Извек
Шрифт:
— Держи. И постарайся не терять, очень полезная вещь.
— Знаю. — отозвался пацан и шмыгнул носом. — Дед говорил.
— Ну тогда по коням. — скомандовал Сотник и направился к Ворону. Микишка подъехал к мальцу, подтянул за руку и усадил впереди себя. Тот моментально развернул посох вверх набалдашником, нижний конец прижал ногой к боку Шайтана. Ополченец протянул левую руку и взялся за посох поверх маленьких кулачков. Сотник одобрительно кивнул. Даже не полном скаку малец будет крепко сидеть в седле.
Кони настороженно ступали по неглубокому руслу. Всадники монотонно покачивались, вслушиваясь в беспечный щебет неунывающих пичуг. Извек
Микишке пришлось откинуться назад, чтобы не сшибить лбом могучий, давно высохший сук. Однако от лёгкого толчка малец всё же проснулся. Дёрнулся, испуганно огляделся, но вспомнил где он и, уже спокойней потёр ладонями мордашку. Резан похлопал по худенькому плечу:
— Ничё, паря, ничё. Всё спокойно… пока, — добавил он подумав. — И на первый взгляд. А там поглядим.
Он бодро глянул на Сотника. Тот ехал хмурый как грозовое небо, задумчиво теребил бороду. Цепкие глаза зыркали по сторонам. Когда посматривал на спокойные уши Ворона, одна бровь недоумённо ползла вверх. Из задумчивости не вывел даже одинокий комар величиной с орех. Не успев сесть, с лёту вонзил хобот в Извекову щёку. Сотник невозмутимо вмазал себе ладонью по скуле, смахнул мокрое пятно и обернулся к спутникам.
— По-моему в этих проплешинах наблюдаются длинноты. Мне говорили, что их за день проехать способно.
— В хорошие времена, ровным скоком, да по прямой дорожке как раз день и выходил, — вздохнул Резан. — Теперь же, из-за этих чумазых и мохнорылых, петляем околесицами. Можно конечно как встарь, но…
— По прямой не сунешься, — неожиданно перебил мальчишка. — Там их пруд пруди, и тех и других. Всё проплешины делят. Дед говорил, что с утра до ночи бьются, никак поделить не могут. Не, там совсем не пройти.
— А я думал они все здесь, у нас поперёк дороги собрались. — удивился Сотник.
Мальчишка грустно улыбнулся: такой большой дядька, а глупости говорит.
— Здесь их горстка. Так, дозорные разъезды. — он покосился на вытаращившегося Извека. — А на прямой дороге их больше, чем деревьев в лесу.
Извек с Микишкой переглянулись. Сотник взлохматил пятернёй бороду, повёл окольчужеными плечом.
— Ума не приложу, как они сюда наползли. Ну ладно, десяток-другой задами да лесами прошмыгнуть могут. Но ежели по опушкам шныряют гурты в полсотни голов, а чем дальше в лес… — он тряхнул головой. — Ничего не понимаю.
— Всё просто, — вздохнул мальчишка. — Они появляются прямо здесь, в проплешинах. Дед волховал, в воду глядел, видел два места, откуда они прут. Те, что с рогами, из круглой ямы с обгоревшими краями. Другие, чумазые, у которых такие вот кони, — пацан кивнул на Шайтана. — выползают из трещины в земле. Гнутая такая рытвина, вроде полумесяца. Когда она на кочкарнике появилась, дед пару раз ходил и первых
Мальчишка зло сжал губы, в глазах снова заблестело.
— А дед, — малец шмыгнул носом. — Да он с трёх сотен шагов разобрал, что у этих белоголовых тройные копыта, и соображал он лучше, чем все эти камнекопатели вместе взятые. Они же кроме своей горючей земли ничего на свете не видели.
Сотник сочувствующе вздохнул и негромко поинтересовался:
— Эт что за земля такая, горючая?
Микишка тряхнул кудрями, пояснил за насупившегося мальчонку:
— Ага, есть тут такая, на высохших болотах добывают. У нас весь Вышень зимой печи топит. Хорошо горит, жарко и долго. Здешняя деревушка этим испокон промышляет… — Микишка поймал взгляд пацана, умолк на полуслове.
— Промышляла. Как нечисть разошлась, уходить уж поздно было. Дед позлился конечно, но делать нечего, остался с ними, помочь ежели что. Несколько раз отгонял этих тварей от деревни. Потом, когда некоторые из наших пытались к Вышеню выбраться, опять в воду смотрел. Говорил, что все, кто болотами нечисти избежал, всё одно не выжили. Кто из проплешин по дороге выходит, бьют сразу, как оборотней.
— Эт точно. — подтвердил Резан. — По дороге лучше не выходить. А ежели по оврагам, то в общем можно… только никто ж не знает… А что там в деревне случилось?
Мальчишка помолчал, с трудом сдерживая слёзы. Свежие воспоминания перехватили горло. Он судорожно вздохнул, стёр со щеки начало мокрой дорожки.
— Последний раз дед держал обережный круг сколько мог, думал всё будет как обычно: побьются рогами в стену, да отступят. А они прорвались с двух сторон. Две разных орды одному не удержать, а от меня толку мало, я ещё не в Силе… — мальчишка судорожно вздохнул. — Как прорвались, домишки полыхнули, народ наружу подался. А нечисть уже людей режет, да ещё и жрёт всех на ходу. Дед вмиг почернел, встал посреди двора и рёк Слово Смерти*. Последние слова кричал уже раненый, когда вдвоём из последних сил отбивались. Потом на меня как небо рухнуло: землю тряхнуло и всё потемнело. Очнулся посреди пепелища. В голове звенит. Куда ни глянь — нелюди ошмётками навалены будто жерновами перемолоты. Дед хрипит, велит на капище уходить…
Пацан надолго замолчал. Под копытами коней изредка пощёлкивали палые ветки, а высоко над головами беззаботные пичуги затягивали вычурные трели. Извек о чём-то думал. Брови перетирали переносицу, уголки рта тянуло к земле. Глаза смотрели сквозь развилку Вороновых ушей, но вряд ли что-нибудь видели. Сердце стукнуло раз триста, прежде чем на мальчишку сверкнули по прежнему цепкие глаза.
— Говоришь попёрли из ям?
— Ага, — пацан шмыгнул носом. — Дед говорил, сначала в лесу шастало что-то не наше, чуял что какая-то иноземная хмарь, точнее зло чужеземного бога. Оно то как раз само пришло. И зла в нём будто бы больше, чем в нашем Чернобоге. Побродило промеж болот, да в землю зарылось. А уж когда земля в том месте лопнула, тогда и закишело их, как червей в дохлой собаке. Чуть позже и другая гадина забрела, а как логовом обзавелась, там тоже загуртовалось. Поначалу всё пешими таскались, потом одни себе и коней из под земли натягали.