Извращенная Гордость

Рейли Кора

Нино покачал головой.

— Именно так я думал, когда лечил рану Киары, но она была удивительно чувствительна к боли. И Серафина не будет отличаться. Может, даже хуже. Возможно, это первый порез, который она получила, возможно, это вообще первый акт насилия, Римо. Она будет чувствовать боль глубже, чем мы с тобой.

Я обдумал его слова и понял, что он, вероятно, прав. Из того, что я узнал, Серафину, вероятно, никогда не били ее родители. Первый акт насилия ... я не зацикливался на этих мыслях.

— У нас есть что-нибудь от боли?

— У меня

в комнате есть Тайленол. Я могу принести его ей после ужина. Киара снова готовит лазанью с сыром.

— Нет, я отдам ей, когда принесу кусочек лазаньи.

— Хорошо, — пробормотал Нино, внимательно глядя на меня.

— Что? — прорычал я, его молчаливое осуждение действовало мне на нервы.

— Первоначально план состоял в том, чтобы держать Серафину в Сахарнице.

— Сначала я не знал, что она за девушка. И здесь она в большей безопасности. Я не хочу, чтобы кто-нибудь до нее добрался. Это разрушит мои планы.

— Я принесу Тайленол, — сказал Нино, оборачиваясь и оставляя меня стоять.

Я вошел в дом и прошел на кухню, где пахло травами и чем-то еще более пряным. Киара оторвала взгляд от разделочной доски. Она нарезала помидоры и бросила их в тарелку с салатом.

— Здесь никто не ест салат, — сказал я, направляясь к ней. Напряжение ее тела было едва заметным.

— Я ем, и Нино тоже, и, возможно, Серафина тоже предпочитает оставаться здоровой, — сказала Киара.

Я остановился рядом с ней и заглянул в духовку, где на большой сковороде плавился сыр.

— У Серафины есть более насущные проблемы.

Глаза Киары взлетели вверх, и я схватил ее за руку прежде, чем она успела отрубить пальцы.

— Нино должен показать тебе, как правильно держать нож, — потребовал я и отпустил ее.

Она положила нож.

— Когда ты отправишь ее обратно — я уставился на нее. Она заправила прядь за ухо и отвернулась. Киара все еще была готова подчиняться. — Ты ведь отошлешь ее обратно?

Вошел Нино с тайленолом, переводя взгляд с меня на жену. Он нахмурился, но ничего не сказал.

— Когда лазанья будет готова? — спросил я.

— Сейчас все должно быть готово. — она схватилась за ручку, и я отступил назад, чтобы она могла открыть духовку. Она кивнула.

— Идеально.

Нино взял рукавицы и осторожно оттолкнул жену в сторону.

— Позволь мне.

Он поставил кипящую сковороду на плиту, и Киара улыбнулась ему, коснувшись его руки.

— Спасибо тебе.

Выражение его лица смягчилось, и я все еще не мог сосредоточиться. Мой брат любил — или на что он был способен — Киару. Достав из кармана Тайленол, он протянул его мне.

— Дай мне кусочек лазаньи для Серафины.

Кьяра поджала губы, но сделала, как ей сказали.

— Почему она не может поужинать с нами?

— Она пленница, — пробормотал Савио, входя. Он все еще злился из-за инцидента с супом.

— Она может быть пленницей и ужинать с нами, как ты думаешь? — она обратилась за помощью к Нино. Он коснулся ее талии, и они обменялись взглядами, которые я не смог прочесть.

Устав от их молчаливых разговоров, я ушёл с лазаньей и тайленолом. Когда я вошел в спальню, Серафина сидела на подоконнике, обхватив руками ноги. Интересно, какую одежду она носила в Миннеаполисе? Я не мог представить, что она выбирала платья до пола, как Киара. Серафина не повернулась ко мне, когда я вошел, даже когда я пересек комнату и поставил тарелку на тумбочку.

— Скажи Киаре, что я сожалею, что потратила впустую ее суп.

— Ты сожалеешь? — спросил я, останавливаясь перед ней. Ее голубые глаза все еще смотрели в окно.

— Прости, что потратила его впустую, а не бросила в твоего брата. Я сожалею, что промазала. Ты можешь сказать ему это.

Я подавил улыбку и внимательно посмотрел на нее, на ее изящно изогнутые губы, на ее безупречную кожу. Мой взгляд опустился на ее предплечье. Она держала руку под неудобным углом, чтобы не прижимать ее к ноге. Я протянул Тайленол.

— От боли.

Ее взгляд упал на мою ладонь. Потом она подняла глаза. Я мог бы сказать, что она хотела отказаться, но она снова удивила меня, приняв таблетки, ее пальцы коснулись шрамов на моей ладони. Ее светлые брови нахмурились.

— Это следы ожогов, не так ли?

Я убрал руку и сжал ее в кулак.

— Кушай. У меня есть завтра на тебя планы. — я повернулся на ботинках и запер за ней дверь.

Г Л А В А 8

• ------ ------ •

СЕРАФИНА

На следующее утро я быстро приняла душ, держа руку вне кабинки, чтобы она не промокла. Обезболивающие помогли справиться с болью. Я не ожидала такого внимания со стороны Римо и подозревала, что у него были скрытые мотивы для этого жеста, но это дало мне еще один кусочек головоломки. Шрамы на его ладонях имели особое значение. У меня было чувство, что они были связаны со шрамами, которые покрывала его татуировка.

Звук замка испугал меня, и я быстро надела еще одно длинное летнее платье Киары, прежде чем выйти из ванной, мои волосы все еще были влажными, а ноги босыми.

Римо стоял перед окном, скрестив руки на груди, высокий, смуглый и задумчивый, как любитель любовных фильмов. Он повернулся и осмотрел мое тело. Было тревожно, как физически его взгляд ощущался на моей коже.

— Я выведу тебя погулять в сад.

Я подняла брови.

— Зачем?

— Ты бы предпочла провести в плену здесь?

— Нет, но я опасаюсь твоих мотивов.

Римо мрачно улыбнулся.

— Я хочу, чтобы ты была в здравом уме и теле. Было бы грустно, если бы эти четыре стены сломали тебя раньше, чем я. — я уставилась на него, радуясь, что он не слышит моего пульса. — А теперь пошли, — приказал он, кивнув в сторону двери, его глаза задержались на моем теле.

Я последовала за ним и почти столкнулась с ним, когда он остановился в коридоре, глядя на мои ноги.

— Ты не хочешь обуться?

— Я бы так и сделала, если бы у меня были подходящая обувь. У Киары размер обуви шесть, а у меня семь с половиной.