Изобретение прав человека: история
Шрифт:
Речь Талейрана вызвала бурю недовольства, особенно у депутатов от земли Эльзас-Лотарингии, где проживала большая часть еврейского населения Франции. Евреи восточной Франции принадлежали к ашкеназам и говорили на идише. В отличие от сефардов в Бордо, мужчины носили бороды и по французским законам могли заниматься только ростовщичеством и мелкой торговлей. Евреи на востоке Франции и их должники из числа крестьян недолюбливали друг друга. Представлявшие регион депутаты поспешили предупредить, чем неминуемо обернется инициатива Талейрана: «исключения для евреев Бордо [по большей части принадлежащих к сефардам] в скором времени приведут к таким же исключениям для других евреев королевства». Несмотря на решительное сопротивление, депутаты собрания тем не менее большинством голосов (374 против 224) постановили: «Все евреи, известные во Франции под именем португальских, испанских, авиньонских, продолжают пользоваться правами, какие им предоставлялись до сих пор» и, следовательно, «могут пользоваться всеми правами активных граждан, до тех пор пока выполняют требования, установленные законами Национального собрания [об активном гражданстве]» [172] .
172
Ibid.: 364–365; 31 (Paris, 1888): 372.
Проголосовав за предоставление прав некоторым группам евреев, депутаты уже не могли так просто пренебречь другими. 27 сентября 1791 года собрание отменило все предшествующие исключения и ограничения в отношении евреев, таким образом
173
Речь Клермон-Тоннера 23 декабря 1789. Ibid., 10 (Paris, 1878): 754–757. Цит. по: Краткая еврейская энциклопедия. Иерусалим: Общество по исследованию еврейский общин и Еврейский университет в Иерусалиме, 1999. Т. 9. С. 348. Как утверждают некоторые критики, речь Клермон-Тоннера свидетельствует об отказе допустить этнические различия в рамках национального сообщества. Впрочем, здесь напрашивается более нейтральная интерпретация его слов. Депутаты были убеждены в том, что законы и общественные институты должны быть едины для всех граждан, следовательно, дела одной из групп граждан не могли рассматриваться в отдельных судах. Я определенно придерживаюсь более оптимистичной точки зрения, чем Шехтер, который отказывается воспринимать всерьез «пресловутую эмансипацию евреев». По его мнению, декрет 27 сентября 1791 года «был просто-напросто отменой ограничений», изменившей «положение горстки евреев, выполнивших жесткие условия» ради активного гражданства. Тому факту, что благодаря этому декрету евреи обрели равные права, наряду с другими французскими гражданами, он, по всей видимости, не придает большого значения. Хотя в штате Мэриленд евреи не были уравнены в правах с остальными гражданами вплоть до 1826 года, а в Великобритании – до 1858 года. Schechter R. Obstinate Hebrews: Representations of Jews in France, 1715–1815. Berkeley: University of California Press, 2003. P. 151.
Однако законодательный орган не просто так раздавал права. Обсуждения прав побудили меньшинства к отстаиванию собственных интересов, заставили их требовать равноправия и признания. У протестантов таких возможностей было больше, поскольку они могли добиваться поставленных целей через своих депутатов, уже избранных в Национальное собрание. Тем не менее сто парижских евреев, не принадлежавших ни к одной корпорации, обратились с первым требованием к Национальному собранию уже в августе 1789 года. Они уже тогда просили депутатов «узаконить их положение и права граждан». Неделю спустя представители более крупного сообщества евреев из Эльзаса и Лотарингии опубликовали открытое письмо, в котором также просили предоставить им гражданство. Когда в январе 1790 года депутаты признали права южных евреев, еврейское население Парижа, Эльзаса и Лотарингии объединилось и представило общую петицию. Поскольку некоторые депутаты сомневались в подлинности желания евреев обрести французское гражданство, подписавшие петицию четко и ясно сформулировали свою позицию: «Они просят о том, чтобы унизительные разграничения, которым они подвергались все это время, были ликвидированы, и их объявили ГРАЖДАНАМИ». Податели петиции точно знали, за какие ниточки нужно дергать. Они подытожили длинное перечисление всех тянувшихся из глубины веков предрассудков против евреев обращением к исторической неизбежности: «Все меняется, и участь еврейского народа должна измениться тоже. Это изменение удивит остальное население не больше, чем любые другие метаморфозы, свидетелями которых они становятся каждый день… Присовокупите улучшение еврейской участи к революции; слейте воедино эту, так сказать, частную революцию с всеобщей». Они датировали свой памфлет тем днем, когда собрание проголосовало за особый статус южных евреев [174] .
174
Подробнее о еврейских петициях см.: Schechter R. Obstinate Hebrews: Representations of Jews in France, 1715–1815. Berkeley: University of California Press, 2003. P. 165–178, цитата на р. 166. Petition des juifs etablis en France, addressee a l’Assemblee Nationale, le 28 janvier 1790, sur l’ajournement du 24 decembre 1789. Paris: Praul, 1790. P. 5–6, 96–97.
В течение двух лет, прошедших с тех пор, религиозные меньшинства добились равноправия во Франции. Конечно, предрассудки, особенно в отношении евреев, не исчезли в одночасье. И все же масштаб социальных преобразований, произошедших за столь короткий промежуток времени, становится очевиден при сравнении с другими странами. В Великобритании католики смогли впервые поступить на службу в вооруженные силы, университеты и органы судебной власти только в 1793 году. Местным евреям пришлось ждать тех же послаблений до 1845 года. Католикам разрешили избираться в британский парламент только после 1829 года, а евреям после 1858. В Соединенных Штатах дела обстояли несколько лучше. В британских североамериканских колониях еврейское население, насчитывавшее всего две с половиной тысячи человек, не обладало политическим равенством. После завоевания независимости на большей части территории новообразованных Соединенных Штатов право занимать некоторые должности (а в некоторых штатах и голосовать) имели только протестанты. Первая поправка к Конституции, написанная в сентябре 1789 года и ратифицированная в 1791 году, гарантировала свободу совести; постепенно после этого штаты отменили вероисповедные цензы. Обычно процесс проходил в те же два этапа, что и в Британии: сначала католики и только потом евреи получили полные политические права. Например, в Массачусетсе в 1780 году разрешили занимать должности всем гражданам, «исповедующим христианство». Такой порядок сохранялся до 1833 года, когда это право обрели все независимо от религиозной принадлежности. С подачи Джефферсона Вирджиния оказалась в авангарде, предоставив жителям равные права в 1785 году, за ней в 1790-м последовали Южная Каролина и Пенсильвания. Род-Айленд принял соответствующие законы лишь в 1842 году [175] .
175
Chyet S. F. The Political Rights of Jews in the United States: 1776–1840 // American Jewish Archives. 1958. № 10. P. 14–75. Благодарю Бет Уенгер за помощь в этом вопросе.
Свободные черные, рабство и раса
Сокрушительная сила революционной логики прав еще лучше прослеживается в решениях французов относительно свободных черных и рабов. И снова для наглядности прибегнем к сравнению: Франция признала политическое равноправие свободных черных в 1792 году, а в 1794-м – задолго до любого другого рабовладельческого государства – освободила рабов. Новообразованные Соединенные Штаты предоставили равные права религиозным меньшинствам гораздо раньше британских «братьев», однако сильно запоздали с отменой рабства. После многолетней кампании, возглавляемой созданным с подачи квакеров «Обществом за искоренение работорговли», британский парламент запретил торговлю рабами в 1807 году, а в 1833 году отменил рабство на всей территории Британской империи. В Соединенных Штатах дела обстояли намного хуже, поскольку Конституционный Конвент 1787 года не позволил федеральному правительству регулировать вопросы, связанные с рабством. Несмотря на то что Конгресс также проголосовал за запрещение ввоза рабов в 1807 году, рабство в Соединенных Штатах не было официально отменено до 1865 года, когда была ратифицирована Тринадцатая поправка к Конституции. Более того, после 1776 года положение свободных черных во многих штатах по сути ухудшилось и стало совершенно отчаянным в 1857 году, когда Верховный суд США вынес решение по печально известному делу «Дред Скотт против Сэнфорда», постановив, что все привезенные в Америку чернокожие и их потомки не являются гражданами Соединенных Штатов. Решение по делу было аннулировано в 1868 году с принятием Четырнадцатой поправки к Конституции США, согласно которой «Всякий, родившийся в Соединенных Штатах или причисленный к их населению вследствие натурализации и подчиненный их юрисдикции, считается гражданином Соединенных Штатов и того Штата, в котором имеет постоянное место жительства» [176] .
176
Полезный обзор этого дела приведен в: Cogan J. K. The Look Within: Property, Capacity, and Suffrage in Nineteenth-Century America // Yale Law Journal. 1997. № 107. См. также: Bogen D. S. The Maryland Context of Dred Scott: The Decline in the Legal Status of Maryland Free Blacks, 1776–1810 // American Journal of Legal History. 1990. № 34. P. 381–441. Четырнадцатая поправка цит. по: Статьи, дополняющие и исправляющие Конституцию Соединенных Штатов Америки, предложенные конгрессом и утвержденные законодательными собраниями отдельных штатов согласно Пятой статье первоначальной конституции // Конституции и законодательные акты буржуазных государств XVII–XIX вв. М.: Государственное издательство юридической литературы, 1957. С. 194.
Французские аболиционисты последовали примеру английских единомышленников, организовав в 1788 году «Общество друзей чернокожих» по образцу британского «Общества за искоренение работорговли». Не имея широкой поддержки, эта французская организация могла бы потерпеть неудачу, если бы события 1789 года не обратили на нее всеобщее внимание. Игнорировать мнение «Друзей чернокожих» было сложно, поскольку в их рядах числились такие выдающиеся деятели, как Бриссо, Кондорсе, Лафайет и аббат Анри Грегуар, – все известные защитники прав человека в других областях. Грегуар, католический священник из Лотарингии, еще до 1789 года выступал за смягчение ограничений, применявшихся к евреям на востоке Франции, а в 1789 году опубликовал памфлет в поддержку предоставления равных прав цветному населению. Он привлек внимание к растущим расистским настроениям белых колонистов. «Белые, – утверждал он, – пользуясь тем, что власть в их руках, несправедливо считают, будто темный цвет кожи делает человека недостойным общественных благ» [177] .
177
Memoire en faveur des gens de couleur ou sang-meles de St.-Domingue, et des autres Iles francoises de l’Amerique, adresse a l’Assemblee Nationale, par M. Gregoire, cure d’Embermenil, Depute de Lorraine. Paris, 1789.
Однако за отмену рабства и предоставление прав свободным черным и мулатам пришлось побороться. В новом Национальном собрании аболиционисты находились в меньшинстве – тех, кто боялся противодействовать рабовладельческой системе и притоку несметных богатств, которые она приносила Франции, было гораздо больше. Белым плантаторам и торговцам из портовых городов на побережье Атлантики, как правило, удавалось изображать «Друзей чернокожих» фанатиками, стремящимися поднять рабов на восстание. 8 марта 1790 года депутаты приняли декрет, согласно которому Конституция, а следовательно, и Декларация прав человека и гражданина на колонии больше не распространялись. Представитель Комитета по делам колоний Антуан Барнав так объяснял решение депутатов: «полное и повсеместное применение общих принципов [в колониях] невозможно… по нашему мнению, разница в географическом положении, нравах и обычаях, климатических условиях и продуктах диктует иные законы». Декрет также объявлял незаконным подстрекательство к мятежам в колониях [178] .
178
Archives parlementaires, 12 (Paris, 1881): 71. Geggus D. Racial Equality, Slavery, and Colonial Secession during the Constituent Assembly // American Historical Review. 1989. Vol. 94. № 5 (December). P. 1290–1308.
Несмотря на это поражение, обсуждение вопроса о равноправии неумолимо захватило все слои колониального общества. Оно началось на самом верху социальной лестницы с белых плантаторов самой крупной и богатой колонии – Сан-Доминго (ныне Гаити). В середине 1788 года они потребовали реформы колониальной торговли и возможности собственного представительства в Генеральных Штатах следующего созыва. Некоторое время спустя они пригрозили потребовать независимость, как Северная Америка, если правительство страны попытается нарушить сложившуюся рабовладельческую систему. С другой стороны, белые из низших классов ожидали, что революция во Франции выровняет их положение по отношению к более богатым собратьям, не желавшим делить политическую власть с простыми ремесленниками и лавочниками.
Еще большую опасность для сохранения статус-кво представляло нарастающее недовольство свободных черных и мулатов. Согласно королевскому декрету, они были лишены права заниматься большинством профессий и даже брать себе имена белых родственников; тем не менее свободным цветным принадлежала значительная собственность: например, треть плантаций и четверть всех рабов на Сан-Доминго. Они добивались равного отношения к себе по сравнению с белыми, даже несмотря на то что, по сути, речь шла о поддержке рабовладельческой системы. Венсан Оже, один из делегатов, представлявших свободных цветных в Париже в 1789 году, постарался склонить белых плантаторов на свою сторону, делая особый акцент на их общих, как владельцев плантаций, интересах: «Мы дождемся, что потекут реки крови, наши земли завоюют, фабрики разрушат, а дома сожгут… рабы поднимут знамя борьбы». Он предлагал предоставить равные права таким же свободным цветным, как он сам, которые впоследствии помогут сдерживать рабов, по крайней мере некоторое время. Когда все попытки найти понимание у белых плантаторов и «Друзей чернокожих» провалились, Оже вернулся на Сан-Доминго и осенью 1790 года поднял восстание свободных цветных. Его подавили, а самого Венсана колесовали [179] .
179
Motion faite par M. Oge, jeune a l’assemblee des colons, habitants de S.-Domingue, a l’hotel Massiac, Place des Victoires. Вероятно, Paris, 1789.
Однако борьба за равноправие свободных цветных на этом не закончилась. В Париже благодаря активным выступлениям «Друзей чернокожих» в мае 1791 года был принят декрет, наделивший политическими правами всех цветных, рожденных от свободных родителей. После восстания невольников Сан-Доминго в августе 1791 года депутаты его отменили и в апреле 1792 года приняли другой, гарантирующий большие послабления. Растерянность депутатов неудивительна – ситуация на местах, в колониях, могла бы поставить в тупик любого. К восстанию рабов, начавшемуся в середине августа 1791 года, к концу месяца присоединились десять тысяч сторонников – их число продолжало стремительно расти. Вооруженные отряды невольников убивали белых, жгли поместья и поля сахарного тростника. Плантаторы незамедлительно обвинили в происходящем «Друзей чернокожих» с их «банальностями о правах человека» [180] .
180
Dubois L. Avengers of the New World: The Story of the Haitian Revolution. Cambridge, MA: Belknap Press of Harvard University Press, 2004. P. 102.