Изумрудное лето
Шрифт:
– Говорят, моему папеньке деньги некуда девать! – Не унималась Эльза. – Кстати, наследников-то у него нет! Мог бы и признать меня!
Обычно Анна не выдерживала дочернего напора.
– Эльза, что ты от меня хочешь?
– Чтобы ты отправилась в имение к отцу и поставила вопрос ребром!
Анна лишь опускала глаза, ибо то чего требовала дочь, осуществить было невозможно. И дело не только в её гордости… Анна понимала: если бы Лев хотел признать дочь, то сделал бы это тотчас же по прибытии из Колумбии. Однако… этого не произошло.
В такие моменты Анне было особенно тяжело. В последнее время её
Однажды, после очередных нападок эмансипированной дочери на терпеливую mutter, в дверь дома постучал визитёр. Им оказался нарочный из конторы Клебека. Дверь открыла прислуга.
– Пакет лично в руки госпоже Ригер-Артемьевой! – отрапортовал он.
Прислуга растерялась.
– Барыня! Барыня! – бросилась она в гостиную.
– Что ты орёшь, словно оглашенная?! – вмешалась Эльза.
Прислуга круглыми глазами смотрела то на барыню, Анну Дитриховну, то на Эльзу.
– Пакет казённый принесли… – растерянно произнесла она и на всякий случай перекрестилась, потому, как по опыту знала: от казённого письма жди одних неприятностей.
– И что? – взвилась Эльза. – Подумаешь, пакет! Эка невидаль! Веди сюда этого нарочного, сейчас разберёмся! – приказала она.
Прислуга стремглав бросилась исполнять приказ.
Через несколько мгновений перед барыней и её дочерью стоял нарочный, сжимавший в руках тёмно-коричневый пакет из вощёной бумаги.
– Ну-с? Так что вам угодно? – поинтересовалась Анна Дитриховна.
– Вы – Эльза Самойловна Ригер-Артемьева? – поинтересовался он, отчеканивая слова.
– Это я… – встряла по обыкновению Эльза.
– Тогда сей пакет предназначен вам, сударыня. Получите, распишитесь…
… Эльза, сгорая от нетерпения, надрезала краешек пакета специальным ножичком для распаковки писем, и извлекла из его чрева дорогой лист бумаги, сложенный пополам. Она развернула его и быстро пробежала по нему глазами.
– Похоже, мой батюшка, наконец, решил исправить ошибку давнего прошлого… – с деланной холодностью произнесла она.
Анна Дитриховна удивлённо вскинула брови.
– Что там?.. – поинтересовалась она.
– Господин Клебек, юрист, пишет, что Лев Дмитриевич скончался, и я должна присутствовать при оглашении завещания первого июня.
– Лев умер… – тихо произнесла Анна и присела на краешек стула.
– Царствие ему небесное! – констатировала Эльза. – Надеюсь, он оставил мне достойное наследство.
Несколько дней кряду Эльза пребывала в нервном возбуждении. Наконец, она не выдержала и начала незамедлительные сборы в Селиваново. Ей хотелось приехать в имение до оглашения завещания и хозяйским взором осмотреть своё (как она считала) будущее имущество. Все увещевания матушки она попросту пропускала мимо ушей.
– Эльза, куда ты собралась так рано? До первого июня ещё уйма времени? – удивлялась Анна Дитриховна. – Это не прилично…
– Ха! – воскликнула барышня. – Прилично! Не прилично! Какая разница! Я – дочь Льва Дмитриевича, а других детей у него, как известно, нет. Стало быть, Селиваново, принадлежит мне!
– Боже мой, Эльза! – негодовала Анна. – Откуда такая самоуверенность?! Не забывай, что у покойного были племянники. Наверняка, он оставил что-то и твоему кузену Станиславу!
– М-да… – Эльза задумчиво воззрилась на матушку. – Возможно…
– Тебе следует отправиться к Станиславу Сергеевичу и выяснить: получал ли он пакет из конторы Клебека. – Посоветовала умудрённая опытом Анна.
– А, если получал? Что тогда? Мне его убить? – резонно вопрошала дочь.
Анна перекрестилась.
– Что ты такое говоришь?! – возмутилась она. – Просто отправляйся вместе с ним в Селиваново… Вот и всё…
Эльза упёрла руки в боки и закатила глаза, обдумывая матушкины слова.
– Ладно, mutter, я навещу Станислава. – Согласилась Эльза. – Пожалуй, в этом есть резон. По крайней мере, выясню: конкурент он мне или нет.
Эльза быстро оделась и приказала закладывать дрожки [10] . Обычно она обходилась без кучера и правила лошадьми сама. Девушка прекрасно знала, что Станислав живёт у своей любовницы Аделаиды, вдовы чиновника Рябова. Увы, но Малоярославец – город небольшой, да и Эльза была охотницей до сплетен.
10
Дрожки – лёгкая 2-х колёсная рессорная повозка на одного или двух человек.
Глава 3
Станислав Сергеевич Селиванов, мужчина двадцати семи лет от роду, в полном расцвете сил, приходился покойному Льву Дмитриевичу родным племянником. Некогда он служил в гусарском полку офицером. Однако слыл бретёром [11] и был уволен за дуэль с сослуживцем, которая состоялась из-за некой очаровательной барышни. Сергей был хорош собой, высокий, статен, голубоглаз и светловолос. Девушки сходили по нему с ума. Да он и сам был чрезмерно влюбчив, за что и пострадал по службе.
11
Бретёр – заядлый, «профессиональный» дуэлянт, готовый драться на дуэли по любому, даже самому ничтожному поводу. Чаще всего дуэль намеренно провоцировалась бретёром.
Его отец Сергей Дмитриевич, старший брат Льва Дмитриевича, тяжело переживал увольнение сына из армии. И вскоре скончался от сердечного приступа. В наследство Станиславу достался в Малоярославце справный дом и фабрика по изготовлению льна. Но управитель фабрики был человеком вороватым, и вскоре фабрика стала убыточной. Станислав сначала заложил её в здешнем Земельном банке, а затем и вовсе продал. Купил её, кстати, говоря, бывший управляющий… Но Станислав про это не знал. Последние несколько лет он, как говорится, был на мели. Деньги, вырученные за фабрику, он прокутил, и в довершении всего сошёлся с вдовой чиновника. Та была старше на пять лет и обожала своего Станиславушку. Но бывший гусар изменял чиновнице налево и направо. Та же, бедняжка, всё ему прощала из-за страстной любви.