Изобретение империи: языки и практики
Шрифт:
Географию не обошли вниманием и при создании в 1803 году уездных училищ – высшей ступени начального образования. Впоследствии курс географии был включен и в программу городских училищ по положению 1872 года, куда поступали дети после трех лет обучения в городских приходских училищах. С появлением в конце 1850-1860-х годов системы женских средних учебных заведений за пределами двух столиц география прочно вошла и в круг предметов обучения девушек [593] .
Учебники
Изучение географии, таким образом, занимало прочные позиции в курсе мужских и женских гимназий, реальных училищ и низших учебных заведений, хотя никогда и не выходило на передний план. Неудивительно поэтому, что число учебников по этому предмету, написанных в XIX – начале XX века, было достаточно велико. По данным Л. Весина, общее число учебников и учебных пособий (включая сюда и настольные игры) по географии, появившихся в России с начала XIX века до конца 1870-х годов, составило около 200 названий [594] . Конечно, этот перечень включал в себя как издания, известные лишь узкому кругу специалистов, так и книги, по которым училось не одно
Реформы 1860-х годов затронули не только общие основы системы образования, структуру учебных заведений, но и содержание преподавания. География, конечно, не находилась в центре полемики вокруг содержания гимназического курса. Однако и здесь мы видим, что по крайней мере к концу 1870-х годов произошла полная смена учебников: старые пособия оказались вытесненными учебниками П. Белохи, Е. Лебедева и Д. Семенова [596] . Если середина столетия была временем либеральных реформ и смелых экспериментов в области образования, то 1870-1880-е годы – министерство Д.А. Толстого и затем И.Д. Делянова – снискали печальную славу эпохи торжествующей реакции и победы консервативного начала. Министерство Д.А. Толстого в особенности связывается с насаждением единообразия в подходах к преподаванию и программах учебных заведений. Действительно, в 1870-х годах со стороны Министерства народного просвещения было приложено немало усилий к тому, чтобы привести учебные заведения этого ведомства «к одному знаменателю». Можно по-разному оценивать целесообразность этих мер [597] , однако их результативность не следует переоценивать. Хотя учителя и должны были следовать программам преподавания, продиктованным из Санкт-Петербурга, они по-прежнему могли выбирать учебники и учебные пособия из списков, одобренных министерством [598] .
Структура курса географии Российской империи и проблема регионального деления
Характер изложения учебного материала, конечно же, менялся со временем, общая же структура курса оставалась практически без изменений. По сложившейся традиции учебники географии Российской империи состояли из двух частей. Вначале ученики знакомились со страной в целом – ее площадью, границами, характером рельефа, горами и равнинами, морями, реками и озерами, климатом, флорой и фауной. Затем наступал черед проходить государственное устройство империи и народы, ее населяющие – ученики должны были усвоить, на каких языках эти народы говорят и какую религию исповедуют. После этого переходили ко второй части курса – изучению всех губерний Российской империи по отдельности. Губерния, таким образом, и здесь была той основной структурной единицей, из которых складывалось пространство империи.
Деление на губернии, однако, не решало еще проблему организации учебного материала. Нужно было еще как минимум выстроить губернии в определенном порядке. Некоторые авторы нашли самый простой выход из данного затруднения, расположив губернии по алфавиту, так что вторая часть курса начиналась с рассмотрения Архангельской губернии и заканчивалась изучением Ярославской. Однако по мере того, как география из простого перечня названий морей и проливов превращалась в науку, стремящуюся установить причинно-следственные связи между изучаемыми явлениями, этот способ казался все менее удовлетворительным. Таким образом, осознанно или неосознанно, но авторам учебников приходилось вырабатывать некоторые классификационные модели, предлагая свои способы деления империи на отдельные регионы. Весьма характерно, что разные учебники предлагали свои, сильно отличающиеся друг от друга, принципы классификации – соседние губернии группировались друг с другом самыми разными способами, а общее число таких регионов или «пространств» менялось от одного пособия к другому. Было бы ошибкой, однако, считать, что они объединялись друг с другом совершенно случайным образом. Изменения в использованных принципах классификации отражали как смену общих представлений о том, какие именно характеристики являются наиболее существенными при установлении сходства между губерниями, так и меняющееся восприятие отдельных областей империи.
Принято считать, что первая попытка создать карту регионального деления империи была предпринята выдающимся российским географом и статистиком Константином Арсеньевым в его работах «Начертание статистики Российского государства» и «Краткая всеобщая география» [599] . Его главного соперника на поприще науки, Евдокима Зябловского, если и упоминают в этом контексте, то обычно для того, чтобы еще раз обвинить в излишнем догматизме и напомнить о его неспособности выработать правильный подход к проблеме. Действительно, теория Е.Ф. Зябловского о трех климатических поясах, протянувшихся строго по параллелям и поделивших территорию империи на три приблизительно равные части, вряд ли могла серьезно способствовать развитию понимания региональных особенностей отдельных областей. Однако в написанном им учебнике (который, заметим, широко использовался в гимназиях и уездных училищах даже в 1840-х годах [600] ) можно на самом деле найти еще один способ классификации губерний. Этот способ, нужно признать, не оговаривался прямо и не был основан на выделении общих природных или экономических характеристик отдельных губерний.
Столкнувшись с необходимостью как-то организовать материал во второй части курса, Е.Ф. Зябловский в первую очередь
Первая схема деления Европейской России на регионы действительно была предложена выдающимся русским географом и статистиком первой половины XIX века Константином Арсеньевым. В своих работах «Начертание статистики Российского государства» и «Краткая всеобщая география» (1819) К.И. Арсеньев разделил европейскую часть страны на девять областей, или «пространств»: Северное (Архангельская, Олонецкая, Вологодская, Санкт-Петербургская губернии и Финляндия), Балтийское (остзейские губернии), Низкое (белорусские и литовские губернии), Карпатское (украинские и новороссийские губернии), Степное (степные земли от Азовского до Каспийского моря), Окское (губернии Владимирская, Московская, Тульская, Калужская, Рязанская, Орловская, Курская и Тамбовская), Волжское (губернии по Волге от Самары до Ярославля), Уральское и Алаунское (Новгородская, Псковская, Тверская и Смоленская губернии) [602] . Таким образом, классификация, предложенная Арсеньевым, предполагала не только различие между историческим центром страны и окраинами, но и более дробную классификацию великорусских губерний: последние в учебнике Арсеньева оказались поделенными на четыре пространства – Северное, Алаунское, Окское и Волжское.
Позднее в своих «Статистических очерках России» (1848) К.И. Арсеньев значительно переработал схему деления Европейской России на пространства [603] . Он пересмотрел положение Петербургской и Ковенской губерний, переведя первую из Северного в Алаунское пространство, а вторую – из Балтийского в Низменное пространство. Самое существенное изменение коснулось губерний Верхнего и Среднего Поволжья. Первоначально К.И. Арсеньев рассматривал их как одно пространство. К 1848 году он, однако, изменил свое мнение и включил Верхнее Поволжье (губернии Ярославскую, Костромскую и Нижегородскую) в состав Центрального пространства, куда также отошла в новом учебнике и Воронежская губерния. Среднее же Поволжье – губернии Казанская, Симбирская и северная часть Самарской губернии – рассматривалось теперь в составе Уральского пространства. Наконец, К.И. Арсеньев радикально пересмотрел границы пространств на юге страны: все степные губернии были объединены им в один регион, протянувшийся от Бессарабии до Каспийского моря.
Тенденция рассматривать губернии к северу от Москвы как особую область, отличную от других великорусских губерний, таким образом, впервые наметилась в работах К.И. Арсеньева, но ее можно встретить и во многих других учебниках. Последующими авторами была также заимствована и идея объединить все степные губернии – несмотря на их различную историю – в один регион. Так, в учебнике А. Ободовского (1846), который в середине 1840-х годов заметно потеснил работы Е.Ф. Зябловского и К.И. Арсеньева, мы находим целый ряд идей, заимствованных у последнего [604] . А. Ободовский выделял «лесную страну», «страну мануфактурной промышленности», «черноземную страну» и «пастбищно-степную» – в основу его классификации губерний, таким образом, были положены основные особенности ландшафта и экономической жизни, в то время как история и этнический состав населения во внимание не принимались. В результате такого деления великорусские губернии к северу от Москвы оказались объединенными вместе с литовскими, белорусскими и остзейскими губерниями в одну «лесную страну», а черноземные великорусские губернии рассматривались вместе с украинскими.
Следует еще раз подчеркнуть всю условность и подвижность региональных границ, предлагавшихся в разных учебниках географии. Различались не только авторские позиции – взгляды одного и того же автора часто менялись от одного издания учебника к другому. Приведенная выше классификация, например, появилась только во втором издании учебника А. Ободовского, а всего двумя годами ранее, в первом издании (1844), обзор российских губерний давался по совсем другой схеме, где все великорусские губернии были сгруппированы вместе (они, в свою очередь, подразделялись на северные, средние, восточные, уральские и низовые), а западные окраины империи были поделены на четыре группы – остзейские, западные, малороссийские и новороссийские [605] .