Изобретение империи: языки и практики

Семенов Александр

Как бы то ни было, к концу 1923 года буряты обрели, наконец, собственную государственную автономию. При этом большевикам удалось овладеть национально-автономистским движением бурят и реализовать свою концепцию автономного строительства, вследствие чего образованная республика стала представлять собой не этнополитическую (как на то рассчитывали националисты), а территориально-политическую общность. Действительно, Бурят-Монгольская автономия представляла собой целостную территорию (за исключением Аларского аймака на западе и Агинского – на востоке, которые были оторваны от основного территориального массива республики), что было достигнуто путем «включения в бурятские аймаки русского населения, вкрапленного среди бурятских улусов…» [660] . Бурятское население республики составило при этом 56,3 %, а русское – 43,7 % [661] .

Административное управление в республике осуществлялось в соответствии с «Положением о государственном устройстве БМ АССР», которое,

фактически, играло роль конституции. Анализ этого документа позволяет заключить, что коммунисты рассчитывали использовать административно-политические структуры автономии вовсе не для «сохранения и развития» этнокультурной специфики бурят, а для достижения своих идеологических целей. Согласно «Положению о государственном устройстве БМ АССР», для управления делами республики было учреждено 9 народных комиссариатов. При этом утверждалось, что «иностранные дела и внешняя торговля остаются всецело в ведении Наркоминдела и Наркомвнешторга СССР» [662] . Бурят-Монгольский военный комиссариат, созданный для управления военными делами, был «непосредственно подчинен ближайшему окружному военному комиссариату» [663] . Управленческие структуры транспорта и связи организовывались «распоряжением народных комиссаров путей сообщения и НКПочтель СССР» [664] и, таким образом, также находились под контролем центра.

Как указывалось в «Положении…», «в целях сохранения единства финансовой и хозяйственной политики РСФСР народные комиссариаты БМАССР финансов, труда и рабоче-крестьянской инспекции остаются в непосредственном подчинении одноименных народных комиссариатов РСФСР…» [665] . Очень характерная оговорка, позволяющая заключить, что при осуществлении экономической деятельности управленческие структуры республики исходили вовсе не из «национальной специфики» хозяйственной деятельности бурятского народа, а из стремления (или указания) «сохранять единство финансовой и хозяйственной политики РСФСР». Явно выраженное стремление к экономической централизации было не случайным. Как отмечает Н. Барон, «создание унифицированного экономического пространства с рациональным разделением труда, разумеется, имело мощный имперский подтекст » [666] .

Автономными объявлялись народные комиссариаты внутренних дел, юстиции, просвещения, здравоохранения и земледелия. Однако и они были ответственны не только перед ЦИКом и Совнаркомом БМ АССР, но и перед Всероссийским ЦИКом [667] . Кроме того, при Народном комиссариате внутренних дел создавался «орган уполномоченного ГПУ РСФСР» [668] . Специфика Государственного политического управления, как известно, заключалась в том, что уже на самых ранних порах существования советского государства этот орган устанавливал жесткий политический контроль над системой органов правопорядка (следствием, судом и прокуратурой). Таким образом, говорить о действительно автономных комиссариатах внутренних дел и юстиции также не приходится. Относительно Наркомюста республики необходимо также добавить, что он действовал исключительно в правовом поле законодательства РСФСР, следовательно, можно говорить о том, что одно из важнейших требований националистов – об установлении среди бурят «национального» суда, базирующегося на традиционном праве, – фактически не было выполнено.

Определенной степенью автономности обладали только Наркомздрав и Наркомпрос республики. Но, ввиду финансового кризиса, и они находились под контролем центра. Так, на I съезде Советов БМ АССР было отмечено, что «тяжелое финансовое положение республики не позволяет поставить дело народного образования надлежащим образом. Правительство РСФСР… взяло на свое содержание аппарат Наркомпроса» [669] . В то же время в силу того, что Наркомпрос БМ АССР все же имел некоторую самостоятельность, то, как будет показано далее, именно через просвещение национальная интеллигенция попытается уже в условиях советской власти осуществлять процесс конструирования бурятской нации.

Итак, подчеркнем еще раз две важные детали: во-первых, Бурят-Монгольская республика с самого начала конституировалась как полиэтническое образование, и, во-вторых, она являлась иерархической единицей, жестко подчиненной в административном смысле политическому центру. В общесоветском контексте это действительно означало, что большевики предпринимали «положительные действия для создания советских интернациональных наций (наций по форме, не по содержанию), которые бы в перспективе приняли модель унитарного централизованного советского государства» [670] .

Несмотря на это, официальная бурятская власть расценивала образование БМ АССР как акт «формального и фактического завершения стремлений бурятского народа к национальному самоопределению» [671] . Эта позиция была озвучена лидером бурятских коммунистов М.Н. Ербановым: «создание Бурреспублики есть фактическое осуществление основных требований бурят-монгольского народа, как в области политической, так и хозяйственной самостоятельности» [672] . Однако созданная автономия в административном, экономическом и политическом отношениях не реализовывала тех претензий, которые лежали в основе примордиалистского националистического проекта. В самом деле, большевики рассматривали автономную республику в первую очередь как канал интеграции бурят в систему советского общества, которое, в свою очередь, конструировалось в контексте революционной марксистско-ленинской

парадигмы. Как отмечает по этому поводу Т. Мартин, «…партия могла вывести национальные движения за пределы примордиалистского буржуазного национализма к советскому интернациональному национализму» [673] . Иными словами, в терминах революционного марксизма и через понятие интернационализма бурятские большевики вплотную подошли к созданию идеологического конструкта «советский народ». Характерно в этом отношении обращение Бурнарревкома (временный верховный орган управления БМ АССР) к бурятскому народу: «Трудящиеся массы Бурреспублики, – подчеркивается в нем, – должны самым тесным образом связаться с рабоче-крестьянской массой и правительством РСФСР в деле восстановления и укрепления своего хозяйства и защиты своих классовых интересов» [674] .

С созданием Бурят-Монгольской АССР закончилось «концептуальное противостояние» между националистически настроенной интеллигенцией и сторонниками коммунистической доктрины: само образование бурятской автономии поставило точку в политических дискуссиях по поводу ее формы. В связи с этим дискурс национальности переместился из сферы политики в сферу культуры и актуализировался в форме идеологемы «национально-культурного строительства». Эта проблема затрагивалась в той или иной мере на протяжении всего периода этнонационального движения бурят. Так, уже во времена существования двух бурятских автономных областей был создан Центральный совет по культурным делам бурят-монголов РСФСР и ДВР. Он предполагал «объединение мероприятий по поднятию просвещения и культуры бурятского населения… и общего руководства в пределах автономных бурят-монгольских областей… деятельностью органов народного образования и всякого рода культурно-просветительных учреждений…» [675] . В начале июля 1922 года был организован Бурятский ученый комитет (Буручком), основной задачей которого было «изучение и разработка вопросов национальной культуры» [676] . Его основные усилия были сосредоточены на изучении истории Бурятии и подготовке квалифицированных учительских кадров из бурят [677] . Чуть раньше в Бурят-Монгольской автономной области ДВР возникло Общество национального культурно-политического самоопределения бурятского народа (Бурнацкульт). В программе Бурнацкульта ставилась «задача национально-культурного возрождения бурятского народа», которую предполагалось решать, в частности, посредством «всестороннего культурного и политического воспитания и развития трудящихся масс бурят-монгольского народа» [678] .

Однако акцентирование внимания и деятельности этнических активистов на сфере просвещения и осознание ее в качестве ключевой в деле консолидации бурят произошло именно после образования автономной республики. Руководство всей культурной жизнью республики к этому времени сосредоточилось в структурах Народного комиссариата просвещения, в ведение которого входили «организация работы общеобразовательных школ, детские дошкольные учреждения, организация массовой работы по ликвидации неграмотности взрослого населения, руководство деятельностью культурно-просветительных учреждений (клубов, библиотек, народных домов и т. д.), издательского дела» [679] . В течение 1923–1928 годов Наркомпрос БМ АССР действовал в направлении организации научно-просветительской сети, которая должна была, с одной стороны, охватить все бурятское население республики и, с другой, «генерировать этничность» с помощью национализированной бурятской школы и активных научных историко-этнографических и лингвистических исследований. Важнейшими узлами этой сети являлись научно-исследовательские учреждения – Буручком, Бурят-Монгольское научное общество имени Доржи Банзарова (создано в 1924 году для «изучения края и пропаганды исторических знаний среди населения республики» [680] ), а также Бурят-Монгольский педагогический техникум (создан в 1924 году), занимавшийся подготовкой бурятского национального учительства.

Оформление концепции национально-культурного строительства (= просвещения) как достаточно целостной системы взглядов и идей бурятской интеллектуальной элиты приходится на 1926 год и связано с проведением пленума обкома ВКП(б) (25 августа 1926 года) и, главным образом, первого культурнонационального совещания Бурят-Монгольской АССР (сентябрь 1926 года). На партийном пленуме речь шла о стратегическом направлении развития «культурно-национального строительства» в Бурятии. Было подчеркнуто, что «приобщение Бурятии к социалистической культуре возможно… путем… насаждения элементов общепролетарской социалистической культуры, путем изучения и усвоения, главным образом, русского языка и литературы, распространения и внедрения в повседневной жизни культурной обстановки, начиная с пищевого режима, кончая требованиями гигиены и внешней формы общежития» [681] . В то же время не отрицалась возможность «развития национальной культуры – языка, литературы, письменности, искусства и прочего на основе выявления творческой инициативы и самодеятельности трудящихся масс…» [682] . При этом отмечалось, что активного культурного развития можно добиться только тогда, «когда национализация школ будет осуществлена полностью, когда весь учительский персонал во всех наших школах будет достаточно подготовлен с точки зрения усвоения национальной культуры, когда весь улусный актив культурных работников станет носителем и распространителем для трудовой массы элементов национальной культуры…» [683] . А для этого, как минимум, «надо школьную сеть перестроить строго по национальному признаку» [684] .