Изучающий мрак (Дарвей)
Шрифт:
– Что-то Пит сегодня разошелся не на шутку, - заметил Дарвей, морщась от очередной фальшивой ноты, взятой скрипачом.
– И не говорите!
– согласилась девушка, резво протирая стол.
– Я чувствую, его скоро кто-нибудь убьет. Уже были попытки... Кинули кувшином. Но пока Клаус платит, - она кивнула в сторону хорошо одетого старика, с золотым моноклем, - Пит будет играть.
– Он платит, а мы страдай...
– проворчал Дарвей.
– Пускай ваш горе-музыкант играет ему лично. Желательно где-нибудь за городом.
– Что будете заказывать?
–
– Утреннее. Я попрошу его разогреть, - ответила девушка.
Тут Дарвей заметил, что она в десятый раз протирает одно и то же место.
– Тебе что-то нужно?
– спросил он.
– Э...
– она покраснела и принялась тереть стол еще усерднее.
– Я давно хотела спросить, знаете ли вы одного человека...
– Хм, о ком речь?
– Он монах, такой же, как и вы. Я слышала, как он поет в храме. У него такой необыкновенный голос...
– от восторга у нее перехватило дыханье.
– А, так ты Лигера имеешь в виду, - понимающе кивнул Дарвей.
– Я знаю его, но не больше. Понимаешь, друзей у него нет, он держится обособленно. Очень скромный человек.
– Жаль, - огорченно сказала девушка.
– А как он выглядит? Симпатичный? Я всякий раз стою слишком далеко, чтобы его разглядеть.
– Обыкновенный человек, не урод, но и не красавец. А ты что, влюбилась в нашего брата Лигера?
– Нет, что вы! Просто его голос... Ах, вы все равно не поймете. Ладно, я пойду, принесу вам жаркое.
Дарвей только усмехнулся. Эта девушка была не первой и не последней жертвой необыкновенного голоса. Монах, которым она интересовалась, олицетворял собой настоящее чудо, столь редкое в наше время. Лигер - простой деревенский парень, сбежавший в город от бесконечной работы на поле, принял монашеские обеты всего несколько лет назад, но, несмотря на это, сразу стал главным певчим.
Каждое утро на протяжении многих лет сорок монахов пели хвалу Создателю, но все они вместе взятые уступали Лигеру, чей волшебный голос заставлял дрожать витражи и зажигал светильники, а его самого возносил под купол храма. Его пение завораживало, вселяло веру в милосердие Создателя. Лигер, одетый в белую рясу, парящий в воздухе со сложенными на груди руками, казался бесплотным духом, существом из иного мира.
Никто не мог найти разумного объяснения этому полету. Лигер просто пел и не совершал никаких магических действий. По этому поводу Просвещенные даже созвали специальную комиссию, но ей так и не удалось ничего обнаружить. Кроме необычного голоса и манеры пения у Лигера больше не было никаких талантов. Он и сам не знал, что поднимает его воздух. После долгих раздумий, монаху все-таки позволили петь - как никак чудо, но происхождение его способностей до сих пор остается невыясненным.
Девушка принесла обещанное жаркое, над которым поднимался пар, скрипач перестал играть и Дарвей признал, что жизнь не такая уж плоха штука. Он с удовольствием приступил к ужину, не обращая внимания на начавшуюся драку и табурет, пролетевший у него над головой. Не попали и ладно. Драки в трактирах - это обычное дело. Они скрашивают рутинную жизнь горожан, делают ее веселее.
По настоятельной просьбе хозяина, которому надоело каждую неделю покупать новую мебель, двое городских стражей не спеша поднялись из-за стола и, схватив драчунов за шиворот, выкинули из трактира. Затем последовала очередь их приятеля, который в драке не участвовал, но активно помогал советами. Последний умудрился пребольно лягнуть одного из стражников, и его поступок был встречен дружными аплодисментами.
Никто из посетителей "Трех апостолов" не питал любви к стражникам. Скорее к ним относились с плохо скрываемой неприязнью. Впрочем, они сами были в этом виноваты. Городская стража в умах жителей Габельна издавна ассоциировалась с беспросветной ленью, взяточничеством и прочими пороками. Они исправно получали жалованье из казны города, но не считали, что это их к чему-то обязывает. В случае опасности стражники не спешили рисковать жизнью.
Монах покончил с ужином, и, облокотившись на спинку стула, принялся за пиво. Оно было очень темное, с горьким привкусом пережженного ячменя. Гораздо хуже того, что варили в монастыре, где подростком жил Дарвей. Но выбирать не приходилось. Данный трактир не располагал особым выбором напитков. Кроме пива здесь можно было получить еще отвратительное вино, пить которое отваживались только самые отъявленные пьяницы.
Дело близилось к рассвету, шум в трактире стихал, посетители потихоньку расходились по домам. Дарвей уже собирался последовать их примеру, как к нему за столик подсел человек средних лет, одетый в великоватый для него зеленый с красной оторочкой кафтан. Он был похож на слугу какого-то богатого господина. Но изящные манеры этого человека выдавали его с головой. Он никогда никому не прислуживал.
Монах взглянул на своего нового соседа и чуть было не поперхнулся пивом.
– Что вы здесь делаете?!
– удивленно проговорил он, одновременно понижая голос.
– Вы с ума сошли!
– Нам срочно нужно поговорить, - взволнованно сказал человек.
– Это важно.
– Ну, раз срочно, тогда пойдемте, - кивнул Дарвей.
Он встал, бросив на стол несколько монет, и направился к дверям. Выйдя из трактира мужчины перешли на другую сторону улицу. Свернув в один из проулков, они притаились в тени дома, словно разбойники. Дарвей замер, прислушиваясь, но не заметил ничего подозрительного. Кроме них здесь больше никого не было.
– Какого дьявола, Орман?!
– проворчал монах.
– Нам же запрещено видеться на людях.
– Мне понятен ваш гнев, но ситуация слишком серьезна, чтобы медлить. И вы единственный человек, к кому я могу обратиться.
Астролог выглядел и чувствовал себя прескверно. У него дрожали губы, дергалось веко, крупные капли пота текли по лицу, оставляя мокрые дорожки.
– Что с вами?
– обеспокоено спросил Дарвей.
– Вы плохо выглядите... Что случилось?