», и совсем далеко – ТЭЦ-2, остальное по мелочи.
Напротив них с грохотом, соответствующим его массивной фигуре, опустился на стул Виктор с кружкой чая.
– Я смотрю, собрание стихийно продолжается. Включите меня в свой малый худсовет?
– Да, конечно, подключайся, – и Изотов специально для Виктора повторил свои соображения по поводу найденного объекта.
– Я тут некоренной житель, два года всего служу, хотелось бы исторический экскурс про это место. Слухи там, истории разные…
– А что рассказывать? Все эти заводы построены в шестидесятые годы прошлого века. Тогда же и убежище, наверное, да и туннель этот, скорее всего. В детстве я жил в том микрорайоне, куда мы ходили, поэтому все хорошо здесь знаю. Помню, мальчишками мы рассказывали друг другу жуткие истории про огромное бомбоубежище на территории «Измерителя», но, честно говоря, я про туннель даже и не слышал. Нет, конечно, есть в Смоленске байки про подземные погреба под Соборной горой и ходы, которые ведут из центра города за пределы крепостной стены. Так это древние, со времен царя Гороха, и их никто никогда не видел, а тут вполне реальный и относительно новый…
– Да, не особо ты прояснил ситуацию. Ну да ладно. Сейчас, как уже говорил, воссоединиться надо. Плохо нашим там, гораздо хуже, чем нам. А туннель – дело будущее, хотя и немаловажное. Пойду, посмотрю, что мы там накопали. – Виктор допил залпом чай, встал и своей развалистой, немного неуклюжей, медвежьей походкой направился в сторону работающих в другом конце огромного помещения людей.
Кто бы знал, как Максим был заинтересован в воссоединении! Хоть где-то глубоко в душе он и смирился с возможной потерей своей семьи, но все-таки болезненной занозой в сердце сидела надежда: «А вдруг они там?» Сколько раз он хотел попросить позвонить в соседний бункер, чтобы поставить все точки над «ё», но в последний момент постоянно останавливал себя доводами. «Страшно ведь: а если их там нет? Тогда все – надежда рассыплется в прах. А если это ошибка? Поэтому он предпочел дождаться, пока соединятся туннели, и выяснить самолично, воочию. Вот Серега понимает. Как-то они сидели и разговаривали по душам. Он показал фотографию в рамке, которую подобрал на своем старом рабочем месте, в одном из выходов на поверхность. На снимке был он, рядом красивая брюнетка с карапузом на руках. Его семья осталась в Пригорском, это километрах в пятнадцати южнее границы города. Они, скорее всего, выжили. Раньше каких-то двадцать минут на машине. Рядом когда-то… и в то же время бесконечно далеко сейчас. А моя семья… возможно, в ста метрах – и так же недосягаемы… Ладно, хватит лирики, работать надо!»
Решительно поднявшись из-за стола, Максим пошел в сторону лазарета. Необходимо было перебрать богатство, доставшееся из прошлой жизни, чтобы как-то продлить настоящее.
* * *
Создание еще одной бригады и личный контроль начальника убежища, который, как Дамоклов меч, висел над рабочими, незамедлительно дали результаты. Вместо двадцати часов расчетного времени, бригада подошла к стене туннеля через шестнадцать. Осталась мелочь: несколько метров грунта, да пробиться сквозь стену из самого лучшего сорта цемента, которую соседи проходили почти неделю. Правда, жители убежища, где оказался Максим, находились в более выгодном положении. Неограниченный источник энергии, который у них был, позволял подключать электроинструменты, такие как «болгарка», перфоратор и цепная электропила. Все это сокровище было найдено в цехе и после небольшого ремонта активно использовалось в работе. Столь быстрое продвижение создало трудности с доставкой материалов для крепежа. Оставшегося стройматериала явно не хватало для всего прохода. И пока проблема не стала критической, решено было снарядить еще одну экспедицию. Три человека, вооруженные двумя помповыми ружьями и автоматом Калашникова, обеспечивали охрану шести рабочих. Новоиспеченный экспедиционный отряд выдвинулся по уже протоптанной дороге в сторону уцелевшего цеха.
Погода на поверхности встретила людей тишиной и спокойствием. Лопасти ветряков лениво рассекали воздух. Темные свинцовые облака неподвижно висели над головой и были похожи на тяжелое ватное одеяло. Заметно похолодало. Одинокие снежинки кружили в воздухе и, опускаясь на землю, быстро таяли. Видимо, буйство стихий успокоилось или, как называют это в научных книжках умными словами, «метеорологический шок», связанный с воздействием большого количества выпущенной на свободу термоядерной энергии, закончился. Устанавливалась долгая холодная ядерная зима. Невысокая елка, стоявшая недалеко от входа в убежище и уцелевшая после ударной волны, поменяла окрас и стала ярко-рыжей. Белые снежинки, не тающие на еловых лапах, дико, непривычно и причудливо смотрелись на красноватом оттенке хвои и лишний раз подчеркивали, что мир безвозвратно изменился.
Отряд, сохраняя боевой порядок (двое вооруженных ружьями впереди, затем рабочие и замыкающий с автоматом), медленно двигался среди руин. Стояла мертвая тишина, прерываемая шарканьем ног и редкими скупыми переговорами. Как не вязалась она с грохотом и шумом автомобилей, звучащих тут каких-то пару месяцев назад.
В этой тиши где-то вдалеке на юге прозвучал тоскливый вой. И вдруг буквально рядом, среди разрушенных зданий цехов, протяжно, басовито, с притявкиваньем ответила мощная собачья глотка. Столько было силы и угрозы в этом звуке, что далекий конкурент сразу замолчал, признав главенство собрата. Отряд замер в нерешительности – столкновение с этим псом не входило в планы людей. У зверя было другое мнение насчет непрошеных гостей, эта добыча ему знакома и желанна. Видимо, вой был сигналом к началу охоты. Вокруг среди нагромождения рухнувших плит и балок замелькало множество небольших поджарых теней. С разных сторон постоянно слышался глухой утробный рык. Командир отдал короткий приказ, и отряд приготовился к круговой обороне, а рабочие вооружились кусками арматуры и камнями, в большом количестве валяющимися на дороге. Сухой щелчок снятого с предохранителя автомата прозвучал как выстрел в неожиданно наступившей тишине. Люди, поблескивая линзами противогазов, напряженно вертели головами, пытаясь разглядеть источник опасности, но казалось, что страшные тени окружают отряд со всех сторон.
В центр отряда рыжей молнией ворвалось сильное тело огромного пса. Оскаленная морда была обезображена шрамами от затянувшихся язв. Ловким движением увернувшись от удара куском арматуры, направленного в голову, зверюга рывком вцепилась в вооруженную руку. Громкий вопль человека не заглушила даже натянутая на лицо маска противогаза. Как по команде, с разных сторон на людей бросилось около десятка разномастных псов. Дружный залп двух помповых ружей и очередь из автомата прервали атаку нескольких собак. Застигнутые на полной скорости зарядами смертоносного свинца, они с визгом закрутились в радиоактивной грязи. Остальные, видя безуспешность лобовой атаки, сменили тактику и стали обходить вокруг отряда, постепенно сужая круги и выискивая момент для прыжка. Одиночные и малоэффективные выстрелы не позволяли им приблизиться. А в центре отряда шла своя битва. Вожак, это был именно он, вцепившись своей пастью с длинными клыками в руку рабочего и не обращая внимания на обрушившиеся на него удары арматурой, пинки, упорно вытаскивал свою добычу из круга людей. Один из обладателей помповика развернулся спиной к атакующим, чтобы выстрелить в упрямого пса, но в момент выстрела в образовавшуюся брешь обороны сразу же влетела собака. Массивное тело в прыжке сбило стреляющего человека, клацнули зубы, но соскользнули с химзащиты, и, даже не поранив человека, животное по инерции пронеслось дальше. Этого оказалось вполне достаточно, чтобы заряд картечи прошел над головой разъяренного вожака стаи, только слегка зацепив его, разорвав одно ухо. Пес, шокированный грохотом выстрела перед самой мордой и болью в раненом ухе, с явным сожалением отпустил добычу и, тряся своей большой, как у теленка, головой, пустился наутек с громким лаем. Запоздавший неприцельный выстрел вдогонку не причинил ему особого вреда. В течение нескольких секунд, так же неожиданно, как и появились, все остальные собаки исчезли среди руин, оставив на поле боя пять тел своих собратьев.
Все закончилось очень быстро. Битва заняла не больше минуты. Столь молниеносное нападение и быстрое организованное отступление выдавало недюжий ум вожака и хорошую дисциплину в стае. Очень серьезный соперник эта псина. Люди оглядели поле боя: валявшиеся в грязи тела собак подергивали в агонии лапами. Потери были не только среди нападающих. Скорчившийся от боли рабочий тяжело поднимался на ноги. Его правая рука висела плетью. Через разорванный рукав химзащиты на землю лилась струя темной крови. Перетянув импровизированным жгутом из ремня поврежденную конечность, раненого под охраной автоматчика и еще одного человека, который фактически тащил его на себе, отправили в убежище. Благо идти было совсем не далеко, битва проходила практически на пороге бункера. Остальные, перегруппировавшись, тревожно озираясь, продолжили движение в сторону первоначальной цели.