Изнанка
Шрифт:
«Наш. – Павел убрал кассету в карман. – Пойми, никаких улик не было. Абсолютно. А я ведь знал наверняка, что именно он – дилер. Сам видел, как на суд к нему чуть ли не вся верхушка местной таджикской диаспоры приперлась! Внагляк, представляешь?.. Когда же эта тварь через месяц покалечила семьи двум моим ребятам из отдела, я не вынес, Кость. Лично выволок за шкирятник из коттеджа на Рублевке, отвез подальше и пристрелил. Не должны такие подонки по земле ходить...»
Костик понимающе покивал и поправил воротник. Плотнее застегнул куртку.
Выпили еще по одной.
«Зря ты так, – сказал он, глотнув тоника из банки, и полоснул по Павлу каким-то странным взглядом. –
Павел долго молчал. Очень долго. Слушал, как холодные минуты стукаются о бордюр. Смотрел на мокрый асфальт под ногами, который выглядел рельефным из-за косо падающего света фонаря. Потом он поднял глаза на собеседника и... со всей силы рванул отворот его куртки. Ткань треснула по диагонали, и Костик отпрянул назад, пытаясь поймать повисший на проводке высокочувствительный микрофончик.
«Это... не для тебя... – нетвердо отступая, брякнул он. – Паша, брось! Пашка, я же...»
Выстрел отбросил его на аллею. Под моросящий дождь...
Кипяток брызнул мимо кружки, и Таусонский, зашипев от боли, дернул рукой. Гранулы кофе разлетелись черным градом по кухне.
– Черти б тебя побрали! – выдавил наконец он, когда смог унять поток топорного мата. С грохотом поставил чайник. – Пальцы обварил, бл...
– Черр-ррти! – радостно сообщил прилетевший на шум Жорик.
– Ну-ка брысь в клетку! – цыкнул Павел Сергеевич.
Попугай испуганно взгромоздился на гардину и примиряюще заявил:
– Пр-риказывайте, я ваш покор-р-рный слуга! Я р-рад, что имею честь...
– Нет, дружище, не прокатит. Давай-ка на боковую, уже второй час ночи!
Краснохвостый жако, удрученно склонив клюв, перелетел на плечо к хозяину. Таусонский поднес его к клетке, и пернатый, заложив крылья за спину словно арестант, прошагал на жердочку.
– Ну спи, спи. Клюв у тебя слишком длинный, таких в разведку не берут, – сказал подполковник, накрывая сферу из прутьев пледом и ссыпая остатки кофе из банки в кружку.
Попугай проворчал в ответ что-то насчет гнусной кражи креветок и заткнулся.
Так. Стало быть – Петровский, решил Павел Сергеевич, возвращаясь в комнату и отхлебывая горячий напиток. Кажется, именно он заварил кашу с «Либерой». А после этого... После этого они вроде бы с Рысцовым не встречались. Интересно – почему? Ведь всех, кого накрыла «Альфа» там, под Апшеронском, выпустили буквально через несколько дней, когда стало уже не до того. Да и что с них взять, не террористы же какие-нибудь! Ну брякнули в эфире чего не положено... Кстати, теперь их поступок вообще в другом свете предстает, так-сяк – архаровцы же как раз сшизов крыли по полной. Пророки доморощенные, етить твою...
Подполковник собрал со стола патроны в мясистую ладонь и оценивающе глянул на горсть увесистых свинцовых аргументов. Он неторопливо вщелкнул цилиндрики в обойму. Раз, два, три... один за другим. Подошел к телефону, но потом передумал и достал из пиджака, висящего на спинке стула, сотовый. Его, естественно, тоже слушают, но все же не так, как стационарный домашний – закостенелая привычка фапсистов, из-за которой они не раз уже накалывались, между прочим.
– Алло... Макс? Подполковник Таусонский беспокоит... Да знаю я, сколько времени! Извини. Слушай, у тебя дома база есть по Москве? Чего?.. Да у меня даже компьютера нет, болван! Нет, через дежурку не могу... Ну не могу, так-сяк! Делай, что тебе говорят, а то Абрамову доложу, что ты на прошлой неделе драл в его кабинете бабу из управления информации. Что? Жена? Я и жене доложу, не сомневайся! То-то же... Включил свою колымагу, так-сяк? Отлично. Найди мне все адреса и телефоны вот этого человечка...
Павел Сергеевич сообщил данные по Петровскому и, прижав трубку плечом к уху, принялся натягивать брюки, пока Максим из аналитического отдела в своей квартире на другом конце города истово колотил по клавиатуре, выводя в активное окошко базы данных необходимую информацию.
– А? Угу, слушаю... Ах да, записываю... Сейчас ручку возьму. – Таусонский запрыгал на одной вдетой в брючину ноге, оглядывая комнату. Выругался, сказал в трубку: – Хрен с ним. Я запомню. Говори... Ага... так. А домашний?.. Последняя цифра двенадцать? Хорошо. Адрес давай... Угу. Понял. Спасибо, Макс. Извини, что отвлек от сна. Ты хоть без этой гадости электронной над башкой спишь? И то ладно. А с несанкционированным доступом в кабинет майора Абрамова ты давай того... завязывай. Лады? Покеда.
Павел Сергеевич отключил мобильник и сразу заблокировал его. Еще раз проговорил про себя адрес и телефоны Петровского и, погасив свет, вышел в прихожую. Сколько, говоришь, не спал, товарищ подполковник? Полтора суток? Хрень это все. Еще полсуток можно работать, а вот дальше уже начнется значительное рассеивание внимания. Завтра в кабинете поспишь часок-другой, служивый. Глазки, говоришь, слипаются? Отставить.
Перед тем как выйти на лестничную клетку, Таусонский еще раз осмотрел тяжелый пистолет и сунул его в наплечную кобуру. Две заряженные запасные обоймы положил во внутренний карман куртки. Довольно веско. ПМ – оружие для самоубийц-мазохистов. А вот у «стечкина» прицельная дальность стрельбы почти в десять раз больше. Его и пользуем...
Такси – это дорого. Тем более ночью; тем более если, возможно, придется возвращаться обратно. Поэтому Павел Сергеевич решил поехать на личной машине, которую вот уже почти месяц не выгонял из гаража.
Завелся старенький «Ниссан» на удивление быстро – все-таки практически любая иномарка, пусть даже двадцати лет от роду, ежели только на ней столбы не сшибали, качественней отечественных «ВАЗов», «ГАЗов» и прочей шелупони.
Заперев железные створки гаража, Таусонский через Перерву вырулил на Люблинскую и поехал на юг. Затем свернул налево и через пару минут уже был на МКАДе.
Глядя на проносящиеся по бокам гроздья фонарей и огни летящих куда-то в ночь машин, он старался не замечать возведенные на развилках блокпосты и щерившиеся в сторону периферии пушки БТРов. Да уж, сейчас в Москву въехать было не так-то просто: иногородние транспортные средства, не имеющие специального пропуска, разрешающего передвижения по территории столицы, без разговоров отправлялись восвояси. Дежурства на укрепленных КПП несли особые подразделения внутренних войск – те же менты, одним словом. Они ныне подчинялись не министру обороны, а его коллеге из МВД, с потрохами купленному Больбинской. Москва фактически стала закрытым городом, отчего неприязнь к ней провинции, конечно же, лишь возросла. Но зарвавшейся узурпаторше, видно, не было до этого решительно никакого дела. Ну да, что ей какой-нибудь Урюпинск, когда полмира под каблуком. Столица нашей беспокойной Родины может преспокойно существовать в полной автономии несколько месяцев, а там – хоть трава не расти. Шаг, быть может, не дальновидный, но временно удобный. Чтоб не мешались субъекты Федерации со своими местечковыми претензиями и амбициями. Этим можно было смело пользоваться, и умные люди понимали почему. Русский мужик инертен. Пока он сообразит, что можно взять косу, вилы, тяпку и пойти всей деревней на охреневшего вконец барина, пройдет уж никак не один день. А подчас – и не один год...