Изумрудное море

Ринго Джон

– Постараюсь, мэм, – пообещал инспектор, потирая запястье. Невидимая татуировка не чувствовалась, но осталось психосоматическое покалывание.

– Вам не придется ехать обратно в карете, – сказала Шейда с улыбкой, – хотя вы, может быть, предпочли бы карету… Есть дракон, вернее, виверна, которая как раз летит туда. Долетите до Вашана. Там придется сойти, чтобы не привлекать внимания. Доберетесь в штаб флота рейсовым дилижансом.

– Да, мэм.

– Я сделаю все, что от меня зависит, чтобы навести справки о ваших жене и дочери, – пообещала Шейда. – Если я хоть что-то узнаю, я свяжусь с вами.

– Спасибо, – кивнул Траванте.

– Гарри выдаст деньги на дорожные расходы и расскажет, как заказать

их еще в случае необходимости, – продолжала Шейда. – Он не знает о цели вашей командировки, только о том, что вы едете в Вашан.

– Да, мэм, – сказал Траванте, вставая, – с вашего позволения.

– Удачи, инспектор, – кивнула Шейда, поднимаясь с кресла и кладя руку на его плечо. – Я буду молиться о вашей семье и искать.

– И я буду молиться о вас и вашей, – сказал Траванте. Когда открылась дверь, его лицо снова выражало лишь рассеянную любезность.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

По счастью, на пути к герцогу Эдмунду знакомых Герцер не встретил. По дороге лейтенант все пытался понять, что с ним не так. Он знал, что отвык от простого человеческого общения, но дело было не только в этом. Вообщето Воронья Мельница была его родным городом, здесь он стал взрослым. Да, признаться честно, он провел здесь не больше года после Спада, но все равно должен был чувствовать себя уютно, вернувшись. Бог знает, как он скучал по дому все эти несчастные полтора года в Харцбурге.

Но, как ни странно, «приятные ощущения» так и не приходили. Город почему-то напоминал ему старую форму, которая стала чуть-чуть великовата. Даже такие незначительные перемены, как новая вывеска над таверной Тармака, бросались в глаза и раздражали.

Герцер начал понимать, в чем дело, только приблизившись к ратуше. Отчасти он беспокоился о своем будущем. Он-то думал, что вернется в Воронью Мельницу в качестве инструктора Академии. Нет, ему вряд ли поручили бы роль одного из тех безумных садистов, которые издевались над новичками. Герцер, хоть и понимал, как важно выбить дурь из салаг, никогда не стремился быть жестоким. Он считал, что его ждало место инструктора на формирующемся базовом офицерском курсе. Герцеру казалось, что ему самому лучше бы еще поучиться, но опытных офицеров так не хватало, что было вполне понятно, почему его выбрали, чтобы заткнуть эту брешь. Однако не допускающее возражений предписание «явиться безотлагательно» не очень-то сочеталось с назначением на рутинную работу инструктора. Вот уж чего он не хотел бы сейчас, так это наткнуться на когонибудь, кто мог бы спросить его, почему он так быстро вернулся. Ведь он и сам не знал ответа на этот вопрос. При виде посетителя два стража у дверей ратуши подтянулись. Те дни, когда стены лениво подпирали полусонные сторожи с ржавым оружием в руках, давно миновали. Стражники служили на постоянной основе, их отбирали из милиции и муштровали вместе с Кровавыми Лордами достаточно долго, как шутили в городе, так, чтобы они поняли, что на самом деле не хотят становиться Лордами. Тренировки легионеров смерти и отсеивание были жестокими. И даже после того как рекрут проходил тесты и присоединялся к Братству, муштра не прекращалась. Марши бегом вниз и вверх по Воронову Холму в полной амуниции были только началом ежедневного сурового до жестокости режима. Но изнуряющие тренировки, так же как и вера в командный дух, которой Лорды были пронизаны до мозга костей, служили залогом их побед над любым, зачастую превосходящим по численности противником. «Сражайся до тех пор, пока не упадешь мертвым» – вот только один из их неофициальных девизов. Никто не сражался так, как Кровавые Лорды.

Лейтенант вошел внутрь и свернул налево к кабинету Эдмунда, но перед дверью его остановила секретарь. Вот и еще одно нововведение.

– Чем могу помочь? – спросила женщина.

Она показалась Герцеру смутно

знакомой, но он никак не мог вспомнить, где он ее видел. Темные волосы, немного ниже обычного женского роста… нет, никак.

– Герцер Геррик, – представился он. – У меня приказ явиться к герцогу Эдмунду как можно скорее.

– Он очень занят, – холодно ответила женщина. Кем бы она ни была, она его тоже не узнала. – Почему бы вам не присесть?

Герцер не удостоил ее улыбкой, он спокойно встал в парадную позу «вольно», сложив руки за спиной, ноги на ширине плеч и просто посмотрел на нее.

– Почему бы вам не пойти и не доложить герцогу Эдмунду, что я здесь, – сказал он совершенно нейтральным тоном. Остальное должен был сделать взгляд. – Сейчас.

Этому методу общения с мелкими, жадными до власти чиновниками он научился у Ганни. Надо было всего лишь стоять на своем. Метод обычно срабатывал. Вот и сейчас, под его неотрывным взглядом женщина почувствовала себя неуютно и огляделась, как будто ища глазами того, кто поставил бы зарвавшегося солдата на место. В конце концов она смерила лейтенанта ядовитым взглядом, встала и постучала в дверь.

– Герцог Эдмунд, – сказала она, открывая дверь, не дождавшись отклика изнутри, – некий Герцер Геррик настаивает на том, чтобы видеть вас немедленно.

– Это потому, что я ему так приказал, Кристел, – спокойно ответил Эдмунд. – Пусть войдет.

Проходя в дверь, Герцер вдруг вспомнил, где он раньше видел ее.

– Приятно снова встретиться, Кристел, – натянуто улыбнулся он, переступая порог. – Как поживает Морген?

Герцер плотно закрыл за собой дверь и затем отсалютовал, приложив правую руку к левой стороне груди.

– Лейтенант Геррик по вашему приказу, – четко произнес он.

– Брось это, Герцер, – проворчал Эдмунд, делая шаг к буфету. – Не хочешь смыть дорожную пыль?

– Как пожелаете, сэр, – ответил Герцер. – Что это за цербер у ваших дверей?

– Да ну, на пса она не тянет, – ответил Эдмунд, – знает она об этом или нет, но она здесь ненадолго. У меня есть протеже от Джун на это место, но она в декретном отпуске. – Он протянул лейтенанту бокал с темным вином. – Салют!

– Кровь и сталь, – ответил Герцер, пригубив вино. – Очень зрелое.

– Заложил его лет тридцать назад, – сообщил герцог, – должно быть выдержанным.

Герцер внимательно смотрел на достопочтенного генерала Эдмунда Тальбота, герцога Оверджея, но не находил в нем перемен. Герцог, человек крепкого телосложения, с бородой и бритой головой, был в серых льняных штанах и голубой тунике из тонкой шерсти, края которой были обшиты желтым. Одежда слегка растянулась, но выглядела скорее удобной, чем изношенной. Эдмунду можно было дать от ста до двух сотен лет, судя по тонким морщинам на его лице и дряблой коже рук, но Герцер знал, что на самом деле ему около трехсот. Герцог всегда выглядел спокойным и уравновешенным, и каким-то образом ему удавалось передавать это ощущение окружающим. Куда бы он ни шел, даже если в самое сердце сражения, хаос отступал перед ним и порядок восстанавливался. К тому же Эдмунд обладал поистине волшебным талантом повышать голос так, что его было слышно над грохотом битвы, и способностью всегда знать, где

именно нужно в данный момент находиться. Эти и другие хитрости герцога Герцер отчаянно пытался постичь.

– Ты, наверное, теряешься в догадках, с чего бы это я вызвал тебя с такой поспешностью, но нам лучше бы подождать пока… – начал было герцог, но замолчал, когда дверь вдруг приоткрылась.

– Все нормально, мы с герцогом старые знакомые, – сказала Даная Горбани секретарше, переступая через порог. – Я сплю с ним каждую ночь, он не будет против, если я ворвусь к нему в кабинет без приглашения.