Изумрудное оперение Гаруды
Шрифт:
Я спешил и не мог принять участие в процессии. Не мог остаться и на сламетан. Пожелав родителям и их сыну всяческих благ, покинул умытый ливнем зеленый Богор и стал спускаться к Джакарте.
15. ИНОЕ ОБЛИЧЬЕ И ЖИЗНИ, И СМЕРТИ
Вскоре после поездки в Богор представилась возможность побывать на яванской свадьбе. Еще с вечера я заметил необычное оживление у одного из соседних домов на нашей улице. Ворота украшали гирляндами цветов, во дворе собирали металлический каркас для тента, расставляли длинным рядом столы, вдоль забора выстраивали
Это был дом родителей невесты, довольно состоятельных людей. Отец и мать обязаны раз в жизни для детей устроить большой сламетан. Для мальчиков обычно в день обрезания, для девушек — в день свадьбы.
Жених появился ровно в десять часов утра. Его сопровождала свита друзей, которые вместе с ним выскочили из машин, остановившихся в 10 — 15 метрах от дома (к порогу полагается по традиции подойти пешком). Навстречу процессии из глубины двора двинулись окруженные родными и близкими родители девушки. Все были одеты в традиционные праздничные костюмы. На мужчинах головные батиковые повязки, двубортные, со стоячим воротником френчи из темного сукна (наследие колониального периода), саронги, блестящие черные кожаные туфли без задников. Женщины в кружевных, прозрачных блузах, длинных, туго обтягивающих бедра батиковых юбках. Поразительны были их прически. У каждой черные, густые волосы собраны в большой пучок, скрепленный золотыми, в драгоценных камнях гребнями и заколками.
Обе группы встретились так, что их разделяли только распахнутые настежь ворота. От делегации жениха вперед выступил мужчина, выполнявший, как я понял, роль свата. Он развернул стилизованный под старинный манускрипт свиток бумаги и зачитал записанный древнеяванскими письменами текст приветствия. Затем уже в сопровождении своих и невестиных близких жених прошел во двор, к накрытому малиновой с золотой бахромой скатертью резному круглому столу. Там его ждал священник — кади. Взяв юношу за правую руку, он зачитал свадебный контракт и спросил его: согласен ли тот на изложенных в документе условиях взять девушку в жены. Громко, так, чтобы слышали все окружающие, юноша сказал «да» и подписал бумагу. Затем подписи на контракте поставили родители с обеих сторон и свидетели.
Наступил центральный момент бракосочетания — встреча супругов. В прежние времена она нередко была первой в их жизни. Браки устраивали родители. Выбирали невесту, отправляли сватов, по достижении договоренности посылали невесте первый подарок, готовили второй, который вручали в день сватовства. Накануне этого дня девушке нужно было просидеть одной в комнате в простой рубахе около пяти часов, с вечера до полуночи. В нее, согласно поверью, за это время неподвижного сидения на голом полу должен был вселиться дух, придающий девушкам особую привлекательность.
В нынешние времена молодые люди, даже в деревне, чаще всего сами выбирают себе спутников жизни. Но вся внешняя обрядовая сторона сохраняется, хотя и значительно укороченная, сжатая по срокам. Церемониал, рассчитанный на неделю, теперь ужимают так, чтобы он не занимал более трех, а порой и одних суток.
Разодетая в сверкающее золотым шитьем платье, в короне из живых цветов невеста встретила жениха у порога внутренней комнаты. Под сдержанный смех гостей молодые принялись кидать друг в друга стручки красного перца. Кто первый попадет, тот и станет главой семьи. По неписаному правилу девушка должна быть «неловкой» и промахиваться до тех пор, пока стручок жениха не достигнет цели.
Подчиненность женщины отразилась и в том, что, приблизившись друг к другу после состязания в меткости, молодые встали на расстеленный на полу каин девушки. Это значило, что она всю жизнь будет распростерта у ног его, будет служить ему, как верная раба. Покорность мужу девушка продемонстрировала также тем, что опустилась на колени и протянула вперед бронзовый поднос с сырым яйцом. Муж раздавил его босой ногой. «Лишенная» этим символическим актом девственности, жена вымыла ногу супруга в чаше с водой, обильно посыпанной лепестками цветка жизни — виджайякусума.
Затем пара прошла в «тронный» зал, где на коленях испросила благословение у сидящих на стульях родителей и расположилась на диване красного бархата с высокой резной спинкой, под желтыми зонтами. За спиной у юноши торчал крис — знак власти, на время свадьбы приобретший дополнительное символическое значение. Он сейчас представлял и мужское начало. В прежние времена яванский аристократ в случае женитьбы на девушке более низкого происхождения мог на собственную свадьбу не приходить. Достаточно было послать лишь свой кинжал.
Воссевшие на троне молодые принялись кормить и поить друг друга из своих тарелок и чашек, демонстрируя таким образом единство и готовность заботиться друг о друге до последнего дня. Распорядитель церемонии потом опрокинул тарелку мужа с остатками еды на тарелку жены, завернул обе в кусок батика и отнес во внутренние покои. «Пирог» будет храниться пять дней. Когда пища начнет попахивать, а в условиях тропиков это случится довольно скоро, члены семьи девушки будут знать, что их дочь стала женщиной.
Подчеркивающий подчиненность женщины свадебный обряд в целом отражает ее неравноправное положение в индонезийском обществе. Но если сравнить социально-семейный статус индонезиек с их ближневосточными сестрами, с которыми их объединяет ислам, то первые, можно сказать, «свободны, как птицы». Яванка внешне, особенно при посторонних, выказывает мужу все предписываемые традиционным этикетом знаки внимания и уважения. Проходя мимо супруга, слегка пригибается к земле и опускает руку долу, при прогулках следует в некотором отдалении от него, подает поднос с едой, не поднимая глаз от пола, покидает комнату, пятясь к двери спиной. Но вместе с тем она никогда не знала паранджи, в ней нет рабской покорности, тупой робости или непреодолимой застенчивости. Яванки очень естественны, раскованны, на шутку отвечают смехом, за мужем ухаживают без подобострастия, самостоятельно принимают решения по многим вопросам, включая имущественные и финансовые.
Вот один пример, подсмотренный мной в деревне под Понорого на Западной Яве. В индонезийских деревнях двери домов всегда открыты. Тропическая жара научила людей избегать закупоренных помещений. Поэтому, когда входишь во двор и не видишь ни души, чувствуешь себя человеком, непреднамеренно заглядывающим в чужую частную жизнь. Неловкости можно избежать, если знать местное правило: как только приблизился на два-три шага к порогу, дай знать о себе громким приветствием. Так и сделал мальчик, которого я заметил входящим во двор дома напротив лавки, куда зашел выпить что-нибудь прохладительное.