Изнанка
Шрифт:
В первом особняке меня послали, со всем уважением и даже почтением, но куда-нибудь подальше: владетельница изволила пребывать в состоянии сильнейшего алкогольного… погружения. Проспиртовки, если разобраться. И была не коммуникабельна: как я понимаю, события на гулянке травмировали чувствительные фибры и недра тётки средних лет, и на текущий момент она проводила реабилитационные мероприятия водкой. Во втором — тоже послали, причём за моим корреспондентом вдаль: где он, встречающий слуга банально не знал, после гулянки у Курбичей он в особняке просто не появлялся, мог быть и в Шкуфье, ожидать суда как зевака.
А вот в третьем, в роду дружественных (относительно, конечно) Квидым владетелей, тоже данников корифея, очевидец
— Приветствую, почтенный, — рассеяно поприветствовал меня в какой-то малой гостиной особняка владетель лет тридцати.
Был это Этар Блонг, представитель рода с тёплого побережья Зиманды. Териантропы, точнее маймотропы — тотемным духом под именем Блонг была горилла. Точнее — был, хотя пол у тотемных духов играл не настолько важную роль, как у живых, хоть и не дотягивал до полностью андрогинных богов.
Мордас и прочие детали Блонга Потап мне милостиво продемонстрировал — здоровенный, просто карикатурный обезьян, с лютыми клычищами и лапами столь мускулистыми, что не будь он духом — так и невозможными. А мордас этого гориллыча был просто ужасен — возможно, из-за «зловещей долины», попытки найти что-то человеческое в роже примата. Но грубые, гипертрофированные черты морды заставили меня мысленно передёрнуться.
И, видимо в качестве компенсации за облик тотемного зверя (ну и в обороте у Блонгов, скорее всего, та же отвратительная ряха), Этар обладал просто… ну красавец-мужчина, иначе не скажешь. То есть действительно красив, почти женственной красотой, хотя и не перепутаешь, не в последнюю очередь из-за щёгольских усиков. Мельком увиденные мной Блонги демонстрировали ту же «утончённую красоту», так что я окончательно убедился — тотемный зверь своеобразно компенсировал. Или свои комплексы, или комплексы своих владетелей-шаманов — не принципиально. Очень уж кукольно-красивыми были Блонги.
На вопросы Этар отвечал, да и вообще — выразил «надежду на благополучное разрешение случившегося без ущерба уважаемым Квидым», вот только возникало ощущение, что его отоварили пыльным мешком. И далеко не пустым: он временами «зависал», морщился, пытался вспомнить детали — и не вспоминал. Я бы подумал, что парень тоже кривой в дрезину — но нет, совершенно трезвый. Но нужных деталей происшествия он мне просто не мог сообщить.
— Простите, почтенный Потапыч, — развёл он лапами после четверти часа прямых, наводящих и перефразированных вопросов. — Не помню.
— Понимаю, гулянка, водка, — махнул лапой, мысленно вздохнув я.
— Нет, — удивил меня Блонг. — Мы вне рода практически не пьём — особенность прародителя, — пояснил он на вопросительный взгляд. — Просто… ярился, почтенный. Такая женщина, такая… — аж закатил парень глаза, чуть ли не пустил слюнку.
— Ну, как минимум — живая, — изящно пошутил я, с учётом происшествия на гулянке.
— Конечно живая, просто так… не обращал ни на что внимания, наверное. Понимаете.
— Понимаю, — не стал я высказывать я всё, что думаю, планируя распрощаться.
— И ведь внешне не скажешь, — бормотал под нос явно оживившийся Этар, с взглядом «в воспоминаниях» и дебильной улыбкой. — Но какая замечательная, страстная… А какое прекрасное имя — Драса…
— Дабар? — хмыкнул я.
— А вы знакомы, почтенный? Согласитесь — очаровательная дама!
— Соглашаюсь, соглашаюсь, — хмыкнул я. — Что ж, уважаемый Этар, благодарю за беседу. Прощаюсь, — поднялся я. — Поверенное дело не ждёт.
— Удачи вам в ваших начинаниях, почтенный.
В общем — Зиманда круглая, а Золотой — большая дерёвня. Хотя фактически, судя по всему этому известному, это и не так, но тем не менее, иначе и не скажешь. Забывчивость и рассеянность Этара вызвана ударной дозой афродизиака с галлюциногеном, которую моя знакомая бобриная суккуба-полунавь использует для потрахаться. А то, что она оказалась на пригородной гулянке — совсем неудивительно. В силу потребности в частом и регулярном сексе дамочка (которая даже вызывает некоторое сочувствие своей судьбой и необходимым для выживания методом жизни, хотя и смешно это всё в определённом смысле) логично меняет дислокацию гулянок, чтобы не вызвать лишних подозрений. Хотя, как мне кажется, она их в принципе не вызовет: Потап, сильнейший и умелейший…
«Да!»
…из известных мне дух, понял, что с бобрихой «что-то не так» только фактически в упор. Жрецы богов, волхвы и прочие персонажи могут даже яриться с ней непосредственно, ну и ничего не почувствовать, кроме, возможно, лёгкого беспокойства.
«Скорее всего — так», — подтвердил топтыгин. — «Только эта недодохлая бобриха — не навь»
В общем-то, тоже верно. Духов в мире мёртвых и живых навалом. И, методологически, навью или навками считаются «поехавшие» от желания жрать душатину. Агрессивные, не контролирующие себя духи. В случае с Драсой Дабар — это не только не так, она вообще не способна «жрать душатину», так что её мало того, что вряд ли выявят как «неправильно живую». Так ещё и если выявят… то что? И даже «и чё?» Самый ударенный жрец, видом или волхв не воспримет её ни за «злого человека», ни за «злого зверя», тут скорее «хворая владетельница» (или страшила, как называли её «сердобольные родственнички» из-за уродливой, по зимандским меркам, худобы). Хотя менада или мемаллон, жрец, одержимый «силой бога», её вполне может прибить. Но таких в Золотом водилось всего одно семейство, под плотным контролем Серпента. И эти одержимцы могут прибить вообще любого, причём с минимальным или отсутствующим поводом: крыша у этих товарищей стабильно «подтекает» из-за этого самого божественного одержания. В разной степени, но они вообще ни разу не репрезентативны в плане оценки «могут прибить».
Короче, были у меня не раз и не два мысли эту дамочку привлечь к труду на моё благо, в плане сбора информации и прочего. Она ОЧЕНЬ социально активна, пользуется алхимией, из-за которой «страшилу» не только с самоотдачей трахают, но и явно «плывут» сознанием и могут выболтать что-нибудь интересненькое. И даже нужное. Но как-то всё руки не доходили заняться этим вопросом (и ле-е-ень, если честно), а сейчас — само дело велело.
Так что от Блонгов я направился к доходному дому, где проживала бобриха. Где это — я прекрасно знал, выяснив все возможные детали, поймав суккубу в процессе потрахушечного суккубирования какого-то под… руку, скажем так, подвернувшегося.
Дом был доходный, сдаваемый в аренду, так что стучать в двери с приветливым рёвом «открывай, Дабар, медведь пришёл» я не стал. А честно постучался, сообщив слуге-одарённому, что так, мол, и так, желает моё почтенство лицезреть хозяйку.
Приняли меня с неприличной для владетеля скоростью — испуганно зыркающая на меня Дарса аж беспорядок в гардеробе судорожно выправляла. Ну, боялась, тут понять можно.
— Приветствую. С твоей «особенностью» мой визит никак не связан, уважаемая Дарса, — с самого начала озвучил я, а то уж больно дёргалась бобриха.
Ответно поздоровавшись, Дабар немного расслабилась, но всё равно испуганно зыркала.
— Приветствую, почтенный видом. Желаете отвар, кофе… ой! простите!
— Прощаю, — фыркнул я. — Так, успокойся, уважаемая Дарса: от меня из-за твоей истории тебе ничего не угрожает. Просто появилось несколько вопросов.
— А каких? — заинтересовалась, хотя побаиваться явно не прекратила, дамочка.
Ну и спросил я её про гулянку. И — чертовски наблюдательная и толковая информаторша. Хотя это, скорее всего, связанно с её постоянным напряжением и опасениями. А не свихнулась от постоянного стресса — так она сексом занимается регулярно и постоянно, а это прекрасное лекарство от всяких стрессов-депрессий. Вне зависимости от того, что ей это жизненно необходимо.