Изобрети нежность
Шрифт:
– Я сейчас… – буркнул Павлик, вставая и направляясь к двери. Причина искать свою старую шапку давала возможность избавиться от Вики. О том, что шапка ему вообще не нужна сейчас, он даже не подумал.
– Куда же ты? Павлик! – рассердилась Вика. Он оглянулся.
– Я сейчас… Шапку найду…
И, выйдя в коридор, тщательно прикрыл за собой дверь. Его старая каракулевая шапка висела на гвозде рядом с выходом, и была чуточку маловата ему. Татьяна Владимировна долго жаловалась, пока он носил ее, что стало невозможно
Теперь он повесил ее на гвоздь вместо каракулевой. Помедлил, раздумывая, возвращаться ему или не возвращаться… Зачем-то еще раз придавил спиной дверь и решительно скользнул на улицу.
В пустоте
Только здесь он спохватился, что, наверное, должен рассказать Вике про свою встречу с ее матерью, про их отъезд…
Но распахнул калитку и двинулся к реке. Единственным желанием было – никого не встретить, чтобы не думать, не отвечать на вопросы…
Улица, к счастью, выглядела пустынной даже за Жужлицей.
К полынье он вышел не по тропинке, что вдоль реки, а через огороды, и сначала долго наблюдал со стороны, затаившись под укрытием сосен, потом, когда убедился, что никого из знакомых около горки нет, подошел ближе. Людей возле горки стало больше. Все терпеливо ждали чего-то и, разбившись на группы, судачили между собой.
Внизу, у самой воды, прохаживался туда-сюда милиционер.
Анины санки стояли на том же месте. А ее матери все не было… Теперь это уже обеспокоило Павлика. Может, она еще не знает?..
Когда остановился над спуском, не мог вспомнить, зачем шел. Потом спохватился: думал послушать, о чем толкуют между собой люди. И некоторое время теперь ловил обрывки чужих бесед… Но люди говорили каждый о своем.
В группе мужчин обсуждали позавчерашнее ограбление в Зареченском. Павлик слышал это еще накануне от матери.
– А чего это милиция здесь? – спросила старушка в сиреневом пальто у соседки. Та оказалась без зубов, но говорливая, звонкоголосая:
– А стережет! Мож, снежок! Мож, санки…
Как всегда в подобных случаях, между взрослыми сновали мальчишки.
Павлик двинулся назад, в сосны. И тем же путем, через огороды, вышел на улицу. Облака заволокли все небо. Оно сделалось низким, серым. И огороды, черепичные крыши, деревья в садах, даже воздух – стали серыми. Павлик не шел, а словно бы плыл в этой серости, как в пустоте. И в пустоте медленно ворочались его мысли, не наталкиваясь ни на что, ни на чем не задерживаясь.
Стиснул в кармане записную книжку. Она все время как бы поддерживала его. Но вместе с тем и немножко пугала почему-то, эта Анина книжка.
Завтрак
Костя
На этот раз он сразу снял пальто, шапку, повесил их у двери.
Костя, похоже, рассказал Вике о ого встрече с матерью. Сам обрадованно прикрикнул:
– Давай быстро, Павка! Сгорает все у меня!
А Вика, отложив какой-то новый альбом, упрекнула:
– Ты почему сбежал? И не сказал ничего.
– Я сейчас… – повторил Павлик, направляясь в кухню, к умывальнику, словно не знал других слов. А когда вернулся, на столе дымила большая никелированная сковорода, в которой Татьяна Владимировна обычно тушила мясо. Картофель Костя разложил по отдельным тарелочкам. В его прошлый наезд они с Павликом не утруждали себя такой богатой сервировкой, ели прямо из сковороды.
– Давай, Павка, энергичней. Не раскисай! – многозначительно добавил Костя. Вика нехотя ковыряла вилкой в своей тарелке.
– Ты почему не рассказал мне про маму?
– Я Косте рассказал… – возразил Павлик, отводя Викин упрек.
– Ну и что? А мне? Это же моя мама! – заметила Вика. И, убедившись, что с этим никто не спорит, поинтересовалась: – Какая она была, а?..
– В пальто… С чемоданом, – довольно глупо ответил Павлик.
– Я тебя не о том! Плакала она, да?
Павлик неопределенно повел плечами.
– Будем мы или не будем завтракать? – вмешался Костя. – Павка, жми свое молоко! Ну, чего ты, Вика?
Она подцепила на вилку ломтик картофеля. Губы ее припухли.
Должно быть, Костя еще не пробовал своего жарева. Павлик невольно дернулся. А Вика, едва лизнув подрумяненный ломтик, тут же вытолкнула его назад и, неожиданно всхлипнув, бросила вилку на стол.
– Не хочу я его!
Картофель имел странный, если не сказать отвратительный, привкус, так что Павлик даже не понял, в чем дело. А Костя удивился:
– Почему, Вика?
– Я не люблю картошку! – Она передернула плечами. Костя немножко растерялся, придвинул ей масло, потом предложил сварить яйца.
– Не хочу! – закапризничала Вика. – Что ты мне, каждый день яйца?
Это озадачило даже Павлика.
Наконец она взяла банку с медом и неожиданно спросила:
– А ты, Павлик, почему убегаешь от меня все время?
– Я н-не убегаю… – Он смешался.
– А я сказала тебе: посиди, а ты ушел! – Павлик не успел придумать какое-нибудь сносное оправдание, она уточнила: – Я не нравлюсь тебе, да?
Павлик невольно глянул на Костю.
– Я шапку искал. Потом вышел…
– Если я не нравлюсь тебе, ты скажи, – обиженно предупредила Вика.