Извне
Шрифт:
– Из любой, кроме нашей, – уверенно заявил Дервиш, – потому что мы спустились прямо из главного верхнего туннеля, а они, как мы думаем, сидят ниже. Соответственно, и выходы у них свои. Вот какие точно – я не скажу, но ориентироваться надо на крайние – те, что слева и справа от нашего. Кстати, мы почти наверняка услышим их появление. Жаль, что вы не догадались захватить с собой шоковые гранаты: я знаете ли, здорово удивился, когда вы рванулись в пещеру к Тибальду без предварительной подготовки.
– Я не мог предполагать, что мне придется заниматься тут диверсионной деятельностью, – огрызнулся Козак. – Стар я для таких предположений. А что касается пещеры – тут все было просчитано по фактору внезапности, да и реакция у меня до сих пор неплохая, так что я отстрелил бы нашим друзьям руки еще до того, как они успели попасть в меня.
– Может, лучше всего будет расположиться по обеим сторонам «нашего» выхода? – предложил Новак. – Судя по тому, как мы неслись вниз, остановиться на финише почти невозможно, они все равно будут выскакивать оттуда один за другим, только валить успевай. К тому же при такой диспозиции меньше шансов перебить друг друга…
Козак задумчиво посмотрел на экс-десантника, застывшего в ожидании ответа с банкой тушенки в руке, и решил про себя, что тот, пожалуй, прав. Но выражать свое согласие вслух на всякий случай поостерегся.
– Нужно тщательно разобраться по номерам, – сказал он. – Скажем, Азаро, Ингмар и Бублик стоят справа, а остальные слева. Самое главное при этом – осторожность, чтобы те, что окажутся сзади, не начали палить в спины своих же. Поэтому решаем так: на чьей стороне они начнут выскакивать, те сразу же ложатся на пол, а задние, соответственно, ведут огонь через их головы. Только «через» а не «сквозь»! И не забывайте мне про ту рожу, что я показывал. Теперь – поделимся на смены, и можно пока спать…
Глава 8.
– Что вы не спите? – прошипел Дервиш, увидев в синем свете фонаря появившегося из «камеры» Козака. – У вас еще четыре часа времени.
– Я уже не усну, – так же шепотом ответил он, косясь на явно дремлющего Азаро, который сидел на полу, привалясь спиной к стене галереи. – Я хочу у вас кое-что спросить, Пауль.
– Я, кстати, тоже…
– Ладно… скажите, вы знаете, как отсюда выбираться? Мы вряд ли сможем подняться обратно по этим чертовым мышиным норам! При людях, как вы понимаете, я спрашивать не мог.
– Знаю, мистер Козак. Вон там, где галерея почти уходит уже в воду, есть лаз. Если идти по нему, все время забирая вправо, вы подниметесь по пологой спирали и выйдете в овраге на противоположном берегу реки. Главное – постоянно держаться правой руки, потому что там есть ответвления, которые могут привести вас к дырам прямо под водопадом.
– Почему же вы не повели нас этим путем с самого начала?
– Я должен был убедиться в своих догадках. По некоторым признакам я понял, что наши клиенты действительно уже заняли свои места на втором уровне, и ждут, когда уйдет вода из чаш в их камерах – это, по слухам, индикатор того, что она уходит и отсюда.
– Черт возьми, так вы и про арелиат знали? И вы?..
– Нет, мистер Козак. Могу вам поклясться, что об арелиате я не знал. Просто вода уходила и раньше – но при этом, заметьте, ничего не происходило.
– Что же, у них тут сантехника от старости прохудилась?
– Я предполагаю, что когда-то арелиатов было много, и комплекс запрограммирован именно на это множество. Меня сейчас куда больше интересует, как до всего этого докопался Тибальд. Вы, я надеюсь, обратили внимание, что он вам действительно не врал?
– Не врал… вас это удивляет? Но ведь он и не говорил всей правды, не так ли? И докопался, между прочим, не он, а Дедушка.
Дервиш достал из кармана свою трубочку, понюхал ее и со вздохом спрятал обратно.
– Почему вы так думаете?
– Ну, Пауль, я тоже кое-что умею. Дзе – фигура чрезвычайно странная, и мне очень хотелось бы поговорить с ним более обстоятельно, да только не теперь уж, пожалуй… мы ведь и в самом деле мало знаем о том, что творится там, за пределами Сферы. Да хуже того – если честно, мы и не хотим знать. Нет, не спрашивайте меня, почему это так. Тут вопрос не в секретности – я в самом деле не знаю, у меня есть только догадки. Столичным политикам очень хочется навеки замкнуть человечество в пределах Сферы, превратить его в наглухо изолированную структуру, благо энергетические возможности того, что у нас уже есть, на сегодняшний день кажутся неисчерпаемыми.
– Так это путь тровоортов, мистер Козак. Но мы-то не похожи на этих несчастных носорогов…
– Скоро станем почти неотличимы. Смотрите, в колониях уже практически каждый имеет то, что ему хочется… на соответствующем ментальном уровне, потому что программа отупления, принятая на втором этапе Конкисты, сработала вполне успешно. Колонистам не нужно стремиться в университеты, они и на Землю-то практически не летают, довольствуясь записями и гастролями «звезд». У них и так есть все, о чем только можно мечтать, будучи простым фермером, лавочником или мелким фабрикантом. Приятный климат, устойчивые рынки сбыта, никаких энергетических проблем и возможность размножаться до полной потери рассудка. Заметьте, колонии все более отдаляются не только от Земли, но и друг от друга. И это всех устраивает. На Землю они отправляют сырье, и в качестве главного покупателя она все равно никуда не денется, но через пару поколений о ней будут вспоминать все реже и реже. И политикам это нравится. А если вдруг представить себе, что мир резко расширился, что откуда ни возьмись появились новые торговые партнеры, друзья либо недруги, то, во-первых, с Земли пойдет новый вал мигрантов, вполне готовых лететь буквально «в никуда», лишь бы можно было свободно рожать и не думать об ограничении потребностей, а во-вторых, кое-кто уйдет и с колоний. Вы понимаете, что это значит? Да ни одна партия не допустит ощутимого снижения количества электората, и уж тем более Конгресс не захочет терять рабочие руки в колониях.
– Идиотский парадокс, – криво усмехнулся Дервиш. – На Земле нас слишком много, в колониях слишком мало. Но земляне – драгоценный электоральный ресурс, пусть даже их столько, что никакой Конгресс не сможет обеспечить всех работой и нормальной жратвой. Финал демократии, а!
– Финал демократии наступил еще в XXI-м веке. Так что не думайте, что Тибальд стал бы для меня таким уж ценным деловым приобретением. То, что он может рассказать, нужно скорее мне лично, чем разведке.
– Вам лично?
– Я любознателен, дорогой Пауль. Именно поэтому, кстати, я и оказался в ДВР, хотя мне прочили блестящую военную карьеру. Стоило мне захотеть, и уже давно был бы я уважаемым штабным генералом с правом присутствия на заседаниях региональных конгрессов. Но… я пошел в разведку, хотя иногда, скажу вам честно, меня терзает ужасающая скука. Нет, там много интересного, но все чаще мне кажется, что если мы что-то и находим, то не потому, что очень к этому стремились, а потому, что так легла карта. Некоторые материалы мы даже не отправляем «наверх»: они там просто никому не нужны.