Измученный сном пациент доктора Прида
Шрифт:
Потом мама сообщает:
— Гри-Бри, твой папа хочет что-то тебе сказать.
О боже. О будда. О Ларри. Охо-хо.
— Скажи ей, — велит мама.
У папы Саймона такое выражение лица, что сейчас все молоко вокруг скиснет. Я прямо не могу на него смотреть. Но наконец он выкладывает, что, прежде чем три года тому назад я стала постоянно не-спящей как предполагаемая преемница души Далай-ламы, они с мамой подписали документы о раздельном проживании. Теперь они сделали следующий шаг, оформили полное расторжение брака. Они по-прежнему мои родители, которые меня зачали, родили и растили, но больше не пара. Они остались друзьями, но более не желают жить вместе, поскольку за
Я не плачу, как плакала, когда узнала, что капитан Ксао верит, будто кто-то убил моего предшественника — если он и правда мне предшественник. Я не плачу, потому что новости моих родителей кажутся мне такими далекими, как рассказ о планете, где у людей мозги в грудной клетке. Но мне больно об этом думать, и я еще поплачу — потом.
Папа встает с места, целует меня в лоб и уходит со своим подносом.
Мама изучает меня долгим взглядом.
— Я всегда буду тебя любить. Я очень горжусь тобой.
— «Я очень горжусь тобой», — передразниваю я ее.
— Что?
Мы ковыряем пластиковыми вилками остатки еды. Я представляю, как они поднимаются с тарелок и влажными комьями всплывают к вентиляторам системы очистки воздуха. Я бы тоже хотела всплыть вверх. Или лечь на дно.
— Когда они возведут тебя в сан?
— Все на этом корабле тянется вечно. Добраться отсюда туда, найти убийцу, возвести в сан Далай-ламу.
— Но что-то ты должна знать?
— Не знаю. Монахи не хотят меня признавать. Я даже не могу посетить их игрушечные гомпы в «Юцанге».
— Это священные места. Мало кого туда приглашают.
— Но советник Ти объявил меня избранной. Ларри научил меня тысяче разных вещей, священных и не очень. И все равно младшие ламы и их глупая команда меня ни в грош не ставят.
— Не смей называть их монастыри игрушечными, Гри-Бри. Не говори, что другие святые люди и их последователи глупцы.
— Фуфло! — отзываюсь я. — Хотела бы я оказаться где угодно, кроме этой жестянки! Которую отправили пинком через много световых лет. В сторону куска льда. Через весь дурацкий Млечный Путь.
— Перестань, Грета Брин. Советник Трунгпа — твой сторонник.
— Он просто хочет поймать отблеск славы следующего бодхисатвы. И клянусь, что это не я!
Мама поднимает свой поднос и с размаха брякает им об стол.
Все делают вид, что не заметили, но я подпрыгиваю.
— Ты понятия не имеешь, — говорит она, — что ты такое. И что сторонники могут сделать для тебя. Ты еще слишком мала, чтобы отказываться от защиты влиятельного человека.
С противоположной стороны столовой Ларри Лейк направляется к нам с подносом. Мама видит его и, точно как папа, целует меня в лоб и резко уходит. Ларри понимает по моему гневному взгляду, что лучше со мной не связываться, так что сворачивает с курса и садится за дальний столик к биотехникам. Кафетерий заполняют звуки одного из Бранденбургских концертов во всем великолепии ситаров и перезвоне колокольцев.
Время в пути: 88 лет
Компьютерные дневники будущей Далай-ламы, возраст 13 лет
Сегодня очередная годовщина старта «Калачакры» с лунной орбиты к планете Гуге системы Глизе 581.
Мне скоро исполнится тринадцать. Столько
То, чего не случилось, мучит меня настолько же, насколько то, что случилось. Если не сильнее. У меня неприятное чувство, что так называемое расследование убийства Сакья Гьяцо застряло где-то в чистилище со всеобщего молчаливого одобрения. Мое посвящение в Далай-ламы висит в том же неопределенном месте, а советник Ти мой типа регент. Правда, недавно, в ответ на настойчивую просьбу старпома Нимы, советник Ти назначил мне телохранителя из числа монахов отсека «Юцанг», его зовут Иэн Килкхор.
Килкхор, который когда-то носил фамилию Дэвис, родился через шестнадцать лет после начала нашего полета, его папа и мама были канадского происхождения, техники, принявшие желтую веру тибетских буддистов в городе Калгари, провинция Альберта, за десяток лет до постройки нашего межпланетного корабля. Хотя хронологически возраст Килкхора — он просит меня называть его именно так — ближе к шестидесяти, он выглядит вполовину моложе. И у него множество поклонниц среди женской части призраков отсека «Кхам».
Старпом Нима от него в восторге. (Слушайте, даже я от него в восторге.) Но она придерживается целибата и нарушит обет, только если на Гуге возникнет необходимость в рождении детей. При условии, что она еще не потеряет способности к деторождению. В этих обстоятельствах, я полагаю, Килкхор ляжет с ней.
Признаюсь в своем невежестве. Хотя Ларри учил меня тибетскому языку, я не сообразила, что «килкхор» означает то же самое, что «мандала», пока мой телохранитель сам мне не сказал. Единственное, чем я могу себя извинить, — соображением, что дословно «килкхор» значит «центр круга», а на пространных объяснениях Ларри часто экономит. (Чтобы улучшить здоровье своего «смертного вместилища», Ларри провел почти четыре из последних шести лет в урсидормизиновой дреме. Я навещаю его каждые две недели в хранилище капсул в отсеке «Амдо», но эти визиты вежливости из благих намерений больше похожи на скучную рутину, чем на приятное времяпрепровождение.) А еще слово «килкхор» для меня больше похоже на боевой клич, чем на утверждение о физической и душевной гармонии.
В любом случае Килкхор мне очень полезен — и как телохранитель, и как наставник. Ларри, мама и папа проводят много времени в своих капсулах для сна, а Килкхор — монах, владеющий тайцзицюань, — держит подальше от меня убийцу или убийц Сакья Гьяцо. если подобные негодяи вообще существуют на корабле. (Я стала сомневаться в этом.) Он также научил меня многому, касающемуся истории, культуры, религии, политики, вычислений, астрофизики и астрономии, что пропустил Ларри из-за долгого пребывания в гибернации. А еще он отстаивает меня перед монахами, монахинями и йогами «Юцанга», которым вовсе не понравилось, что меня назвали преемницей Сакья Гьяцо без их участия.
Поскольку Панчен-лама, который нынче всем заправляет в «Юцанге», не допускает меня туда, Килкхор ходатайствовал о том, чтобы монахи высоких рангов посетили меня в «Кхаме». Панчен-ламе пришлось согласиться, чтобы не выглядеть фанатиком или самодуром. Печально (или нет), однако мой пол, мое этническое происхождение и (важнее всего) тот факт, что я родилась за пять лет до того, как двадцать первый Далай- лама умер, — все свидетельствует не в пользу моей кандидатуры. Я и сама сомневаюсь в себе. Еще я боюсь, что религиозные фанатики постараются изъять меня из рассмотрения не аргументацией, а физически, так что я закончу жизнь в руках не врагов института Далай-лам, а его сторонников.