Извращённое Королевство
Шрифт:
Однако все это лишь предположения, основанные на том, что я помню об отце. Прошло десять лет, и он мог бы превратиться в совершенно другого человека.
— Мне больно, что ты меня не помнишь.
Нокс дуется, как ребенок, которого лишили любимой игрушки.
— Не помню тебя? — я спрашиваю.
— Да. Ты должна помнить меня после...
— Нокс.
Предупреждение в папином тоне звучит громко и ясно.
Нокс пожимает плечами и возвращается к просмотру своего телефона.
Хорошо.
Очень странно.
Я встречаюсь с папиными карими глазами. Они такие мудрые и глубокие, что можно заблудиться там и никогда не найти выхода. Он должен использовать свой проницательный взгляд в качестве метода запугивания во время деловых встреч.
— Ты воспитывал Нокса все это время? — я стараюсь не звучать горько, но не уверена, что мне удается.
Папа бросил меня на десять лет. Все это время я думала, что он мертв и похоронен где-то, где я никогда не найду, пока он на самом деле был жив и здоров. Черт, он растил еще одного ребенка, в то время как его единственная дочь жила у родственников.
— Нет, не совсем. Мы выросли сами, — говорит Нокс.
— Мы?
Он ухмыляется.
— Есть еще один ребёнок.
— Еще один ребёнок?
Я хочу закричать, но голосовые связки сжимаются, так что единственное, что выходит, это сдавленное бормотание.
— Замолчи на секунду, Нокс.
Папа звучит одновременно раздраженно и смиренно.
— Неважно.
Папа снова сосредотачивается на мне. Он снимает пиджак и, прежде чем я успеваю отреагировать, накидывает его мне на плечи.
Мои пальцы впиваются в дорогой материал, когда он откидывается на спинку сиденья.
Пахнет гвоздикой и корицей. Пахнет папой.
— Ты вся дрожишь. — он постукивает по стене между нами и водителем. — Включи обогрев, Джозеф.
— Да, сэр.
Я дрожу не от холода, но не говорю этого.
Мой разум переполнен множеством вопросов и теорий, но я изо всех сил пытаюсь сформулировать слова. В моей голове все время вспыхивает видение крови, в то время как папа лежал в ней. Вот каково это быть скованной прошлым. Оно всегда здесь, обвивает проволокой твою шею, угрожая отрубить ее.
— Как много ты помнишь? — спрашивает папа.
— Не все.
Мой голос едва выше шепота.
— Я же тебе говорил, — говорит Нокс.
Папа бросает на него свирепый взгляд, прежде чем вновь фокусируется на мне.
— Ты помнишь ночь пожара?
Я один раз качаю головой.
Смесь разочарования и облегчения охватывает его черты.
— Я вижу.
— Хотя мне снилась кровь. Ты.. в тебя стреляли и ты был весь в крови, папа. Как.. Как ты.. К-как...
— Эй. — он скользит на край своего сиденья и берет мою руку в свою большую, теплую. — Дыши, принцесса.
— Ты умер! —
— Думаешь, я бы оставил свою принцессу, если бы у меня был выбор?
Я смотрю на него сквозь влажные ресницы.
— Ч-что произошло?
— В меня стреляли, и с тех пор я лежал в коме. Я пришел в сознание только год назад. Если бы это зависело от меня, я бы нашел тебя в тот момент, когда проснулся, но я не хотел, чтобы ты видела меня в таком состоянии.
— Это правда. — Нокс считает на пальцах. — Ему пришлось пройти физиотерапию, психотерапию и целую кучу других методов лечения, которые сводили меня с ума.
Я внимательно наблюдаю за папой. Даже если сейчас он выглядит нормально, это не значит, что он был в порядке все это время.
Папа был в коме девять лет.
Я как-то читала, что пациенты в коме очень страдают во время реабилитации и изо всех сил пытаются вернуться к нормальной жизни.
Есть ли здесь камень, под которым я могла бы спрятаться?
Я была немного раздражена тем фактом, что он исчез, когда я не знала всей истории.
— Я присматривал за тобой, — говорит папа. — Я просто не показывался.
Я ахаю.
— Черный мерседес.
Он кивает.
— И Нокс.
Последний машет в мою сторону двумя пальцами.
— Всегда к вашим услугам, миледи.
Кусочки пазлов начинают вставать на места. С тех пор как Нокс появился в моей жизни, он всегда был рядом, даже когда я в этом не нуждалась.
— Ты у меня в долгу, не забыла? — Нокс подмигивает.
Я киваю.
Он постукивает по ране в уголке рта.
— И твоя зеленоволосая подруга должна мне за это.
— Ким?
— Парень Ксандер сделал это. — он наклоняется, чтобы прошептать. — Кстати, твой Эйден наблюдал, а потом уехал в закат, будто ничего не видел.
Мои губы приоткрываются. По правде говоря, я не удивлена, что Эйден был в этом замешан. Я подозревала, что он имеет к этому какое-то отношение. Однако удивлена, что Ксандер позволил себе насилие. Он никогда не проявлял насильственного поведения.
За исключением того раза в кафетерии.
— Он не ее Эйден, — невозмутимо отвечает папа. — Он Эйден Кинг, сын Джонатана Кинга, который разрушил наши жизни.
Я сглатываю, и это не только из-за напоминания о вражде между нашими семьями.
Папа прав.
Он не мой Эйден.
Но вот в чем дело, Стил, у тебя нет будущего с Эйденом. Потому что он уже помолвлен с Сильвер.
Бесстрастные слова Джонатана царапают мое ущербное сердце, разрывая его на части.