Извращённое Королевство
Шрифт:
— Как? Он запер нас. — я сдерживаю разочарованный вопль.
Псих.
Не могу поверить, что никогда раньше не видела этих знаков. Я думала, что его спокойный характер был вызван тем, что он предпочитал помогать папе со стороны, но в то же время замышлял хаос.
Даже тогда Агнус не казался опечаленным смертью дяди Реджа, его брата-близнеца и единственной семьи.
Его волновал только тот факт, что дядя Редж предал папу, присоединившись к Джонатану и помогая маме.
Страшная мысль
— Что, если он... — я сглатываю, эта мысль обрушивается на меня, как ураган. — Что, если он причинит боль папе?
— Он спас его не для того, чтобы причинить боль, — говорит Эйден. — Кроме того, подумай об этом. Все мотивы Агнуса ведут к Итану. Я говорю, что он никогда не причинил бы ему вреда.
— Откуда ты знаешь?
Он ухмыляется, в его мутных глазах загорается глубокий садизм.
— Я узнаю себе подобных, встречая одного из них.
— Тебе... подобных?
— Агнус и я, мы похожи. Мы не против создания анархии, если это даст нам то, что мы хотим.
— Значит, он планирует анархию?
— Он уже сделал это с тем пожаром.
— Это означает только то, что его невозможно остановить.
Он приподнимает бровь.
— Меня невозможно остановить, милая?
— Да.
— Как насчет того, когда дело касается тебя?
— Ты все еще... иногда. Я имею в виду, я знаю, что ты заботишься обо мне, но это не значит, что ты политкорректен.
— И я никогда им не буду, — небрежно бросает он. — По-твоему, я хочу причинить тебе боль или защитить тебя?
— Защитить меня.
Я даже не думаю об этом.
Эйден, возможно, хотел причинить мне боль в самом начале, но все изменилось. Он больше не хочет этого — разве что иногда во время секса, но это часть нашей прелюдии.
Эйден теперь мой защитник номер один, и я могу признать это вслух.
— Агнус похож на меня, — он подчеркивает каждое слово. — Он такой же, как я.
Осознание этого поражает меня, как извержение вулкана.
— Он хочет защитить моего отца.
— Именно.
Я ахаю.
— Как думаешь, у него есть чувства к нему? Он... гей?
— Быть может. А может, и нет.
— Я имею в виду, что я ничего не заметила между ним и папой, но... — я замолкаю, напрягая голову в поисках любых подозрительных моментов, но ничего не нахожу — по крайней мере, со стороны, заглядывая внутрь.
— Он мог заботиться только о том, чтобы быть его правой рукой и лучшим другом, — говорит Эйден. — С такими людьми, как Агнус, ты никогда не узнаешь, пока он не скажет вслух.
Я обдумываю его слова. Теперь, думая об этом, Агнус забрал Нокса и Тил к себе, потому что папа попросил его об этом. Он спасал и наблюдал за мной издалека, потому что знал, как много я значу для папы.
Все его действия ведут
Ну, все, кроме того, что меня заперли в подвале без возможности выйти.
Эта реальность сильно поражает меня, когда Эйден тянет и толкает дверь безрезультатно.
Мы в ловушке.
Глава 34
Итан
Вспоминая свою жизнь, у меня остается горькое чувство, что я ничего не добился.
Это даже не имеет никакого отношения к тем девяти годам, которые я провел в коме, пока мир двигался вокруг меня.
В те годы я много мечтал о нормальной семейной жизни. Об ангельской улыбке Эбби, смехе Илая и хихиканье Эльзы.
О мелочах. О невозможных вещах.
Потому что, по правде говоря, Агнус был прав. Я завел семью с психически неуравновешенной женщиной, и был слишком поражен, чтобы мыслить здраво.
Я завел семью с женщиной, которая не должна была рожать.
Эльза никогда этого не узнает, но именно из-за пренебрежения Эбби — Илай утонул. Она сняла с него плавательный жилет и попросила его войти в воду. Она велела ему быть свободным.
Она призналась мне во всем этом на его похоронах.
Возможно, именно поэтому Эбби потеряла все ориентиры после его смерти.
Ее представление о свободе отличается от любого из нас.
Эбби была травмирована с юных лет. Она была сломлена, но улыбалась. Она была невинна, но хотела быть дикой.
Она была другой, и именно поэтому меня влекло к ней. Я был мотыльком, привлеченным пламенем, которое в конце концов сожгло меня.
Если бы я мог исправить прошлое, я бы запер Эбби в ту же секунду, как родилась Эльза. Я бы последовал рекомендации терапевта и держал ее подальше от детей.
Правда в том, что я был эгоистом, и теперь нет способа исправить мой эгоизм.
Вот почему мне кажется, что я ничего не добился за свою сорокачетырехлетнюю жизнь. Деловые предприятия и экономический успех не в счет. Десять лет назад я даже не смог защитить своих сотрудников от пожара.
Однако, смотря на Тил и слыша ее слова, я не могу сдержать улыбку, которая появляется на моем лице. Может, я и не многого добился, но, по крайней мере, спас ее и Нокса. Это лучшее, что случилось в моей жизни после Эльзы.
И Агнус.
Я дал Тил договорить. Она говорит быстро, пропуская слова и выпаливая то, что у нее внутри.
Тил не разговорчива, но когда она заговаривает, то не знает, как остановиться. Я позволяю ей продолжать, потому что, если я прерву ее поток, она потеряет свою цепочку мыслей.