Изнанка
Шрифт:
– Етить твою мать! – вскрикнул Петровский, разворачиваясь и хватая железный прут.
Все дернулись и посмотрели, что так испугало гения freak-режиссуры. Позади них стоял изнанник. Его узнаваемая фигура маячила между огромным клепаным металлическим баком и ворохом полугнилых кусков плотной бумаги и фанеры.
– Не двигайтесь, – прошептал Аракелян, шумно дыша.
Уродец поводил своей обезображенной головой из стороны в сторону и слегка покачивался, будто пружинил на конечностях. Он не приближался, но и не уходил – словно ждал чего-то.
Четверо уставших, грязных, отчаявшихся людей смотрели на неприглядное порождение эса. Непредсказуемого, подслеповатого, чудовищного в своей масштабности эса, который хотел скопировать человека. И... не справился. Одно дело билетики на поездку в метрополитене штамповать по образу и подобию, а другое дело – человека. Он, пожалуй, устроен несколько сложнее картонного прямоугольничка...
Вдруг изнанник запрокинул голову и издал звук, от которого у всех екнуло сердце и заболели зубы. Крик не крик, вой не вой, скулеж не скулеж – что-то среднее. Долгий, монотонный гудок, вырвавшийся, казалось, из самой плоти уродца. Или у них все же есть аналог человеческих голосовых связок?
Изнанник закончил трубить и снова принялся знакомо покачиваться на полусогнутых нижних конечностях. Уходить он, видимо, не собирался.
– Что же он хочет, так-сяк?
– Бравирует...
– Нет, не бравирует. Он зовет нас за собой.
Все повернулись и с подозрением уставились на Альберта Агабековича.
– Вы уверены, профессор? – спросил наконец Павел Сергеевич.
– Я ни в чем не уверен. Но других объяснений у меня просто-напросто нет. Сначала подумал было, что он подзывает своих сородичей. Но сами видите... никто не подходит.
– Так они... все-таки разумны? – ухмыльнулся Петровский.
– Я не знаю, – по слогам повторил Аракелян, обреченно опустив плечи. – Я ничего не знаю наверняка. Предполагаю, не больше.
Изнанник не уходил. Покачивался себе как ни в чем не бывало, словно до лампочки ему, что в это время в полусотне метров от этого места его соплеменников пачками отправляют в праотцам. Точнее, куда-то подальше, ибо предков у них, кроме неотзывчивого эса, не было.
– Если допустить, что ваша догадка верна, – сказал Таусонский, – то остается лишь один насущный вопрос: куда этот... ковбой нас приглашает?
– Думаю, выбор у нас не слишком богатый, – откликнулся профессор. – И выяснить, куда он нас зовет, можно лишь опытным путем. Если, конечно, никто совершенно случайно не владеет языком изнанников. Тогда – можно спросить.
Шутка не прокатила.
– Идем? – неловко передернув плечами, предложил Рысцов.
– Да. – Андрон моргнул здоровым глазом и вытер пот с шеи.
Изнанник ждал. Его кособокий силуэт уже не воспринимался как нечто диковинное –
С момента, как друзья попали в изнанку, как-то само собой вышло, что решающее слово оставалось за грузным подполковником с поломанными ушами профессионального борца и цепким взглядом гэбиста. И вот теперь все невольно ждали, что скажет Павел Сергеевич.
Он, наверное, тоже почувствовал это и не стал тянуть. Резюмировал:
– Способности нашего лакмуса здесь не фурычат. А если верить тому придурку, которому я в жбан фляжкой засветил, так-сяк, то и проснуться мы не сможем рядом с этими прекрасными ликом ребятами. Сколько мы уже в С-пространстве?
– Часов семь-восемь, не меньше, – сердито отозвался Валера. – Я не лакмус...
– Верно, уже около трети суток. Стало быть, осталось у нас часов десять безболезненных. Правильно, профессор? Вот именно. Потом наши тела в реале уже станут вести себя довольно противно – писать в штаны, какать. И твой, Андрон, троюродный дядя не сможет нас разбудить, понимаешь? Через сутки организм будет жестоко обезвожен, а через пару мы примемся благополучно издыхать. Там, под Смоленском. И здесь – соответственно. Я ничего не напутал, Альберт Агабекович?
– Ну помрем мы не через трое суток, конечно, а попозже. – Профессор потрогал кадык. – Но в общих чертах все правильно. Дискомфорт обеспечен серьезный.
Изнанник покачивался и медленно крутил башкой. Выстрелы за бруствером стали звучать реже.
– А значит, – подвел итог Таусонский, – нам нужно в течение ближайших десяти-двенадцати часов хотя бы попробовать найти ответы на вопросы, которые привели нас сюда. И успеть выбраться из изнанки, чтобы система экстренного пробуждения вышвырнула нас обратно, так-сяк. Пинком в реальность. Все согласны?
– Теоретически – есть еще один вариант, – тихо произнес Аракелян. – Бросить все и немедленно вернуться в Город на траве. Сразу оговорюсь, мне этот вариант не нравится.
– Пойдемте, – сказал Петровский, и в его глазах мелькнула ненависть. К изнанке, к ее уродливым жителям, к эсу вообще.
Рысцов ничего не сказал. Только кивнул, соглашаясь с другом.
– В таком случае рискнем прогуляться по местным достопримечательностям с этим вот... – Павел Сергеевич мотнул головой в сторону изнанника, – гидом.
Они поднялись и, стараясь не выпрямляться в полный рост, двинулись в сторону уродца. Тот сразу активизировался и с готовностью попятился бочком в узкий проход, скрывшись за клепаным баком. А ведь и впрямь ждал, зараза...
Бой за бруствером окончился. Оттуда доносились только жалобные стоны умирающих людей и редкие контрольные выстрелы. Никто не решился обернуться и посмотреть – чья взяла... Слишком страшно становилось при одной только мысли о развернувшейся картине на поле брани. Там, где все еще горела вязкая река...