Изящное искусство смерти
Шрифт:
Потом замахнулся еще раз, но противник перехватил руку и отшвырнул ведро в сторону. По-прежнему лежа на спине, маленький писатель продолжал отбиваться от здоровяка-убийцы. Вот он оказался рядом со стулом, попытался воспользоваться им в качестве щита, но нет — убийца вырвал стул из его руки и отбросил в угол.
Де Квинси отчаянно пинал противника по коленям, икрам, но тот только пришел в еще большую ярость, схватил писателя за ноги и потащил к дальней стене.
— Я не могу повесить тебя, чтобы ты умер так же, как Джон Уильямс. Здесь нет
Одной огромной ручищей он прижал жертву к полу, а другой вытащил из сложенной койки одеяло.
Де Квинси отчаянно извивался и лягался, но добился только того, что убийца надавил ему коленом на грудь, так что стало почти невозможно дышать. Он открыл рот, надеясь глотнуть побольше воздуха.
И поперхнулся, когда убийца засунул ему в рот угол одеяла.
Он в ужасе замахал руками, пытаясь освободиться, оттолкнуть убийцу и выплюнуть проклятое одеяло. Но посыльный только сильнее надавил коленом. Стремясь вдохнуть, Де Квинси инстинктивно открыл шире рот и едва не задохнулся, когда одеяло еще глубже проникло в глотку.
Убийца пропихивал его все дальше и дальше.
Во рту пересохло. Вся слюна впиталась в пыльное, сухое одеяло. Легкие сводило судорогой. Ко рту подступала горькая желчь, но вставленный глубоко в горло кляп не давал ей подняться, и желчь текла в легкие.
Сердце так бешено колотилось в груди, что Де Квинси всерьез опасался, как бы оно не разорвалось. Он изо всех сил сражался за свою жизнь, но силы эти быстро иссякали. Руки стали слабеть. Перед глазами плясали огненные круги, он уже плохо видел, что происходит вокруг. А убийца пропихнул еще больший кусок одеяла в рот и дальше в горло.
Де Квинси вдруг как бы отключился от происходящего, сознание помутилось. Ощущения очень напоминали те, что приходили после употребления опиума. Когда он был ребенком, его постоянно преследовал один и тот же кошмар: за ним гнался огромный лев. Он был настолько напуган видом хищного зверя, что не мог пошевелиться. Его одолевало искушение просто лечь перед хищником и надеяться, что тот при виде такой покорности пощадит его.
И сейчас, когда сознание уже начинало покидать его, а каждый вдох давался все с большими усилиями, Де Квинси подумал, как было бы легко взять и просто покориться хищнику.
Спокойно сдаться.
«Нет!»
Переполненный яростью, он сунул руку в карман пальто и крепко схватился за ложку — бесценный подарок Эмили.
Зажав ее в кулаке, Де Квинси собрал последние силы и нанес удар. В него он вложил всю свою ненависть.
Что-то звучно лопнуло. Теплая, густая жидкость устремилась по руке, и внезапно Де Квинси осознал, что острый конец ложки вонзился точно в левый глаз противника.
Убийца задрожал и дико заорал.
Де Квинси призвал на помощь все мужество и вдавил черенок ложки еще глубже в изуродованную глазницу.
Посыльный взвыл и поднял руки к лицу.
Де Квинси оттолкнул его и услышал, как голова убийцы с грохотом врезалась
Затем он начал вытаскивать изо рта кляп. Он тянул и тянул, тянул и тянул. Господи, как же можно было засунуть такую большую часть одеяла в горло? Он дернул последний раз, и все — удушье ему больше не угрожало. Де Квинси жадно глотнул воздуха, но желудок продолжало сводить судорогой, а желчь поднялась в глотку и жгла горечью.
Он покрутил головой, и его вырвало.
Убийца уже немного очухался и полз к нему. Де Квинси ударил его ногой и еще глубже вогнал ложку в глазницу.
Обезумевший от ужаса, он перекатился на бок, ударился о стену камеры и, опираясь на нее, неуверенно встал на ноги. Убийца ухватил его за лодыжку. Де Квинси вырвался и шатающейся походкой направился к выходу. Позади убийца пытался подняться с пола.
Де Квинси рывком раскрыл дверь и на мгновение ослеп — таким ярким после темноты камеры показался приглушенный свет газовых ламп. Сзади доносились проклятия и приближающиеся шаги. Борясь с тошнотой, он вывалился в коридор и захлопнул дверь, ударив преследователя по лицу. Взялся одной рукой за стену и поковылял по коридору.
Дверь с треском распахнулась.
Де Квинси заставил себя двигаться быстрее в направлении спасительного выхода.
Такой же неуверенной походкой за ним тащился одноглазый посыльный.
Еще немного прибавить! Еще…
Стальные пальцы ухватили его за плечо.
Констебль Беккер сидел сгорбившись за столом в комнате для отдыха охраны. Последнее, что он помнил, это как Эмили пожаловалась на сонливость и отложила нож, который он предложил девушке, чтобы справиться с картофелем.
— У вас был долгий напряженный день, — сказал ей констебль. — Я перейду в соседнюю комнату, а вы здесь поспите.
Но когда Эмили устроилась на лежанке, на Беккера тоже навалилась дремота. Он отложил недоеденную картофелину и попытался встать из-за стола, но ноги категорически не хотели слушаться, а глаза норовили закрыться сами собой.
Понемногу Беккер начал осознавать, что голова его покоится на столе. У него возникло смутное ощущение, что прошло довольно много времени. Он собрался с силами, открыл глаза и увидел — пока еще неотчетливо — прямо перед собой свою правую руку. В ней он сжимал картофелину, которую так и не успел доесть.
Послышался металлический лязг — как будто бросили на пол ведро. Деревянный предмет ударился о стену. Возможно, стул. Но все это происходило далеко и казалось сном.
Громкий вопль практически привел Беккера в чувство, и он открыл глаза. Кричали тоже далеко, но это явно было наяву.
Борясь с тошнотой, констебль приподнял голову. Рядом на койке лежала Эмили.
Снаружи гулким эхом доносились звуки яростной схватки. Вот хлопнула дверь. Кто-то шел по коридору неуверенными шагами. Снова — еще громче — хлопнула дверь. Второй человек, спотыкаясь, побрел следом за первым.