Just got broken
Шрифт:
Маринетт закрывает лицо руками, опуская голову вниз и укладывая локти на разведенные в стороны колени.
— Это моя вина, — всхлипнула она.
И её плечи рвано затряслись.
Адриан придвинулся к ней ближе, заключая в объятия.
— Ты не виновата, Маринетт, — так тихо. Закрыл глаза и к макушке губами прижался.
Вдохнул.
И задрожали колени.
Не виновата.
Всё хорошо будет.
Плагг резко открывает свои большие глазки.
— Адриан, почему ты сидишь с Маринетт? Зачем я это сказал?! — закрыл он лапками глаза. — Она увидела меня.
Маринетт заливается слезами пуще прежнего.
— Плагг, Маринетт — ЛедиБаг. Всё хорошо. Ей можно знать.
Он старается говорить спокойно, но голос дрожит.
И ломает его, ломает.
Скручивает от этого.
Как мог взять и забыть о нем.
Господи.
— А почему Маринетт плачет? — задал вопрос Плагг.
Испуганно.
Словно сделал что-то не так.
Замигал глазками, лапку ко рту приложил.
Не понимает. Не знает.
Не помнит.
— А с Альей всё в порядке?
Молли не выдерживает первая.
Встает со стула, втихаря слезы с щек смахивает.
И за стойку свою возвращается.
С бумагами возится, только бы шум небольшой создать.
Чтобы собственных всхлипов не слышать.
Адриан встает с места.
Руки Маринетт из своей не выпускает.
Позволяет ей плакать. Ей можно.
Так сильно поломана.
Даже слишком сильно для семнадцати лет.
Он закрывает глаза.
— Десять секунд, — внезапно произносит Плагг.
Агрест резко поднимает веки.
Оборачивается. Замирает.
Смотрит на него во все глаза.
А малыш снова в воздухе завис.
Да только не потому что петля закрылась.
У Плагга взгляд — стекло.
И в одну точку смотрит.
Зрачки — песчинки.
Маринетт поднимает голову.
— Что? — непонимающе сжимает она руку Агреста. — Что это…
И земля резко сотрясается так, что блондин даже теряет равновесие.
Молли вскакивает с места, к окну подбегает.
— Твою мать, — выдыхает.
Плагг снова как-то часто мигает.
Послание.
Эрис передала им через него послание.
Маринетт подлетает к окну.
— Быть не может, — ладонь прикладывает ко рту.
Не верит.
Невозможно.
«…Тик-так, Котик. Тик-так…»
Агрест вздрагивает, хватаясь за шею.
В голове её голос был.
ЛжеБаг.
В эту самую секунду.
Он подлетает к дверям, нараспашку их раскрывает.
В помещение раскаленный воздух врывается.
Раскаленный, но сжатый и влажный.
Облака снова тучно забурились в кучу.
Раскат грома, и льет теперь как из ведра.
Прибивает пыль к земле.
Пыль от того, что случилось.
Подорвана Башня.
— О, Господи. Адриан, вот её план, — Маринетт выдыхает.
Хватается руками за предплечья, кусает губы.
Виновата. Господи, так виновата.
— А что тут такое?
Плагг, малыш, ты постой.
Не говори.
Не поймешь же пока.
Слышится грохот за спинами.
— Молли?!
Адриан оборачивается резко, смотрит на то, как Хоуп держит перед собой руки.
Дрожащие. Глаза бегают. Под ногами разбитые склянки.
— Что случилось? — тревога в голосе, дрожь в ногах.
Маринетт тут же мчится к женщине, на руки смотрит. Ран нет, просто дрожь.
— Сабин мне звонила.
Беззвучно.
Но так, что все поняли.
Агрест зарывается пальцами в волосы, проводит ладонью по рту.
— Я должен идти к Башне и во всем разобраться.
Хватает кольцо со стола, надевает на палец.
В глазах — просто ярость.
Накопилось.
За столько-то бессонных ночей.
— Адриан, постой. Я не могу тебя отпустить!
Маринетт мчится следом, смаргивает слезы.
Знает, что должна отпустить его.
Это долг Адриана. Долг Кота.
Знает. Но не может.
— Я должен, — старается вытащить руку, ноги несут вперед.
Она дергает его на себя, разворачивает.
Буквально на грудь налетает.
Обхватывает крепко.
Так, что ребра вот-вот треснут.
Руки в кулачки сжимает, глаза крепко зажмурив.
— Я знаю, — выдох в шею, вдыхает родной запах.
Адриан зарывается пальцами в её волосы.
Руки дрожат.
— Я так бесполезна, — шепчет.
Так горько, открыто.
Кусает губы, пальцами сильнее сжимает ткань его рубашки.
— Не говори так, — срывается голос на хрип.
Лицо изломляется в плаксивом оскале.
Он её защитит.
Уничтожит ЛжеБаг.
Маринетт будет жить.
Все жить будут, как нормальные люди.
— Эй, парень, — это Молли зовет.
Протягивает планшет, в глазах плещется ужас.
Адриан отпускает свою девочку через силу.
И смотрит.
На улицах Парижа нет больше тихой жизни.
Так просто месиво.
Смешавшихся в кучу людей.
Что кричат и бранятся.
Дубасят друг друга насмерть.
— Сабин туда уже едет, — Молли смотрит на Маринетт.
— Моя мать? — собственному голосу просто не верит.
— Помощь в пути. Они избавят людей от акум.