Изнанка мира
Шрифт:
Вгрызаясь в тело в такт биению сердца, боль огненными спазмами разрывала на части живот. Лишь через бесконечно долгое время она начала понемногу разжимать тиски, медленно отодвигаться, шаг за шагом покидая мозг. Она отступала, теснимая серебристой дымкой, которая сгущалась, окутывая Кирилла серебристой вуалью. Крошечные сверкающие песчинки кружились в водоворотах, опускаясь все ниже и ниже к лицу юноши.
«…Шелковый путь… должен быть еще… запах… корицы…» — эта ли мысль заставила вуаль всколыхнуться, но она прильнула к вискам Кирилла, а потом наполнилась шелестом, звуками, словами…
Глава -4
НИКОМУНЕНУЖНОСТЬ
Взвесь тончайшей бетонной пыли, смешанная с дымом разгорающихся пожаров, плотной завесой накрыла Комсомольскую. Черные силуэты штурмовиков, которые надвигались, тесно сомкнув щиты, похожие на бронедвери от средних размеров сейфа, выглядели тенями из параллельной реальности. С каждой секундой появлялся новый сегмент бронированного тела этой чудовищной многоножки, и казалось, им не будет конца. Со стороны заставы не раздалось ни единого выстрела. Похоже, оставшиеся в живых пограничники еще не успели осознать произошедшее и только-только приходили в себя от прогремевшего взрыва, а может, просто не видели врагов из-за дымно-пылевой завесы.
Меньше чем через минуту штурмовики уже подошли к взорванным воротам. Достигнув развороченных створок, они внезапно замерли, повинуясь звучному выкрику:
— Стоять!
— Фитиль, пошел! — донеслось в следующий миг из строя.
Бронированная стена дрогнула, пропустила трех человек (один нес за спиной ранцевый огнемет, двое других прикрывали его, сканируя дулами автоматов окружающее пространство) и тут же сомкнулась, закрыв образовавшуюся брешь. Скрываясь за штурмовыми щитами, оба солдата двинулись вперед. Огнеметчик не отставал ни на шаг, тщательно прячась за их спинами, чтобы исключить возможность попадания пули в баллон с горючим. Отделившаяся троица ушла за искореженные ворота. Спустя несколько секунд раздалась короткая автоматная очередь, которую оборвал звук ревущего пламени. Отчаянный вопль сгорающего заживо быстро перешел в хрип и столь же внезапно затих: огню не требовалось много времени, чтобы выжечь человеческие легкие. Поток горячего воздуха принес зловоние обугленного мяса. На блокпосту опять раздались беспорядочные выстрелы, и снова отработал огнемет. В этот раз криков оказалось больше. Жуткий хор из трех голосов сжигаемых словно бы подпевал гудящему огню. Внезапно из ворот выбежала объятая огнем фигура. Живой факел продвинулся на несколько неуверенных шагов по коридору, то и дело натыкаясь на стены. В узкую щель, образовавшуюся в монолитном строю ганзейцев, просунулась рука с пистолетом. Щелкнул выстрел, и жертва огнеметчика рухнула на пол. Догорающий труп распространял вокруг тяжелый смрад паленой плоти. Еще несколько раз слышался характерный звук работающего огнемета, однако новых воплей не последовало. Очевидно,
— Чисто!
— Вперед! — тут же рявкнул кто-то внутри строя.
По-прежнему не размыкая щитов, отряд железной сколопендрой прополз в ворота. Когда хвост штурмовой группы скрылся за блокпостом, из туманной завесы выступили две фигуры в форме офицеров армии Ганзы. У одного нос и рот были прикрыты дефицитнейшим респиратором, а второй, пытаясь хоть как-то перекрыть доступ пыли, дышал через платок, зажатый в кулаке.
— Я думал потолок… кх… обрушится и завалит все, к чертовой… кх… матери, — покашливая произнес худощавый человек в погонах майора, осматривая развороченную герму и остатки тележки.
— Странно, что эта байда вообще с места двинулась, — проговорил, чуть гнусавя, второй, со знаками различия полковника. — Видал умника, который ее сварганил?
— Нет.
— Не много потерял. Я вот не только видел, но и знаю, сколько он грибов выкуривает каждый день. Короче, псих реальный. Когда мне его показали, сначала думал, это Бобров прикалывается: отыскал какого-то бомжа-шизофреника и выдает за новоявленного Кулибина. На первый взгляд ему давать в руки что-то сложнее кирпича просто бессмысленно.
— Серьезно? А мне… кх… рассказывали, что такие хреновины придумывает!
— Вот-вот. Яйцеголовые наши третий год пытаются понять, как у него так получается. Самое забавное, ничего толком объяснить не может. Мычит чего-то и каракули всякие рисует, а дай в руки паяльник — любую микросхему смастерит. Инженеры как-то попробовали один его агрегат повторить — хрен там! Вроде все так же сделали: каждый болт на том же самом месте, все подогнано до миллиметра. Однако у него работает, а у них нет.
— Так пусть… кх… тоже грибочками побалуются авось получится.
— Помрут от дозировки. Он же целыми горстями выкуривает. Врачи давно удивляются, как сам еще в растение не превратился. Все ждут, когда наконец окочурится, чтоб в трупе поковыряться.
— А без допинга что, совсем ноль?
— Думает медленнее, а еще жалуется на помехи при связи с астралом… Космонавт, мать его… Так, хватит. Это секретная информация и гостайна, как ни крути, и так уже лишнего сболтнул. Короче, нашего разговора не было.
Майор понимающе кивнул и отвернулся к растерзанным воротам, из-за которых доносилась беспорядочная пальба автоматов, гудение огнемета, женские вопли, отрывистые команды и забористый мат: штурм Комсомольской-радиальной шел полным ходом. По мере удаления в противоположный конец платформы звуки боя становились глуше, но все больше походили на увертюру к адской симфонии. На слух можно было предположить, что в данный момент идет схватка за эскалатор — фактически самый важный этап операции и самое слабое место плана по захвату станции. Любая атака там могла запросто захлебнуться. Защитникам ничего не стоило утопить нападающих в крови, даже если численный перевес не в их пользу. А тогда взять их можно будет только длительным измором. Зато, если удастся пробиться через бутылочное горлышко эскалатора и открыть герму, соединяющую две Комсомольских, радиальную можно считать окончательно завоеванной. Останется лишь зачистить, добить раненых и рассортировать пленных, среди которых могли оказаться непричастные к делу торговцы и транзитники.
Полковник угрюмо рассматривал останки часовых, стоявших у ворот в момент взрыва. О том, что в недавнем прошлом это были люди, красноречиво свидетельствовали лужи крови, растекавшиеся по полу, в которых были перемешаны в кашу внутренности, куски мяса, кости и лоскуты камуфляжа.
С противоположного торца станции раздался монотонный стук тяжелого пулемета. Грохот длинной очереди словно проглотил все остальные выстрелы. Офицеры обменялись понимающими взглядами — звук не предвещал штурмовой группе ничего хорошего. Одного залпа, сделанного в нужный момент, достаточно, чтобы сократить количество атакующих наполовину. Крупнокалиберный пулемет вновь подал голос, а когда стих, со станции больше не раздалось ни единого выстрела.