Изумруды Кортеса
Шрифт:
В нескольких лигах от побережья поднялся резкий встречный ветер, и казалось, он вот-вот отбросит нас назад на Кубу, однако этого не произошло. Один из моряков, посмеявшись над моей неопытностью, объяснил мне это явление:
— Не пугайтесь, течение здесь такое сильное, что оно протащит нас до самого Багамского пролива, несмотря на противный ветер.
Я поблагодарил его за это объяснение, и он ушел, довольный моим изумленным видом простака, которому только что открылось настоящее чудо: поистине природа в здешних краях таит в себе множество вещей, способных пробудить любопытство, и особенно у тех, кто, подобно мне, неискушен в искусстве мореплавания. Впрочем, эти чудеса вовсе не кажутся таковыми знатокам, осведомленным в том, как нужно пользоваться этими силами природы. И вот вся флотилия, искусно лавируя, без помех вошла в пролив.
Я уже говорил, что всего с Кубы отправилось двадцать пять кораблей, которые шли вслед за трехмачтовым фрегатом, возглавлявшим эскадру и прилагавшим путь. Это был военный корабль с двумя рядами пушек по обоим бортам для устрашения пиратов; замыкало строй флагманское судно, задачей которого было следить, чтобы никто не отставал и не нарушал стройное движение.
Таким образом, благодаря умной диспозиции и благоприятным течениям, мы быстро продвигались вперед. И вот перед нами показались острова с высокими скалистыми берегами. Я указал на них опытному моряку, который разъяснил мне действие морских течений, и тем вызвал мое уважение и особое доверие.
— Это острова Святых Мучеников, — объяснил он мне, — они отмечают границы полуострова Флорида.
— Они расположены так, что кажутся творением рук человеческих, созданным для того, чтобы оградить подходы к этим землям.
— Все это неудивительно: говорят, земля эта необычайно богата золотом, а кроме того, именно там находится источник, из которого бьет эликсир вечной юности.
— Что касается золота, то в этом я нимало не сомневаюсь, ибо вся благословенная земля Индий скрывает сказочные россыпи золота, серебра и драгоценных камней; что же до этого источника, о котором я тоже слыхал, то о нем говорят, что выпивший из него воды никогда не состарится и будет жить вечно. Но я сомневаюсь, чтобы это было так.
— Почему же вы сомневаетесь, если сами признаете, что Индии — это земля чудес? — возразил моряк.
— Если бы, выпив из источника, мы становились бессмертными, это было бы величайшим грехом против Создателя, ибо в таком случае мы стремились бы уподобиться Ему. Если же, как известно, все сущее сотворено Им и ничто тварное никогда не сможет сравняться со своим Творцом, то было бы неразумием предполагать, что сам Господь устроил во Флориде или в каком-нибудь ином месте подобный источник, чтобы все, испившие от него, были как боги. Даже помышлять об этом значит впадать в смертный грех гордыни.
В ответ на мои богословские рассуждения моряк лишь пожал плечами. Я же продолжал размышлять вслух:
— Столь же неразумно полагать, что Господь мог устроить этот источник, чтобы испытать нас, как он испытывал Еву в Эдемском саду древом познания, ибо здесь, в земной нашей юдоли, мы постоянно сталкиваемся с самыми разными видами искушений и нам совершенно не требуется прилагать столько усилий, чтобы впасть в грех через поиски таинственного источника, где бы он ни находился.
Моряк, мрачно посмотрев на меня, отправился восвояси. Быть может, дело было в том, что я огорчил его, лишив надежды в один прекрасный день отыскать этот чудесный источник. Так или иначе, но в течение всего путешествия он старался держаться от меня подальше, к вящему удовольствию Сикотепека, который сразу проникся к нему антипатией.
Когда мы проходили острова Святых Мучеников, Сикотепеку уже полегчало, так как он начал привыкать к качке, и, хотя лицо его сохраняло зеленоватый оттенок до конца путешествия, он все же перестал то и дело свешиваться за борт и страдать животом.
Флотилия взяла курс на северо-восток, чтобы выйти из Багамского пролива прямо в Саргассово море и затем продолжать идти до самых Бермудских островов, достигнув которых надлежит держать курс все время прямо, так как, по словам мореплавателей, Бермуды лежат на той же широте, что и Азоры. Все следующие дни плавание было спокойным, и только однажды ночью во время сильного тумана при начавшемся волнении моря произошло такое происшествие: два корабля, шедших очень близко, столкнулись бортами, затрещали доски, перехлестнулись канаты, суда накренились, их стало заливать водой. Команды охватила паника, и матросы с громкими криками, призывая всех святых, готовились прыгать за борт. Положение спасли четверо моряков с одной из каравелл, «Санта Каталины»: вооружившись топорами, они обрубили спутавшиеся снасти, так что освобожденные корабли могли спокойно двигаться дальше, хотя пришлось несколько задержаться, чтобы заняться их починкой.
В середине месяца мая после двадцати дней пути мы увидели Бермудские острова, что вызвало нашу неподдельную радость, ибо ни я, ни Сикотепек не привыкли к столь длительным путешествиям. В этой части море особенно коварно, здесь может внезапно налететь сильнейший шторм, приближение которого никак нельзя угадать заранее, и так и случилось однажды ночью: над нами раздались чудовищные раскаты грома, а молнии сверкали так часто, что было все прекрасно видно, как днем. И лучше бы нам ничего не видеть, ибо зрелище гигантских, тяжело перекатывающихся волн было поистине ужасно: огромный вал вздымал корабль, а затем вода уходила вниз, под корпус, так что казалось, что судно висит в воздухе без всякой опоры, словно под действием волшебства. В то же мгновение оно обрушивалось вниз, как будто стремясь достигнуть самого дна: между валами море образовывало зияющие пропасти. Валы же превосходили высотой знаменитую севильскую башню Хиральду: да не подумают читающие эти строки, что я преувеличиваю, скорее наоборот, мне не хватает слов, чтобы описать эту бурю.
Так мы провели всю ночь, хотя гроза уже давно унялась. Несколько человек пропало во время шторма: их смыло с палубы в море, и не было корабля, где кто-нибудь не встретил бы свою гибель. У нас исчез тот самый моряк, который давал мне навигационные пояснения, пока не обиделся из-за спора об источнике вечной юности.
Остальным удалось спастись от яростных волн: капитан отдал приказ, чтобы пассажиры спустились с палубы в трюм, а остальные, обмотавшись крепкой веревкой, привязали себя к мачтам. Именно так поступили мы с Сикотепеком. Хотя у меня и было право спуститься вниз, но я предпочел подбодрить индейца, который должен был оставаться наверху. Мы с ним переждали шторм, привязанные к мачте, и ужас, который пережил Сикотепек, не сравнится ни с чем, что прежде знал этот несчастный идолопоклонник. Впрочем, я боялся не меньше его.
На рассвете море успокоилось: казалось, злобный демон, без конца вздымавший валы, убоялся света дня и бежал прочь, скрывшись в морскую бездну, так что наконец наступило затишье.
Мы потеряли целый день, стараясь восстановить линию эскадры: суда разбросало по морю. Когда же все собрались, стало ясно, что недостает двух кораблей, в том числе «Санта Каталины»: как мы ни искали ее, все тщетно. На третий день волны принесли куски дерева и остатки одежды, и все решили, что обе каравеллы пошли ко дну. Еще два дня мы обыскивали окрестности в надежде найти кого-либо из команды, спасшихся на досках, но так никого и не встретили.
Гибель именно «Санта Каталины» была, конечно же, чистой случайностью, а не результатом недавнего столкновения: оба получивших легкие повреждения корабля были полностью отремонтированы, и второе судно, название которого я не могу вспомнить, не пострадало во время бури.
Сикотепек, обычно сдержанный и немногословный, с этого времени проникся ко мне большим доверием, что я приписываю чувству благодарности, которое он испытал, когда в страшной опасности я не покинул его и остался на палубе, чтобы поддержать его дух.