Изнанка свободы
Шрифт:
Еще бы как-то справиться с унизительным, позорным желанием приласкаться к хозяину. Должно быть, это действие ошейника, а может кошкам просто нужна ласка, но я скорее умру, чем пойду выпрашивать ее у того, кто похитил меня из дома и превратил в служанку!
— Можно я посмотрю?
— Конечно.
Хочется расцеловать его за один этот вопрос. Джанис первый за очень долгое время, кто спросил разрешения прежде, чем сделать со мной что-то.
Он подвигается ближе, кладет руки на полоску кожи и сопит, прикрыв глаза. Странно, но руки у него совсем не
— Потрясающе! И так изящно!
— Это можно снять?
— Я мог бы, скорее всего, — задумчиво говорит Джанис. И смотрит на меня теплыми карими глазами. Будто прикидывает что-то про себя. — Нет замка, который невозможно взломать.
— Пожалуйста! — я сама удивляюсь страсти, звучащей в моем голосе. — Сделай это!
Он качает головой:
— Франческа, есть несколько причин, по которым мне не стоит это делать. Первая и главная — я не хочу обижать брата.
— Признайся честно: ты его боишься, — я говорю это, чтобы уязвить его, но Джанис не обижается.
— Элвин — самый сильный боевой маг из ныне живущих. Мне не зазорно опасаться дуэли с ним. Но правда в том, что я просто не хочу портить отношения.
Действительно, с чего я решила, что Джанис мне поможет? Только потому, что он был добрее двух своих братьев?
— Ну конечно, — горько отвечаю я. — Фергус так и говорил. Никто не будет с ним ссориться ради меня. Все будет так, как решит мой хозяин.
— А вот это вторая причина. С ошейником или без него, по законам фэйри ты — собственность Элвина. Понимаешь, в отличие от фэйри, люди изначально свободны. Но могут потерять свою свободу и стать вещью. Именно это произошло с тобой.
— Я не вещь!
— Мне жаль, — он берет меня за руку. — Можешь протестовать. Но умнее изменить свое отношение к ситуации.
«Изменить отношение» — это смириться? Принять, что у меня теперь есть хозяин, согласится с тем, что я — вещь? Терпеть издевательства? Сидеть целыми днями взаперти, дурея от скуки, заниматься уборкой и готовкой, как простая служанка?
Никогда!
Джанис с улыбкой выслушивает мою яростную речь и кивает:
— Тогда сделай что-нибудь. Я не единственный опытный маг в этом мире. Найди другого. Лучше искать среди людей, фэйри не любят нарушать закон. Изгнание — слишком серьезная расплата.
— Элвин запретил мне выходить из башни. Так безопаснее. Хозяин заботится обо мне.
Джанис словно не замечает неприкрытого сарказма последней фразы.
— Убеди его отменить запрет.
— Как?
Он разводит руками:
— Тебе виднее как убедить своего любовника.
— Он. Не мой. Любовник! — яростно цежу я сквозь зубы.
Оскорбительно, что все вокруг считают меня подстилкой Элвина.
— Даже так? — его глаза изумленно расширяются. Он разглядывает меня долго и пристально, как будто у меня внезапно выросли рога или что похуже. — А может как раз в этом и проблема? Ох, прости, прости. Садись, ну чего ты вскочила? Это всего лишь шутка. Кажется, не слишком удачная.
— Лучше посоветуй, что мне делать, — бурчу я, снова опускаясь в кресло.
— В каждой шутке есть доля шутки, — я снова завожусь, и он вскидывает руки. — Подожди, не кипятись. Я хочу сказать: с Элвином совсем не сложно иметь дело. Просто не надо с ним сражаться.
— Я с ним сражаюсь?
— Ну не я же. Ты пытаешься отомстить. Задеть. Унизить. Сделать больно, — он качает головой. — Это глупо, Франческа. Элвин любит конфликты, он азартен и упрям. А ты не в том положении, чтобы добиваться желаемого силой. Или тебе нравится, когда он ставит тебя на место.
— Глупость какая! — беспомощно говорю я. — Я с ним даже не заговариваю первой.
— В том-то и проблема. Будь чуть приветливее. Добрее.
— Еще чего! Он на меня ошейник надел, а я буду приветливей?!
— Он так плохо с тобой обращается?
— Да!
— Как именно?
— Он меня ударил, — начинаю жаловаться я. — Три раза, по лицу. Пытался изнасиловать. Заставляет убираться в комнате, обещал выпороть розгами…
Джанис выслушивает поток жалоб с самым серьезным видом, задает уточняющие вопросы, но я не могу отделаться от обидного ощущения, что гость втайне потешается над моими бедами.
— Настоящий негодяй, — соглашается он со мной, и уголки губ подрагивают в улыбке.
Впервые в жизни я понимаю, что чувствовали жертвы моих шуток в Рино. Смотрю на него возмущенно и беспомощно:
— Прекрати!
— Что именно прекратить?
— Смеяться. Держать меня за дуру! Делать вид, что это ничего не значит!
— Прости, но это и вправду забавно. Такое чувство, что ты просто плохо представляешь, как выглядят настоящие издевательства.
— Представляю, — от намека Джаниса, что я — малолетняя идиотка, которая не видела жизни, становится горько. Он не знает, а мне и правда есть что вспомнить.
— К слову: ты же понимаешь, что те оплеухи спасли тебе рассудок, а может и жизнь?
Его слова не новость для меня. Уже думала об этом.
— Он мог бы разбудить меня мягче.
— Не мог, — Джанис становится неожиданно серьезным. — Чудо, что хоть так получилось. Ты не знаешь, но достаточно часа с бронзовой Варой, чтобы человек превратился в растение. Думаю, дело в ошейнике — тот тебя держал.
От его слов мороз дерет по коже, но я не показываю виду.
— Может мне еще «спасибо» сказать?
— Не помешало бы.
Я давлю мимолетную мысль, что Джанис прав и у каждой медали больше, чем одна сторона. И снова разжигаю в себе обиду. Элвин мог бы хотя бы извиниться, если так необходимо было меня бить. Извиниться и все объяснить. А не издеваться.
— Ни за что!
Я не буду благодарна своему тюремщику за то, что он ударил меня только три раза, а не тридцать. Я буду ненавидеть его за эти три раза.
Иначе — нельзя. Иначе слишком легко признать, что он имел право меня бить. И вправе сделать это снова. И снова. Что был вправе забрать меня из дома. Распоряжаться моей жизнью. Отдавать приказы…