Изнанка мира
Шрифт:
Глава восемнадцатая
Имия Лехх уже много времени провел около Лабиринта Времени. Он не торопился выполнить просьбу Чонки-лао. Честно говоря, Имия никак не мог себе представить, с чего можно начать такое непонятное дело. Несколько озадаченный, он все-таки легко и свободно прохаживался по небольшой площади перед зданием негокатов с надписью: «Цель — Лабиринт Времени». Имия Лехх пытался понять то, о чем, как ему показалось, несколько взволнованно и даже увлеченно рассказывал Чонки-лао. Понять и сколько-нибудь проникнуться чувством необходимости помочь своему старому знакомому.
День выдался вполне сносным. Природа никоим образом не утомляла Имию своим многообразием и великолепием. Место это, где происходил Лабиринт Времени, являло редчайшее естество природы. Оно представляло собой небольшое плато, окруженное с двух противоположных сторон невысокими скалистыми образованиями. Эти каменные преграды примыкали прямо к Лабиринту Времени. Из него выходила небезызвестная дорога через Лабиринт. Не петляя совершенно, она стрелой проходила между скалами, а затем, после продолжительного и плавного уклона, исчезала в густых зарослях находящейся поблизости обширной долины слепачей. Лабиринт Времени был ничем, но вместе с тем имел четкую границу начала своей бесконечности, вызывая твердое ощущение путанного течения времени внутри и во вне абсолютно у каждого человека. Будь то истинный кастеройянин или пришлый слепач.
Почти у самой Черты Исчезновения всего реального и находился проход через скалы к небольшой площади негокатов, где по-прежнему задумчиво прогуливался Имия Лехх.
Вся местность Предлабиринтья заросла кустарником, травами, цветами, мелкими деревцами, гигантскими лианами, множеством других растений самых обычных видов, и этим она резко отличалась от пропола. Здесь все подтверждало, что участок этот был диким, жил сам по себе, автономно. Лабиринт Времени всегда оставался Лабиринтом Времени. Легкая, еле заметная дымка, струившаяся постоянно из его бескрайних недр, незримой пеленой окутывала весь этот словно райский уголок Кастеройи. Она защищала Предлабиринтье всегда, при любых обстоятельствах, оставаясь обязательной принадлежностью самого Лабиринта Времени.
Имия Лехх остановился. Остановился без какой-либо конкретной цели. Просто так, беспричинно. Он глубоко, всей грудью вдохнул чистый воздух. Абсолютно машинально его взгляд устремился в самую глубь Лабиринта Времени. Светлая и темная, прозрачная и мутная, ясная и хмурая, свободная и жуткая, легкая и тяжелая тишина настойчиво и неопределенно проникала во все стороны, до самой долины, от этого пустынного места. От места, где начинался и где кончался Лабиринт Времени. В этом переплетении столь противоречивых ощущений, видимо, и рождалось чувство крайней загадочности его существования.
Лабиринт. Это было точное определение. Имия продолжал смотреть, смотреть, смотреть. Он почему-то захотел почувствовать само время, которое должно было находиться здесь же. Прямо тут, в Лабиринте. Но ничего не получалось. Времени не было. Его он не чувствовал. Лабиринт был, а вот времени…
Да. Время оставалось неосязаемым. Его невозможно было обнаружить. Оно было за пределами восприятия человека. Но оно было. Обязательно. Непременно. И было именно здесь. Имия ни на миг не сомневался в этом.
«Ре-ги-стра-то-ры, — подумал Имия Лехх, — они не могут не реагировать на фактор времени. Но они, видимо, должны его использовать. Не странно ли? Значит, в прошлом умели делать подобные вещи. В этом люди, скорее всего, кое-чего
И вот тут впервые Имия вдруг задумался о том, как мало значит он сам в окружающем его мире. И не только он один. Все. Вернее, каждый из них. Любой. Да…
Об этом даже смешно рассуждать. Маленький человек и такая гигантская, беспредельная махина природы — вся Вселенная. Да что там Вселенная! Взять хотя бы Лабиринт Времени. Вот оно, могучее проявление какой-то необузданной стихии. И ничто и никто не может противостоять ему в его сверхстабильном существовании. Природа создала его, этот Лабиринт, и только она, одна она способна дать ему какое-либо другое измененное продолжение. Имии стало жутко. Жутко и стыдно за то, что он, находясь перед таким титаном природы, не может даже додуматься до элементарного понимания того, где и как, а вернее, с чего надо начинать поиски места расположения того, что уже когда-то давно смогли определить другие люди. Он подумал о себе: «А ведь я, Имия Лехх, точно такая же частица природы, ее проявление, одна из форм существования, и, вероятно, более высшая, чем неодушевленный Лабиринт. Неужели я так и не смогу постичь истину, хоть что-то понять?..»
Он вновь зашагал по площади. Теперь уже не столь беззаботно. Исчезло то непонятное безразличие, которое столь мощно мешало ему все это время. Нечаянное колебание душевного равновесия заставило Имию осмыслить свой вполне конкретный поступок. Имия Лехх совершал сейчас небывалое усилие в преодолении сложившихся принципов мышления, выработанных уже поколениями кастеройян. Тем не приходилось заниматься решением задач прикладного порядка. Во всяком случае, в последнее время.
Имия, как и многие другие, мог великолепно и на удивление точно, своевременно определить, что необходимо делать в том или ином случае. Но если бы ему самому предоставилась возможность и возникла необходимость осуществить какое-либо конкретное дело, то он оказался бы бессильным его реализовать. Как и любой другой нынешний кастеройянин. Его современник.
Имия Лехх мог запросто доказать, что регистраторы — вещь крайне полезная и необходимая. Но когда возникла задача определить место их расположения, то это для него стало сложнейшей проблемой. Настолько глубоко и чудовищно увеличилась пропасть между его способностью мыслить и умением делать что-либо своими собственными руками, действовать.
Имия Лехх не осознавал этого столь четко и ясно. Он даже не задумывался над подобным. Но непонятное внутреннее чувство, как маленькая давно заведенная пружина, стало вдруг бешено раскручиваться в нем. И если бы Имия Лехх не был достаточно одаренным от природы человеком, то ничего б особенного не произошло. Но в данной ситуации оказался именно Лехх. Чонки-лао, видимо, угадал, что с подобной проблемой лучше всего справится Имия…
И Имия Лехх, наконец, понял, как надо поступить. Для него это было победой над самим собой. На самом же деле это была до невозможности простейшая задача.
— Надо подойти к Лабиринту Времени, — начал он негромко, с расстановкой, словно убеждая сам себя, — и внимательно осмотреться. Затем просмотреть скрутки и в соответствии с имеющимся ракурсом просмотренных скруток — съемки передвижений людей из Лабиринта и в Лабиринт. Или определить возможные места установки регистраторов… Нет. Скрутки сначала…