Изнанка мира
Шрифт:
Столкнуться с патрулем и угодить в КПЗ Кириллу совсем не хотелось, поэтому покинуть Красносельскую следовало как можно скорее. Конечно, тут сын Ивана Зорина всем известен, за шпиона не примут. А утром, когда откроют сейф и достанут его паспорт, можно не сомневаться, что отпустят. Но зачем тогда было бежать ночью? Да и придется еще объяснять происхождение ножа, фонарь опять же… Зорин присел и бесшумно спрыгнул с края платформы. Став практически невидимым в густой тени, он с крайней осторожностью приблизился к первому блокпосту, который контролировал вход в туннель, ведущий к Комсомольской.
— А
— Да фигня все это! — солдат встал и, разминая ноги, попеременно затряс ступнями.
— Не фигня! Не фигня! — молоденький караульный часто замотал головой. — Я Верблюда давно знаю. Не станет он лапшу на уши вешать. Добрый парень, и челнок честный. Что ни закажешь, все принесёт, все достанет. И без обмана, все по-честному…
— Ладно, Вовка, — в разговор встрял старшина. — Не мешай! Пускай рассказывает. А ты, иди, вон, дровишек притащи.
— Значит, он — «пускай рассказывает», а я — «дровишек притащи»? — недовольно заворчал названный Вовкой.
— Так ведь все равно стоишь…
— Ладно, ладно… Но в следующий раз пускай этот, — караульный ткнул в сторону рассказчика пальцем, — за дровами поднимается!
Вовка скинул автомат, прислонил его к мешку с песком, подошел к краю платформы и запрыгнул на нее. Потом выпрямился, с хрустом потянулся и скрылся за дверью с табличкой «Машинный зал».
— Так вот, — продолжался разговор. — Точно говорю, врать бы он не стал. И вообще, зачем ему? Но с тех пор, как оттуда возвратился, странный стал какой-то. Нелюдимый… Все жену свою вспоминает, ребенка. Они ведь тогда отдыхать уехали, а он остался. Остался и выжил. А они в… Анапу… — рассказчик слегка запнулся, произнося незнакомое слово.
— В Анапу? — перебил бородатый. — Так это, почитай, все равно что на Марс. Ты знаешь, что такое Марс?
Все молчали. Пламя завораживало и гипнотизировало.
— Да ладно, Юрик, — тишину нарушил мужик с бородой, похлопав парнишку по плечу. — Не грусти! Все, что ни делается, как говорится, к лучшему.
Паренек встрепенулся.
— Ты чего?
— Там! — Юра указывал в сторону платформы. — Там что-то двигалось…
Караульные мигом повскакали со своих мест. Бородатый тоже встал и, взяв еще двоих, медленно направился вдоль платформы. Движение не повторилось.
— Юра, ты уверен? Тебе не показалось?
— Да! Да! — кивал паренек. — Видел! Точно видел!
Тень, скрывающая путевое полотно, расступалась под лучами караульных фонариков. Дойдя почти до середины Красносельской, но ничего так и не обнаружив, бойцы повернули назад.
— Показалось, наверное, — сказал бородач, присаживаясь. — Немудрено. Шутка ли, ганзейцы того и гляди нагрянуть могут… лезут изо всех щелей, как тараканы.
Старшина подошел к Юре.
— А ты, парень, молодец! Хвалю за бдительность! — сказал он, закидывая автомат за спину. — Но в следующий раз чтоб выспался перед дежурством, понял? Тогда ерунда всякая не будет мерещиться.
Парень кивнул.
— А вы куда ходили-то? — на платформе с целой охапкой дров стоял Вовка. — По грибы, по ягоды?
— Хорош зубоскалить, — осадил его бородатый. — Дрова давай!
— Ну так принимайте! — солдат присел на корточки. — Руки заняты… сам не спущусь. Юра, подсоби!
Паренек, послушно перехватив поленья, потащил их к костру.
— А закрыть? — приказал старшина. — Заберется вша какая-нибудь, дрова утащит…
В этот момент дверь подсобки с шумом захлопнулась.
Бородатый удивленно посмотрел на караульного. Тот лишь развел руками.
— Ветер! — сказал Вовка, запирая навесной замок. — Просто ветер…
Зорин лазил в эту подсобку еще в детстве, когда играл с мальчишками в разведчиков. Главным магнитом, тянувшим ребят именно сюда, был узкий лаз, больше похожий на пролом в стене. Но вот куда вел этот ход, Кирилл не знал, потому что далеко забираться в темноту никто из них не решался.
Давненько он сюда не захаживал… Юноша прислушался к звуку запираемого замка и включил фонарик. Обогнув поленницу дров, он подошел к стене и поднес руку к проходу. Поток воздуха приятно холодил ладонь. Трещина не заканчивалась глухим тупиком, она определенно куда-то вела.
— A-а, была — не была! — Кирилл повернулся боком, подошел вплотную к бетонной стене и начал протискиваться в лаз.
Шероховатый бетон давил на грудь и спину. Ноги еле переставлялись, и Зорин шел почти на мысках. Подошвы и колени ежеминутно цеплялись и застревали, а костяшки на руке, держащей фонарь, очень скоро сбились в кровь. Торчащие то там, то здесь арматурины так и норовили зацепить, поцарапать, порвать… Одежда покрылась белым налетом, и дышать становилось все тяжелее. Узкий проход не давал легким расшириться даже на сантиметр. Зорин чихнул, сделал шаг, не смог сдержаться и чихнул снова. От потревоженной им многолетней пыли жутко першило горло. Клаустрофобией Кирилл не страдал никогда, как и почти все, рожденные в метро, но сейчас чувствовал: если не остановится, закашляется — СМЕРТЬ. Юноша закрыл глаза, стараясь не думать об этом. Не думать о навалившихся глыбах, малейшее движение которых просто раздавит его тело. Не думать о висящей в воздухе пыли, тяжело оседающей где-то в носоглотке…
— Не думать… не думать… ни о чем не думать, — твердил себе Кирилл, продираясь дальше и дальше. — Просто и легко… просто и легко… я иду просто и легко…
Внезапно Зорину страшно захотелось простора. Захотелось вырваться из этих каменных тисков, ощутить свободу, вдохнуть полной грудью, очистить гортань… Он дернулся и открыл глаза… Еще немного, и панический страх захлестнул бы парня, растер психику в порошок. Но рука уже нащупывала край разлома, край с другой стороны стены… Пытка была окончена!
После некоторых усилий Кирилл с шумом повалился на пол абсолютно пустой маленькой подсобки. Юноша тяжело дышал и все не мог надышаться. Теперь, вне каменного мешка, воздуха катастрофически не хватало. Зорин расстегнул воротник, чтобы ничто не давило на горло. Голова болела, сердце билось, кровь пульсировала в висках, глаза слезились. Кирилл закашлялся, — теперь он мог себе это позволить. Потом высморкал нос, забитый серой бетонной пылью, сплюнул скрипящие на зубах частички и перевернулся на спину. Жаль, не сообразил воды взять. Но и без нее жизнь была прекрасна… Кириллу захотелось кататься по полу и кричать от радости, но он сдержался. Мысль о Комсомольской и о возможной близости неприятеля сверкнула, как искра, стерев с губ улыбку, заставив встать, отряхнуться и отправиться дальше в поисках выхода.