Изумрудная роза
Шрифт:
Почти все время королева бормотала о монстрах в тенях. О ведьмах и проклятиях, что уничтожат мир. Порой она говорила на другом языке. Не одержимая, как говорили слуги, но это был не их язык.
Даниэлла опустила голову на колени матери. Пальцы стали убирать листья и прутики из ее волос, как было, когда Даниэлла была маленькой.
Ее мать удовлетворенно вздохнула.
— Я ошибалась.
Даниэлла закрыла глаза, слеза покатилась по щеке. Этот миг ясности вот-вот пройдет. Она не поднимала головы. Не хотела пугать
— О, мама. Сколько раз нам говорить, что монстров нет?
— Ты знаешь, что это не так. Ты тоже их видела, да?
Даниэлла подняла голову и поймала взгляд матери, ее желудок сжался от страха.
— Что видела?
— Монстров в лесу. Крылатых, с клыками и когтями, — мать коснулась горла Даниэллы. — Я узнаю следы, дочь моя.
— Я не знаю, о чем ты, — прошептала она, но это было неубедительно.
Она медленно опустила голову на колени матери, старалась не пускать беспокойные мысли в голову. То, что ее мать знала, что она видела, могло означать лишь одно из двух.
Или монстры в лесу существовали. И ее мать знала больше, чем все думали.
Или безумие было в ее крови, и станет еще хуже.
Даниэлла зажмурилась и помолилась небесам. Только бы она не была безумна.
И пусть монстров не будет.
ГЛАВА 3
Император Жути парил над башнями замка, бил крыльями по воздуху. Когда-то они тихо несли его, а теперь были в дырах, и ветер свистел в них. Но он ждал, чтобы понять, что произойдет в замке Холлоу-хилла.
Люди глупо пытались уберечь себя. Они всегда ставили стражей на стены, но это их не спасло бы. Они смотрели на землю, а нужно было смотреть на небо.
Король ничего не понял? Он видел Жутей больше раз, чем своих детей. Но король все еще забывал, что оружие нужно было направлять на луну.
Давным-давно он напал бы на замок, потому что тот уязвим. Он всю жизнь считал людей игрушками.
Их крики были симфонией. Их тела он сжимал, и их дыхание вырывалось, как музыка флейты.
Но война повлияла на его тело и разум. Он уже не помнил, кем был. У него не было имени в воспоминаниях. Он не знал, какой была его история. Только кровопролитие и ослепительная боль.
Он коснулся ладонью сломанного рога. Это он потерял из-за короля Холлоу-хилла. Он был пойман недолго, но король не стал его убивать. Нет. Король отпилил его рог и держал как трофей.
Свет появился в окнах башни. Он отпрянул от замка, но тень там была не солдатом. Это был призрак красоты.
Он видел ее фигуру в свете свечи в ее руке. Кроха с подтянутым телом и осторожной грацией.
Она боялась, когда он сжал ее горло. Она отбивалась, но слабо. Что эта кроха делала в замке?
Он с интересом подлетел ближе, чтобы снова ее заметить, пока она поднималась по винтовой лестнице башни. Ее ночная рубашка была из лучшего белого шелка.
Обруч был вплетен в пряди. Золотой, он искрился драгоценными камнями в свете свечи.
Неужели девушка на поляне была одной из дочерей короля? Принцессой Холлоу-хилла?
Он смотрел на нее еще немного, пока она не ушла в комнату наверху башни, пропав из виду. Она много раз оглядывалась. Может, делала то, что не должна была.
Но он был уверен, что она не должна была находиться на лугу одна, если она была драгоценностью короля.
В его голове возникла идея. Мрачная и жестокая.
Вкус этих эмоций, окутавших его язык как хорошее вино, заставил его улыбнуться. Его клыки впились в зубы, но план появился, и он вдруг ощутил цель среди кровопролития и войны.
Он отвернулся от замка, направился к своему народу с историей, которая им понравится. Пора было украсть принцессу у короля.
ГЛАВА 4
— Ваша мать была величайшей королевой в истории этого королевства, — отмечал учитель. Его нудный голос даже внимательного ученика отправил бы спать.
У него был огромный нос, что изгибался на конце как клюв печальной птицы. Длинные тонкие волосы были грязными, ведь он «учил», не мог отвлечься. Даниэлла думала, что он не хотел мыть волосы. Купальни были страхом таких мужчин.
Он мог смыть гениальность.
Она горбилась за столом, подперев щеку рукой. Ее спина уже болела от бледно-желтого корсета, сжавшего ребра. В такой позе будет только хуже, но как она могла слушать внимательно. Голос мужчины был снотворным.
И неудобная одежда. Юбки путались в ногах, не меньше семи слоев придавали ей вид кекса, и от этого ее почти тошнило.
Они всегда проводили уроки в библиотеке. Окружение из книг было милым, но она хотела наружу. И каждый раз, когда она просила о таком, ее наставник напоминал, что у него была аллергия… на все.
Он ходил вокруг нее, поднимал руки и махал ими, когда хотел что-то подчеркнуть. В данном случае, что ее мать была лучше, чем может стать Даниэлла.
Она хотела отметить, что то, что он говорил «была» предполагало, что ее мать уже не была хорошей королевой. Или что она была мертва. Все в королевстве говорили о королеве в прошедшем времени.
Ее нет, говорили они. Она была не такой, как раньше, то есть была хуже.
Даниэлла хотела кричать правду. Ее мать была той же, что и раньше. Просто увидела и испытала то, что не должен был человек.