Изумрудный лебедь
Шрифт:
— В таком случае я хочу вздремнуть часок. Тебе это тоже не помешает. — Он лег в кровать и закрыл глаза.
Миранда еще с минуту постояла у окна, потом тоже легла. Но ей больше не хотелось спать, и она лежала, уставившись в темноту за окном, которая постепенно уступала место рассвету, и прислушивалась к птичьему хору, возвещавшему о приходе нового дня ликующим пением. Где ей суждено оказаться к концу этого дня? В каком-то дворце в Лондоне — в мире, о котором ей не было известно ничего… в мире, о котором она и не хотела что-либо узнать. Как могла она
Чип выпрыгнул из постели, вскочил на подоконник и исчез в ветвях магнолии.
Она поняла, что так и не заснет. Поэтому отбросила одеяла и встала, с наслаждением потянувшись. Потом тихонько оделась, оглядела комнату. Одежда графа была разбросана по полу, какие-то предметы его туалета валялись на сундуке у кровати — там, где он небрежно бросил их.
Миранда наклонилась поднять их и сморщила нос — его платье издавало знакомый терпкий запах. Однажды Рауль вернулся из загула, «благоухая» точно так же. Рауль был растрепанный, с распухшими губами и мутными глазами.
— От тебя воняет шлюхами, Рауль, — поморщилась утром Гертруда, когда атлет в порыве нежности попытался заключить ее в могучие объятия.
Мужчины и публичные дома, как знала Миранда, были неразрывным целым, но при мысли о том, что и лорд Харкорт ищет удовольствие в этих заведениях, она испытала разочарование.
Она с силой встряхнула одежду, пропитанную омерзительным запахом. Что-то выскользнуло из складок камзола и упало на пол. Она наклонилась. Это оказался маленький бархатный мешочек.
Миранда аккуратно положила камзол и рубашку на сундук и вытряхнула содержимое мешочка на ладонь. На ее руке лежал золотой, украшенный жемчугом браслет в виде змейки, весьма изысканной работы — изящные линии ласкали взгляд. Она поднесла драгоценность к свету. Ей сразу бросилась в глаза прекрасная фигурка лебедя, выточенная из изумруда. Браслет был сказочно красив, и в то же время в нем чувствовалось что-то угрожающее. В изысканных волнистых контурах змейки было что-то мрачное и пугающее, но от лебедя в лучах раннего утра исходил ясный блеск, и в нем не было ничего пугающего. В зеленом блеске камня было что-то удивительно невинное и успокаивающее.
И вдруг все ее тело содрогнулось от непонятного ужаса. По спине побежали мурашки. В этом браслете было нечто, вызывавшее у нее не поддающийся ни объяснению, ни пониманию страх. И кроме того, она вдруг ощутила, что было в нем что-то знакомое, хотя и не сомневалась в том, что никогда не видела этой вещицы.
Она собиралась осторожно положить браслет в бархатный мешочек, когда услышала голос графа, окликнувшего ее с постели:
— Что ты делаешь, Миранда?
Она испуганно обернулась:
— Я собирала вашу одежду, милорд, и этот браслет выпал из кармана. — Она положила его в мешочек и заметила как бы про себя: — Судя по запаху, исходящему от вашей одежды, вы пришли из
Гарет заложил руки за голову. Уголки его губ приподнялись в усмешке.
— И что же?
Миранда пожала плечами:
— Думаю, ничего.
Глаза Гарета искрились смехом:
— О, да ты, оказывается, ханжа, Миранда!
Миранда не ответила, но щеки ее окрасились легким румянцем. Она смущенно теребила мешочек.
Гарет сжалился над ней и заговорил о другом. О браслете.
— Принеси браслет сюда, Миранда.
Миранда подчинилась. Он взял мешочек из ее рук и вынул драгоценность.
— Дай-ка мне руку.
Миранда протянула ему руку и завороженно смотрела, как он застегивает браслет на ее запястье. Она подняла руку с браслетом к свету. В изумрудах заплясали зеленые огни, и жемчуга мягко замерцали на фоне золота. И снова Миранда испытала странное чувство ужаса — по телу ее пробежал трепет страшного предчувствия.
— Он очень красив, но я не хотела бы его носить, — невольно вырвалось у нее.
Гарет нахмурился, протянул руку к ее запястью, чтобы получше разглядеть браслет.
— Он тебе идет, — сказал Гарет безразличным тоном, глядя куда-то вдаль сквозь нее. Елене он тоже очень шел. Запястье ее было таким же узким, как у Миранды, а пальцы тонкими и длинными. Но если Елена казалась хрупкой, то в Миранде, напротив, чувствовалась упругая сила.
Он вспомнил, что в первый раз увидел этот браслет на руке Елены в день ее помолвки, когда Франсис застегнул его у нее на запястье. И вспомнил, как позже Шарлотта жаждала его заполучить. Как бесстыдно она намекала Елене на это, расхваливая его, поглаживая, лаская пальцами, как просила одолжить его ей хоть на вечер, как рыскала по лавкам Лондона и Парижа в поисках такого же. И как отвергала с яростью и презрением любой другой, предложенный им взамен.
— Мне он не нравится, — повторила Миранда, и он различил в ее голосе что-то похожее на отчаяние, когда она попыталась расстегнуть затейливые застежки свободной рукой.
— Как странно, — произнес Гарет, снимая с нее браслет. — Ведь это единственная в своем роде прекрасная вещь. Но тебе придется носить его, чтобы достойно сыграть свою роль.
Что, если сказать ей правду? Если сказать, что это вовсе не будет ролью? С минуту он обдумывал это. Станет ли девушке от этого легче или нет?
— Думаю, мне просто показалось, — говорила тем временем Миранда. — Может, потому, что я волнуюсь: как все будет дальше?
Нет, решил Гарет, это было бы для нее слишком сильным ударом. Когда она привыкнет к новому образу жизни, ей будет легче принять правду. Меньше всего он хотел бы отпугнуть ее. А вся история на первый взгляд казалась настолько неправдоподобной, что она ему скорее всего не поверит и заподозрит какой-то злой умысел. Пусть пока все остается как есть.
— Нет причины для беспокойства, — сказал он ободряюще. — От тебя не потребуется ничего, что ты не смогла бы выполнить. Через день или два ты и сама удивишься тому, как все просто и хорошо идет.