Изоморф. Дилогия
Шрифт:
При виде выразительно оглядывающегося «соседа» Шэд насмешливо поинтересовался:
– Что? Вот прямо так по городу и пойдешь? С хвостом?
– Изя, исчезни, – тихо велел я, и хвостяра, как складной стаканчик, сперва со щелчком укоротился, а потом проворно втянулся в… ну, в общем, туда, откуда вылез, заставив меня поморщиться и непроизвольно потереть означенное место.
Блин. Неприятно. И чешется к тому же.
– Ладно, осваивайся, – спрятал новую усмешку собиратель и, обдав меня порывом холодного ветра, быстренько умотал на изнанку, заодно прихватив с собой мертвое тело.
В прошлый раз мне было не до того,
Познакомиться с новой матрицей решил тут же, не отходя от кассы, благо чужие воспоминания вперед не лезли и голову посторонней информацией не забивали. Я – это все еще был я, несмотря на новую форму. А что касается остального, то парень все равно умер. И то, что мне досталось, это всего лишь слепок… образ… отражение, которое я мог без зазрения совести примерить, не боясь оскорбить память мертвого или каким-то образом ему навредить.
На всякий случай выглянув из-за угла и убедившись, что поблизости нет ни единой живой души, я для надежности просканировал пространство сумеречным зрением и только после этого вернулся обратно.
Так. Где-то с полчаса у меня есть. Вряд ли у парнишки воспоминаний больше, чем у Лурра. Только надо сперва уйти на изнанку, что ли? И еще, пожалуй, стоило бы присесть. А лучше – прилечь. Не то в прошлый раз после «знакомства» меня ноги не держали, и бедным улишшам пришлось эвакуировать мое бренное тело самостоятельно.
Улишши, кстати, и сейчас никуда не делись, продолжая виться вокруг моих ног симпатичными нуррятами. И помощь, и охрана, и сигнализация в одном лице.
«Не буду уходить на изнанку, – внезапно передумал я. – А то вдруг на карателя нарвусь?»
Как подсказала память Лурра, каратели частенько делали обходы в разных районах столицы. Когда по одному, реже по двое, а в особо опасных случаях – целой командой. Правда, на мое счастье, на окраины они наведывались преимущественно днем. Мне это поначалу показалось нелогичным, ведь, когда по округе мельтешит столько людей, становится сложнее разглядеть, что творится в сумеречном мире. Но потом я подумал, что, наверное, не зря каратели используют поисковые заклинания. Это я видел все вперемешку: и верхний мир, и изнанку. А они, скорее всего, умели распознавать только то, что им нужно, поэтому преспокойно охотились в дневные часы, тогда как мне для этого требовалась тихая и желательно безлюдная ночь.
Еще раз просканировав окружающее пространство, я выбрал место почище. Приказал улишшам отслеживать обстановку. И, усевшись так, чтобы под спиной была опора, прикрыл глаза, одновременно сосредотачиваясь на ощущениях.
Как ни странно, на этот раз все было не так, как я ожидал от полноценного слияния. Вместо дикой боли – лишь тупо ноющий затылок. Вместо тошноты – обычная, вполне переносимая и очень кратковременная дурнота. Даже сейчас, когда я умышленно потянулся за чужими воспоминаниями, ничто не стремилось на меня упасть, прибить, расщепить сознание и расплющить его под тяжестью событий не моей жизни. Словно кто-то… берег меня от этого знания? И возвел невидимый, но очень прочный барьер, за пределы которого не проникало ничего лишнего.
Но кто?
Шэд ушел. Мои нуррята на это неспособны.
«Ули? – недоверчиво спросил я, привычно отыскав в глубине сознания застенчивый, упорно прячущийся от меня комочек. – Твоя работа?»
Улишш послал мне еще одну теплую волну, на этот раз сдобренную изрядной порцией беспокойства. Мол, хозяин, ты как? Тебе больше не больно? Я хорошо тебя защитил?
«Умница ты моя, – с чувством подумал я, представив, как держу на ладонях крохотного, забавно шевелящего усами мышонка. – Молодчина. Спасибо, что подумал и помог!»
Ули после этого смутился еще больше, засуетился, но барьер все-таки не убрал. Вместо того, чтобы позволить ему рухнуть на мою голову сразу, предусмотрительный малыш сделал в нем небольшое отверстие, и уже оттуда ко мне полилась несколько сумбурная, но строго дозированная и вполне удобоваримая информация, которую можно было без спешки изучать.
Глава 9
Парня, чью личину мне довелось надеть, звали Рани. Ему недавно исполнилось пятнадцать, но из-за небольшого роста и отнюдь не богатырского сложения он выглядел гораздо младше своего возраста. Отца, как и я, мальчишка не знал. Рос на улице, в компании таких же оборванцев, каким был сам. А лет в двенадцать, когда мать пацана умерла от лихорадки, Рани забрал под присмотр единственный оставшийся родственник – дядька Гош. И, в общем-то, в истории парня не было бы ничего примечательного, если бы суровый дядька, регулярно охаживающий племянника ремнем и розгами, не держал в припортовом районе прекрасно известный мне трактир.
Угу. Тот самый трактир, за жизнью которого я одно время очень пристально наблюдал.
Собственно, когда этот факт всплыл в моей памяти, я даже припомнил, что мельком видел там белобрысого мальчишку то подметающим крыльцо, то таскающим в дом какие-то тюки с телег, то уводящим чужих лошадей в конюшню. Но тогда он меня не заинтересовал. Теперь же можно было лишь удивляться вывертам судьбы, которая такими извилистыми тропами привела меня на его место.
Из воспоминаний Рани стало ясно, что большим умом он не блистал, особыми талантами не владел, и все, на что его хватало – это простейшая работа на уровне «подай-принеси». Ничего необычного с ним за прошедшие пятнадцать лет не происходило. Ничем он за свою жизнь отличиться не успел. Никаких надежд не подавал. И это порождало закономерный вопрос: за что же тогда недалекого, не представляющего ни малейшей ценности парнишку, которого даже дядька считал безнадежным, так жестоко уделали в подворотне?
Ответ на него я вскоре нашел, и вот тогда неподдельно заинтересовался.
Оказывается, в детстве у Рани был друг… ну как друг… такой же оболтус, с которым они когда-то вместе подворовывали на улицах. Правда, Ошши был на несколько лет старше и отличался гораздо большей предприимчивостью, поэтому Рани слушался его беспрекословно и даже в каком-то роде был от него зависим. Однако с тех пор, как пацана взял под присмотр дядька Гош, и тот зажил, по местным меркам, припеваючи, между бывшими друзьями словно черная кошка пробежала.