Изнанка мира

Цветков Владимир

Тошнота. Потом сильнейшая рвота начала раздирать его внутренности. Помутневший взор Лацци беспорядочно заметался. Судорожно рванулось все тело. Еще раз. Он удержался. Вновь рывок. Еще сильней. Ужас медленно, но верно охватывал его. При малейшем движении нестерпимая, дикая боль пронизывала все тело. Неведомая сила безжалостно сокрушала. Корчась, Лацци начал все чаще и чаще терять сознание, каждый последующий раз все с большим трудом приходя в себя. Руки онемели. Только бы перетерпеть. Силы,казалось, покинули его.

И вдруг неожиданная перемена. Нет! Не вдруг, а опять. Точно так же, как в прошлый раз. Нет! Как всегда, раньше. Все прошло, словно ничего и не было. Внезапно Лацци ясно представил

себе, что ему теперь делать дальше. Нет! Не внезапно, а опять. Абсолютно так же, как и в прошлый раз. Нет. Как всегда, раньше. Лацци воспрянул духом… И вдруг сквозь пелену пробудившегося сознания он как будто ощутил или даже увидел все свои последующие действия, свою судьбу. Нет! Не вдруг, а опять. Как в прошлый раз. Нет! Как всегда, много раз раньше…

…Он как бы со стороны увидел себя в Течении Времени. Лацци мотнул головой, пытаясь вытряхнуть из сферы своих ощущений галлюцинацию будущего. Все это было пустым воображением. Главной оставалась цель. Именно ее Лацци всегда начинал четко осознавать после каждого такого приступа. Стремление к ней каждый раз наполняло его, казалось, неиссякаемой энергией к действию. Действию вполне обдуманному и весьма целенаправленному.

Лацци не знал, что было первично: вновь обретенные силы, которые порождали уверенность в реализации задуманного, или сама цель, ясность и магическая притягательность которой вскрывали в нем все новые и новые возможности.

После каждого такого прозрения Лацци начинал работать с ошеломляющим энтузиазмом. Он трудился не покладая рук, проявляя незаурядные способности. Время раздвигалось перед ним. Это были его мгновения. Лацци творил почти невозможное, опьяненный своими успехами. Он подчинял себе самого себя без остатка. Цель манила. Цель пленила. Цель дурманила. Цель покоряла. Цель окрыляла.

Но Лацци знал, что когда-нибудь обязательно наступит такое состояние, при котором нить реальных событий начнет путаться и обозначится почти безвыходная ситуация. И вот тогда все опять повторится. Бессилие. Головокружение. Адские муки. Пропасть бешеных ощущений. Тяжелые пятна беспамятства. Нескончаемый поток каких-то непонятных, ненужных переживаний. Внутренние, непостижимые взрывы эмоций. И все это непременно перерастет в могучее спокойствие нервов и разума. Произойдет очередной жизненный бросок. Затем иссякнет этот запас сил, но зато останется крепкая Веха Содеянного, шире приоткроется завеса над тайной своего существования. Цель манила. Цель пленила. Цель дурманила. Цель покоряла. Цель окрыляла.

Где, когда и как зародилась в нем эта необъяснимая пульсация собственной жизни, Лацци не помнил. Не знал. Да и не мог даже представить себе что-нибудь реально возможное.

Лацци считал, что, собственно, ничего особенного с ним никогда и не происходило. Однако он ежедневно, ежечасно, всегда и везде с отчаянием думал о том, что пропустил в своей жизни какой-то необычайно важный момент. Скорее всего, это были не просто мысли, а глубокие убеждения.

Тогда, много лет назад, Лацци не задумывался о подобном. Теперь, спустя десятки лет, сожалел об этом. Давным-давно у него была реальная возможность изменить всю свою судьбу. Сейчас у него осталась лишь мечта. Но она не являлась каким-то несбыточным желанием. Нет. Это была самая настоящая цель. Цель, которую он всегда отчетливо видел, зная все сложнейшие пути ее достижения. Хозяином положения было время. Оно воплощало в конкретные дела задуманное. Точнее, не задуманное, а ворвавшееся в него извне сильное стремление найти свое место в жизни.

Возможность была. Что-то глубоко свое, слишком личное все время скребло, выворачивало и трясло его душу, бросая на подвиг ради самого себя. И Лацци крепко хватался за этот шанс, который дарили ему возникающие время от времени необъяснимые приступы. Может

быть, именно в них и заключалась его собственная загадка. Но она всегда оставалась в стороне от столь значительного и очевидного понимания выпавшего ему пути. Однако если бы Лацци спросили, почему он так одержим стремлением изменить свою судьбу, то он не смог бы ответить. Лацци ничего не знал. Все шло своим чередом, помимо его воли. Вернее, его воля и сам порыв действий формировались конкретным видением своего будущего. Будущего обновленной и всесильной судьбы. Будущего, которое всегда пронизывало его насквозь. Будущего, которое он связывал с давно прошедшими событиями своей жизни. И поэтому он снова трудился, не жалея себя. Эта работа никогда не была его призванием. Она являлась проявлением осознанной необходимости вернуть себя. Вернуть к тому моменту своей жизни, когда можно будет все переиначить.

Время! Самый тяжкий фактор столетий. Одна из необузданных реальностей Вселенной. Проникнуть в его суть и поставить на службу бытия сознания — это казалось невыполнимой задачей. Но Лацци уже успел сделать достаточно много, чтобы думать иначе. Он не только мог ускорять или замедлять течение времени, но был уже на грани возможности развернуть его вспять. Туда, где покоилось изменение его судьбы, тот самый момент, в который он верил. Он верил, что сделает решающий шаг: изменит самого себя и все вокруг.

Сознание того, что он обязательно отыщет свой жизненный секрет, иногда кружило ему голову, и Лацци начинал смутно вспоминать неясные события прошлого. Создавалось впечатление, что они прямо здесь, перед ним, совершенно рядом. Надо только осмотреться и быстро выхватить их из множества каждодневных ощущений. В таком состоянии Лацци взвинчивал свои нервы, совершая мощнейший психологический прорыв, в котором все яснее и яснее просматривались эпизоды того, к чему он стремился. Казалось, что еще совсем немного и наступит долгожданное познание самого себя. Стресс воображения продолжался, но окончательной ясности мыслей, чувств и ощущений так и не наступало.

После таких контактов с самим собой Лацци часами смотрел прямо в потолок и словно сквозь него. Отрешенно. Куда-то далеко-далеко. Может быть, в полузабытые годы своей молодости. Он пытался припомнить их до мельчайших деталей. Но нигде и никогда не мог отыскать в них своего ошибочного шага. «Тяжело осознавать, что многое забыто навсегда. Но навсегда ли?» Думая так, Лацци до боли сжимал пальцы в кулаках.

Время. Проклятое время. Оно пожирало все. Таяла память. Сокращался отпущенный Лацци век. И хотя он отлично сознавал, что существует вероятность не успеть завершить свое дело, тем не менее никогда не терял уверенности в успехе своего предприятия.

Параллельно с занятиями минимизации временных процессов в Объединенном научно-исследовательском институте Проблем Времени (ОНИИПВ) Лацци втайне от всех, шаг за шагом продвигался к своей цели. Институт был самым крупным центром в этой области науки и располагал достаточным потенциалом для решения подобных задач.

Лацци уже много лет скрывал свои теоретические и практические успехи по обращению времени назад. Он даже нашел решение одной из главнейших проблем этого процесса, а именно — энергетического обеспечения. Гигантские запасы энергии высвобождались прямо в объектах, подлежащих преобразованию во времени. Вселенная была гениально организована, и Лацци постигал эти законы своим разумом. До вчерашнего дня ему оставалось только разработать методику расчета степени воздействия пространства на обратное течение времени в условиях Солнечной системы. Он решал свою задачу для всей системы комплексно — в этом и была его сила. Надо было точно определить соотношение пространства и времени, чтобы изменение завершилось в строго необходимый момент текущего независимого времени.