Изумрудное оперение Гаруды
Шрифт:
Площадь вместе со зданием, занимаемым ныне Государственным архивом, и церковью Сион за железнодорожным вокзалом — наиболее интересные исторические достопримечательности столицы. От голландской крепости с ее четырьмя бастионами, претенциозно называвшимися Жемчужиной, Алмазом, Сапфиром и Рубином, не осталось и следа. Только названия квартала Интен и улиц Пинту-Бесар и Пинту-Кечил хранят в себе эхо канувших в Лету времен. Интен переводится как «драгоценный камень», Пинту-Бесар — «большие ворота», а Пинту-Кечил — «малые ворота». Через первые выезжали в роскошных колясках в город хозяева колонии, выходили на подавление мятежей воинские колонны, через вторые впускали
Музей Джакарты обосновался в особняке, который некогда служил резиденцией самому генерал-губернатору. В двух корпусах, симметрично расходящихся от увенчанного башней с крестом центрального блока, собраны экспонаты. В огромных сумрачных комнатах находятся камни Таруманегары, копии портретов правителей Нидерландской Индии, колониальная мебель, посуда, предметы быта горожан прошлых веков, традиционные джакартские повозки, маски.
Художник-монументалист Харьяди в 1975 году начал расписывать стены одной из комнат в левом крыле. Хотел в красочном переплетении человеческих фигур передать всю историю Индонезии от «яванского человека» Эжена Дюбуа до наших дней. Однако через год напряженной работы выяснилось, что от неизбавимой сырости краски портятся. Пришлось отказаться от затеи, оставить работу незавершенной. Во многих местах на стенах только обозначены контуры углем, в других — фигуры закрашены наполовину, в третьих — просматриваются законченные композиции. Так и кажется, что вот появится художник и продолжит покрывать стены живыми красками.
В музее почти отсутствуют пояснительные надписи, никто не присматривает за посетителями. Да в этом и нужды, видимо, нет. Сколько раз я там ни бывал, не видел ни души, кроме двух-трех сонных служителей, лениво рассматривающих через открытые двери пустынную площадь.
Справа — Музей изобразительных искусств. Здание выполнено в псевдоклассическом стиле, с порталом, колоннадой.
Построено оно в начале нашего столетия на пожертвования китайских торговых домов. Украшение музея — подаренная ему Адамом Маликом коллекция старинного фарфора. Наиболее ценные вазы в ней датируются XVI веком. Привлекают внимание картины самого популярного в сегодняшней Индонезии художника Аффанди. В 1971 году ему исполнилось 75 лет, и он был еще полон творческих замыслов. Его оригинальная манера писать толстыми, выпуклыми мазками, давать образ в пестром, мозаичном сочетании красок принесла ему широкое международное признание.
По левую сторону площади расположился Музей театра кукол — вайянга, открытый в 1975 году. Он занял старинное здание, выстроенное на фундаменте голландской церкви. Богатые экспонаты дают полное представление о традиционном индонезийском театре, о всех его направлениях. Один из работников музея, узнав, что я из Советского Союза, радостно сообщил, что несколько наиболее характерных кукол из этого музея были переданы в Центральный театр кукол в Москве.
Достопримечательность четвертой стороны площади — трехметровая старинная пушка. Сейчас мало кто обращает внимание на эту громадину. Если к ней и подходят, то лишь для того, чтобы рассмотреть открытки, разложенные уличными торговцами на ее массивном постаменте. А ведь совсем недавно городские власти были вынуждены спрятать орудие, чтобы избавить площадь от многотысячных толп паломников к нему.
Пушку отлили португальцы в XVI веке. Торец затвора выполнили в форме человеческой кисти, пальцы которой сложены «дулей». По средневековому поверью народов юга Европы, такая композиция пальцев ограждала от дурного глаза. Голландцы привезли орудие в Батавию из захваченной в 1641 году Малакки и водрузили его на свою крепостную стену. Один из офицеров батавского гарнизона того времени записал в своем дневнике: «Нам не разрешали давать из португальского монстра слишком много залпов в праздничные дни. Боялись, что от сотрясений рухнут дома».
Генерал-губернатор Дэндельс в 1810 году приказал оснастить форт более современной артиллерией, а старую отправить на переплавку. Но португальской пушке повезло. Она не попала в плавильный котел. Была слишком тяжела, и никому не хотелось тащить ее. Чудовище просто сбросили со стены в траву и позабыли.
Прошло какое-то время, и началась вторая жизнь орудия — как обожествленного объекта поклонения. Затвор замолчавшего навек ствола народная молва наделила способностью... избавлять женщин от бесплодия. Его назвали «Ньи Джагур», что означает «женщина». Слухи о чудодейственной силе пушки разнеслись даже за пределы острова.
Вокруг железного чудища стали собираться тысячи страждущих женщин, устраивались молебны, жертвоприношения, песнопения. Прикоснуться обнаженным низом живота к «волшебной дуле» приезжали с близких и далеких островов, а также из других стран. Полтора столетия женщины поклонялись пушке. В 1975 году в интересах соблюдения санитарных норм власти свезли «Ньи Джагур» на задворки городского музея. Лишь через три года, когда вера в «животворящую силу» металла исчезла, орудие вновь выставили для всеобщего обозрения.
Архив разместился в бывшем особняке высокопоставленного чиновника колониальной администрации. Находится он на улице, переименованной после революции в честь знаменитого первого министра империи Маджапахит Гаджа Мады. Когда-то эта магистраль соединяла крепость с городом, и вся была застроена примерно такими же зданиями. Дом выразителен своей простотой и в то же время основательностью. Высокая черепичная крыша создает необходимую в тропиках защищающую от зноя воздушную подушку, большие двери и окна забраны деревянными прочными решетками так, что их можно всегда держать открытыми, совершенная симметрия придает строению практичный лаконизм.
На массивной верхней перекладине главного входа вырезано на латинском языке слово «Надежда», над первыми внутренними дверьми — «Вера», а слово «Любовь» украшало выход во внутренний двор. Но брус с этим словом, сказали мне, был украден и как антиквариат продан в США.
Почти все здание занято под хранилище государственных документов. Только бывшая гостиная превращена в маленький музей, где экспонируются предметы голландского быта первых колониальных лет. На столике с гнутыми ножками под стеклом там хранится подлинный акт купли-продажи 10 сентября 1755 года участка земли, на котором теперь стоит Архив — единственный во всей Джакарте образец голландской бытовой постройки более чем двухвековой давности.
Если ехать по улице Гаджа-Мада прямо, то она приведет к старому порту. В одно из воскресений я отправился туда за час до рассвета. Несмотря на ранний, по моим понятиям, час, жизнь в порту уже кипела вовсю. Шумно торговали рыбой, креветками, крабами, настежь были открыты лавки зеленщиков, прямо на тротуаре, на пластиковые подстилки, выложили свои товары торговцы одеждой, галантереей, посудой, всякой мелочью, ненавязчиво зазывали к своим прилавкам продавцы раковин разных цветов, размеров и форм, чучел чудо-рыб, амулетов из «морского корня» или зубов акулы, других сувенирных диковинок.