Изяслав
Шрифт:
– Дозволь, господине, называться не Пустодвором, а тёзкой твоим, Изяславом. Будут враги грозить твоей жизни - отдам взамен свою.
Растрогала князя восторженная любовь, которую он почувствовал в словах Пустодвора. "Видать, правду монахи молвят. Любит меня люд, простая чадь". Радостно стало Изяславу, привлёк он парня к себе:
– Будет так, как просишь. Пойдёшь на мой двор? Воином станешь, отроком [6] .
Парень опустился на колени, схватил руку Ярославича, положил её себе на голову:
6
Дружина
– Володей моей жизнью, господине!
Он так смотрел на князя, что Ярославичу подумалось: "А ведь скажи ему: на смерть пойди!
– и пойдёт не раздумывая. Молодой, горячий. И я таким же был..."
И вспомнилось невесть что, как однажды играл с братьями во дворе, а к ним с лаем помчался огромный лохматый волкодав, которого боялись и взрослые.
Тогда он, Изяслав, схватил палку и бросился братьев защищать. Они стояли ни живы ни мертвы: на лицах - ни кровиночки, - да и он сам, верно, выглядел не лучше. Оттого и подбежавшая мать озабоченно спросила:
– Не сильно убоялся, сыночка?
Он только головой помотал.
Подошёл отец, улыбнулся скупой улыбкой:
– Он ведь сын мой старший - и, видать, не только по годам...
Это было наивысшей похвалой.
Тогда Изяслав не помышлял ни о какой выгоде для себя, даже о том, чтобы храбрым выглядеть. Он бросился братьев прикрывать, ведь они меньшенькие были. Но отец вспомнил случай с волкодавом, когда княжество завещал; когда думал, кому киевский стол [7] отдать.
7
Т. е. престол.
2
Невесёлые думы мучают князя Изяслава. Мечется он по светлице, дивно изукрашенной. Тут, во дворце, немало потрудились искусные мастера. Мозаики из смальты [8] , цветной мрамор и резные плиты из красного шифера с орнаментами, серебряные, бронзовые подсвечники, восточные ковры... На одной из стен изображены подвиги Ярослава Мудрого. Краски так подобраны и положены, что как живые глядят очи могучего князя. Словно спрашивают, что сделал, сын? Чем возвеличил Русскую землю и род Ярославичей?
8
Смальта - цветное непрозрачное стекло в форме кубиков или пластинок - для мозаичных работ.
И ещё тяжелее становится на сердце Изяслава. Подходит он к сделанной по его указу карте земли русичей - всё на ней как бы настоящее: и горы, и долы, и реки, и море, но во сто крат меньше. Есть там и Киев, и Днепр-Славутич... И на границах земли русичей застыли глиняные фигурки воинов наподобие шахмат. Их князь передвигает в воображаемых битвах. Так он готовится к настоящим сражениям, придумывает, где полки расположить, откуда нанести упреждающий удар, где устроить засаду. На этой "земле" все битвы он выигрывает. А на земле большой? Ведь там врагов во много раз больше, и нельзя их передвигать, как пожелает. Они сами передвигаются, совершают неожиданные набеги.
Уже на второй год [9] княжения Изяслава Ярославича кочевники, населявшие бескрайние южные степи, стали нападать на переяславльскую землю, на удел брата Всеволода. Дальше они пока не прорывались - храбрый Всеволод их бил, отгонял. Но становилось их не меньше, а больше, и лютовали они пуще прежнего. Сосчитать их никто не мог - всё равно что считать травинки в степи.
Знает князь Изяслав: те враги опасны для всей Русской земли. Имя им половцы...
Оттого на всех южных границах неспокойно стало. Греки в Таврии строили козни, натравливали горцев на горожан. Только на короткий срок там утихли свары, когда пришёл в Тмутаракань племянник Изяслава, Ростислав Владимирович.
9
В 1055 году.
Когда-то много, ох как много тревог принёс Ростислав своему дяде, великому князю киевскому. После смерти отца он остался без удела, собирал ватаги воинов и мореходов в Новгороде. Но больше всего любил он тонконогого коня, да свистящий ветер в чистом поле, да честное ратоборство. Любил князь поиграть со смертью. При всём том умел и сдержать себя, охладить силой воли яростную душу, спокойно поразмыслить и принять дельное решение. Ростислав Владимирович был прирождённым полководцем.
К нему тянулись молодые сердца. И он к ним тянулся. А больше всего к тому, что пьянит сильнее вина и обнимает крепче женщины, - к славе.
И Вышата, Остромиров сын, на что уж зрелый и рассудительный, а попал к нему в товарищи. Они сговорились тайно о ратном деле, собрали ватагу и двинулись на Тмутаракань, где правил немудрящий сын Святослава Ярославича, Глеб. Ростислав выгнал Глеба и сам стал князем тмутараканским. И сразу же сказался его приход - горцы покорились неустрашимому, греки в Тавриде затрепетали.
Вначале Изяслав разгневался на племянника, но, узнав, что касоги [10] признали себя данниками Руси, подумал: "Такая десница надобна для Тмутаракани".
10
Касоги - черкесы, адыгейцы.
Но не так думал его брат, черниговский князь Святослав. Он собрал полки да поспешил водворить обратно обиженного сына. Услышав о походе грозного князя и уважая дядю Святослава, Ростислав со своими друзьями покинул город без боя. А Святославу написал: "Не хочу проливать родной крови. Мой меч - против врага, а для тебя, княже, душа раскрыта".
На том и кончилась малая распря. Святослав угомонился, заверив, что зла против племянника больше не имеет.
А у киевского князя прибавилось забот. Как удержать касогов в узде, чтобы не нападали они на русские города-крепости?
Изяслав Ярославич вспоминает брата Святослава с укором: "Лишь я один должен о родимой земле думать. А для тебя родное дитятко, пусть и немудрящее, дороже всего. Был бы Ростислав в Тмутаракани - сохранялось бы спокойствие по всей южной границе. А с Глебом кто считаться будет? Сегодня он говорит одно, завтра - другое. Довести до дела свой замысел не может, во всём на ближних полагается. Твёрдой воли не имеет, оттого и решение его - ещё не решение, и слово его - не княжеское слово. Гнётся и клонится он между ближними, выжидая, что нашепчут, в какую сторону потянут. Разве сам ты, Святославе, не видишь того? Разве не ведаешь, что сын твой для Тмутаракани не годится? Да ещё в такую тяжкую годину..."