Изумруды Кортеса
Шрифт:
Глава XLI,
в которой говорится о том, что случилось после описанных событий, и в этой связи упоминаются имена некоторых уже известных читателю особ
Прежде чем закончить это повествование, нужно рассказать еще кое-что о событиях, имеющих отношение к некоторым героям нашей истории. Мне кажется, читателю будет любопытно узнать о них.
По возвращении моем в Новую Испанию я узнал, что Кортес отправился в Гондурас, чтобы наказать мятежного Кристобаля де Олида. Но против Кортеса выступил не только Олид, но и аудиенсия. Алонсо де Эстрада и некий Гонсало де Саласар, комиссионер, забрали всю власть и всячески старались повредить Кортесу. Снедаемые алчностью, они даже пустили слух, что Кортес убит в Гондурасе, и отобрали у многих энкомьенды, пожалованные им губернатором. К счастью, меня это не коснулось, так как на моей стороне был брат Эстебан, с которым Эстрада был в приятельских отношениях.
Получив известия, что в его отсутствие в завоеванных землях начались волнения, Кортес поспешно возвратился в Новую Испанию. Он высадился в Веракрусе в месяце мае 1526 года от Рождества Христова, и в наших краях снова воцарился мир. Однако с того момента, как губернатор отправился в Гондурас, фортуна его переменилась.
Как раз в это время я поведал ему о нашем путешествии во Францию. Мой рассказ сильно порадовал губернатора, и не только потому, что он узнал о смерти маркиза де Оржеле, но и потому, что я успешно возвратился из опасной поездки. Впрочем, его радость была омрачена гибелью Сикотепека. Я также рассказал ему о доне Луисе и о его ответе на мое письмо, так что Кортес проникся к нему таким расположением, что позволил мне открыть ему всю правду и даже выдал ему разрешение каждый год отправлять из Новой Испании корабль, нагрузив его любыми приглянувшимися ему товарами. Так что теперь дон Луис — единственный французский торговец, получивший разрешение заходить в гавани Индий.
Как я уже сказал, звезда дона Эрнана начала клониться к закату с тех самых пор, как из Испании прибыл Эстрада, возглавивший здесь аудиенсию. Он чинил Кортесу такие препятствия, что тот наконец решился отправиться в Испанию и лично предстать перед императором. Дон Эрнан как раз готовился к отплытию, когда к нему пришла весть о кончине его отца, дона Марина Кортеса.
В месяце марте 1528 года от Рождества Христова Кортес отбыл в Испанию с большой пышностью, как настоящий гранд-сеньор. Он заплатил за всех, кто пожелал отправиться в его свите или по своей надобности посетить родину. Когда мы уже подходили к берегам Испании, произошло несчастье: Гонсало де Сандоваль, плывший с нами, тяжело заболел и в конце концов скончался. Трудно передать охватившее нас горе: человек он был каких мало и погиб вовсе не от стрел индейцев, с которыми сотни раз выходил на бой во имя святой нашей веры, но от скверной лихорадки — этого бича всех конкистадоров, оказавшихся в Индиях.
Наш император дон Карлос, да хранит его Господь, принял Кортеса той самой осенью и пожаловал его титулом маркиза дель Валье, многими землями и вассалами и сделал его генерал-капитаном Новой Испании и членом ордена Святого Иакова. Он также выдал ему разрешение на открытие и завоевание любых территорий в Индиях, с правом в дальнейшем быть губернатором всех новооткрытых земель.
Замечу, что Кортес получил точно такой же титул маркиза, как и Феликс де Оржеле. Сколь разнятся пути, идя по которым люди могут достигать одинаковой цели! Дон Эрнан обрел признание своими многочисленными победами и завоеваниями, которые сделали империю дона Карлоса столь обширной, что он мог по праву называться владыкой Вселенной. Кроме того, благодаря дону Эрнану многие язычники обратились в святую Христову веру и обрели спасение души, узрев свет, рассеявший тьму, в которой они прежде пребывали. Тристан же получил свой титул за морской разбой, низкий обман и прочие преступления, и то, что он был награжден за все эти злодеяния, стало вызовом законам Божеским и человеческим, так как истинно христианский государь никогда не стал бы венчать лаврами грабителя и вероломного негодяя.
Кортес воспользовался своим путешествием в Испанию, чтобы заключить брак с доньей Хуаной де Суньига, дочерью графа де Агиляра и племянницей герцога де Бехара, которые лучше всех защищали при дворе интересы Кортеса. В качестве свадебного подарка Кортес вручил донье Хуане пять изумрудов, оставшихся от Сикотепека. Злые языки говорили, что королева Изабелла невзлюбила нового маркиза из зависти: ей очень понравились изумруды, и она надеялась получить их в дар. В это трудно поверить, так как она была дамой высоких достоинств, всегда чуравшейся чрезмерной роскоши и низких страстей.
После свадьбы Кортес возвратился в Новую Испанию. На этот раз с ним поехали далеко не все из нас. Остался на родине и я, пишущий эти строки. Вновь ступив на родную землю, я уже не чувствовал в себе сил ее покинуть и на досуге решил описать все эти события: изложенные по порядку, они стали яснее и для меня самого.
ЭПИЛОГ
Обращаясь здесь к читателю, я хотел бы уведомить его, что цель этого эпилога состоит в том, чтобы, по прошествии нескольких лет, пролить дополнительный свет на описанные мною события.
Я завершил эту историю в 1529 году от Рождества Христова и придал ее тиснению в Вальядолиде. За то, что в ней содержались утверждения, пятнавшие честь дона Памфило де Нарваэса, владелец типографии был посажен в тюрьму, и только заступничество герцога де Бехара, союзника дона Эрана Кортеса, спасло несчастного от еще худших последствий. Я подвергся преследованиям, но поскольку мое настоящее имя в повествовании не упоминалось, мне удалось спастись, хотя и пришлось снова уехать в Новую Испанию.
Находясь там и в настоящее время, то есть в 1536 году от Рождества Христова, я узнал о смерти Памфило де Нарваэса, случившейся в ходе экспедиции во Флориду: он надеялся завоевать эту землю и привезти туда испанских поселенцев. Узнал я об этом от нескольких людей, выживших в том походе.
Теперь, когда весть о смерти Нарваэса подтвердилась и мне больше нечего опасаться, что придется расплачиваться за то, что я рассказал о нем всю правду, я могу открыть свое настоящее имя и кое-что сообщить о себе: все это поможет читателю лучше понять смысл рассказанной мной истории. Эти сведения, к сожалению, не могли быть включены в первое издание, отпечатанное в Вальядолиде.
Родился я 28 мая 1485 года от Рождества Христова в маленькой деревушке возле Сантьяго в бедной семье крестьянина. Отца моего зовут Херонимо Коуто, а мать — Аной. Я был первым из родившихся у них восьмерых сыновей, и когда я появился на свет, меня окрестили в честь моего отца и моего деда.
Нужда вкупе с тем, что я был старшим сыном в семействе, вынудила меня покинуть родительский дом в поисках лучшей участи. Вначале я намеревался завербоваться в Италию, но в конце концов оказался в Севилье, где вместе с еще несколькими моими товарищами сел на корабль, шедший к берегам Индий.
Я отправился в Индии в 1502 году от Рождества Христова с доном Николасом де Овандо, который впоследствии оказался на службе у дона Памфило де Нарваэса. Вместе с Нарваэсом я прибыл в Новую Испанию, чтобы схватить Кортеса по приказанию губернатора Кубы Диего Веласкеса.
Родом я из Галисии и одинаково хорошо говорю и покастильски и по-португальски. Именно это обстоятельство навело дона Эрнана на мысль отправить меня с Сикотепеком во Францию — предложение, которое я не замедлил принять. Теперь читатель понимает, почему мне удалось выдать себя за португальца, и если я вначале и выдумал, что родом из Медины, то в этом не было никакого особенного обмана. Так что Себастьян Домингуш прибег к версии о моей матери-испанке только для того, чтобы объяснить, откуда у меня мог взяться галисийский акцент, который, несомненно, заметили бы настоящие португальцы.