Изнанка
Шрифт:
26. Подушечная личная жизнь
Добрался до Находки, рёвом оповестил окружающих, вне зависимости от причастности, что моё почтенство изволит хотеть жрать. Пожрать мне оперативно и обильно начислили. И пока я восполнял дефицит организма в белках и прочих коровах, Рейнары зачастили всякие извинения. Упомянув что Щелец не сдохла, но лежит в панцире и на тыкание в него палочкой не реагирует.
— Так в панцире, потому что. Потому и не реагирует, — мудро и почтенно
— И скушали? — пискнула лисичка-подросток, с ужасом (хотя с ужасом — не только она) наблюдающая на уничтожение тысяч провизии.
— Нет, — отрезал я. — Испорченный был, потому не скушал. И немного проголодался, — пояснил я свой незначительный аппетит. — Так вот, догнал, поймал и не скушал. И больше отравитель не будет.
— Что не будет?
— Совсем не будет. Вообще и совсем.
— А род Боричей…
— А вот тут, уважаемая, — нахмурился я, обращаясь к старушке, — дело ваше. Мои дела — мои. Ваши — ваши. Что и как у меня будет с Боричами — вас не касается. Как и меня, что у вас или Щелецов, — разграничил я зоны беседы.
Потому что после действия Барисула, с одной стороны, выходило, что свинтусы «подло напали» на меня и Рейнар. И на Щелецов, за компанию. Совсем подло и неблагородно, то есть естественный ответ по укладам, традициям и всякому такому — кровная война родов. Но это сферически и в вакууме, как понятно. Боричи — данники Корифея, Барисул — «принятый родович», за которого по букве род отвечает. А по факту, за счёт того, что не было кровного родства, есть некий люфт, зависящий от воли «подвергнутых подлому и бесчестному нападению».
В общем, я от данной ситуации официально отклонялся: например, Рейнары, положим, предъявляют свинтусам претензию. И, теоретически, говорят: так и так, вы потравили подло, чуть нас не подставив непричастных нас, почтенного видома Михайло Потапыча, ну и Тортиллу, совсем непричастную, тоже потравили. То есть, фактически вмешивают меня в конфликт родов. А разграничивая «области нападения и ответственности», я выводил свою морду из этой шебуршни. Понятно, что, возможно, мне Боричей реально придётся вырезать к чертям, но именно как «роду Потапыч», независимо и по делу.
Может, и стоило бы «подмазаться», но проблем из этого вылезет как бы не побольше, чем от Боричей. Я всеми силами стараюсь сохранить нейтральность, хотя бы внешнюю — в общем, нахрен в качестве потерпевшего входить в группу «обиженные Боричами».
— Вина же ваша передо мной, — продолжал я, потому что извинениями подзадолбали, — на ваше усмотрение. Не твоё, уважаемая Нариха, а рода Рейнар, так что хорош извиняться уже. Аппетит не испортите, но подавиться же могу!
В общем, пожрал, да и выдвинулся в Золотой. Несмотря на возможные неприятности с Боричами — довольный. Да и с Младой Разич и, косвенно, Лашем отношения испортиться могут — но не критично. Кроме того, выбирая между «отношениями» и дохлым Барисулом — мне как-то дохлый социопат милее, уж не знаю с чего.
«Да не дёргайся, шебуршень», — вышел на связь Потап. — «Сам же думал, что лисы трепаться о тебе не будут. А черепахи вообще не трепливые».
— Это понятно, но Радз…
«Промолчит эта змея мохнатая, кунья», — отрезал Потап. — «У него одна девчонка осталась, а ты ей помогаешь, он это понимает. И ссорить её с тобой он не будет. Ну сам подумай — про этого засранца молчал-молчал, а тут ябедничать будет», — фыркнул топтыгин.
Последнее было именно так: я про отравителя помнил, ну и через Лису, а один раз сам с Милой разговаривал. И нет, Радз про своего второго медиума молчал, даже не отвечал Миле «жив или мёртв». Так что, скорее всего, даже рыжая со своей подружкой отношения не испортит.
В общем, порадовался решённой проблеме — а гадил точно этот засранец, и мне, и Младе. Квадрасек парочку неприятных моментов ликвидировал, ну и, как и я, был практически уверен что они — не 'глупая случайность.
И выкинул к чертям этого дохлого социопата из головы: у меня, вообще-то, дело. И пусть оно, по результатам моей экспедиции, вполне решаемое — это ни черта не значит, что не надо думать. Потому что решение надо предложить такое, чтобы согласились обе стороны, а это работа. И…
— Потап, а у меня морда скоро зарастёт? — поинтересовался я, потому что в прикидках и рассуждениях добрался до окрестности Золотого.
И если горло восстановилось, то нижняя челюсть — ни черта. Язык уже был, но размахивать им не было никакого желания, почему-то. А огненная плоть в качестве протеза, опять же хрен знает почему, напрягала.
«Нет!» — глумился в ответ вредный топтыгин. — «Сил — ма-а-ало! С этого засранца дерьма больше, чем сил вышло. Так что завтра или послезавтра — отрастёт. Ну а пока или с огненной мордой ходи, или прикрой её чем-то».
— Хм, прикрыть — это идея, — признал я.
Потому что огонь, из которой мое неосознанное в паре с куском жаба воссоздавали плоть, был не вполне огнём. Как я понимаю — некоей «огненной энергией», принимающий вид и функции плоти, с этим прекрасно справляющейся. И не горячей, точнее горячей, но не более полусотни градусов. То есть платок на мордас или полумаску нацепить можно…
«Хрен тебе, а не полумаска», — бурчал Потап. — «Пока морду не отрастишь — чтоб был беролаком! А то жопа отрастёт вместо морды!» — устрашил он меня мыслеобразом меня с упомянутым аксессуаром на пол-лица.