Шрифт:
…Где-то на Балтике в конце восьмидесятых.
Середина зимы, льда, увы, толком на рейде Минной гавани до сих пор нет.
Четверг.
Утро.
Светает.
На кораблях дивизиона рейдовых тральщиков согласно распорядку дня полным ходом идёт «малая приборка», плавно перетекающая в «осмотр и проворачивание механизмов». Командир одного из них, ласково прозванного моряками за уникальные ходовые качества «Антилопой», лейтенант Стариков, стоит на ходовом мостике и принимает по громкоговорящей связи доклады командиров боевых постов.
Сегодня, ровно в 17.00, как это обычно и случается всегда по четвергам, в Базе пройдет очередная организованная смена дежурных и вахтенных кораблей.
Феликс Стариков готовится к своей первой в должности командира корабля брандвахте – недельному дежурству на рейде у приемного буя одной из самых удалённых гаваней Базы. И хотя выход в море по плану, лишь после обеденных хлопот, экипаж готовится уже сейчас, заранее, стараясь ничего не упустить, не забыть.
– Внимание на кораблях, – перекрикивая монотонный гул крепчающего отжимного ветра, неожиданно на всю стенку гавани хрипит динамик дежурного по дивизиону, – командиру РТ-229, срочно прибыть в рубку дивизиона.
– Бак, Мостик, – немедленно, словно в ответ, на весь дивизион слышится хриплый недовольный голос лейтенанта в мощных динамиках громкоговорящей связи (ГГС) «Антилопы».
– Есть, Бак, – тут же вторит ему молодцеватый голос её вездесущего боцмана.
– Срочно на мостик!
– Есть на мостик, – буквально через пару секунд уже из штурманской рубки басит всегда бодрый и деятельный великан, старший матрос Сашка Стрельба, спешащий с бака наверх. – Что случилось, товарищ командир? Выход в море отменяют?.. Говорят, вот-вот штормовое предупреждение объявят.
— Говорят-говорят, – неизвестно чему злится молодой командир, торжественно вручая «банан» (трубку-микрофон ГГС) боцману, – говорят, что кур доят, а мы пошли чего-то не нашли, – и, подменив слово в известной всем присказке, спешно убегает к дежурному по дивизиону.
– Принимай доклады с постов, – опомнившись, кричит ему уже с трапа корабля…
Как выяснилось уже здесь, в Минной гавани Феликс к своему стыду совершенно не переносит морской качки. И хотя шторма на Балтике, не такие уж и сильные по сравнению с океанскими ураганами, в которые он попадал когда-то на курсантской практике в Атлантике, всё равно на рейдовом тральщике и два балла для него становятся сущей мукой.
…В тесном помещении рубки дивизиона помимо дежурного офицера ещё трое: командир дивизиона, начальник штаба и незнакомый старший офицер, капитан второго ранга, видно, из Базы флота, прибывший для инструктирования и проверки заступающего на брандвахту лейтенанта. У всех троих какие-то странные напряжённые лица, похоже, прямо перед приходом командира «РТ-ешки» у них состоялся какой-то неприятный разговор или даже спор.
– Что-то не так? – мелькнула мысль у лейтенанта, пока он докладывал комдиву о прибытии, а заодно и о готовности корабля к «бою и походу».
– Значит так, командир, – несколько бесцеремонно без представления и предисловий перебивает его незнакомый офицер, лишь только заслышал заветные на все времена слова о готовности экипажа к выходу в море. – Ну, раз готов, то слушай боевой приказ: немедленно выдвигаешься в намеченную точку стоянки дежурного корабля на брандвахте, через четыре часа к Базе с запада подойдет первый фронт мощного циклона, ожидается усиления ветра до двадцати метров в секунду.
– Есть, товарищ «кап-вто-ранга», – не задумываясь, привычно звенит лейтенант.
– Да подожди ж ты, Стариков, – морщится начштаба, капитан третьего ранга Данилин Николай Григорьевич, – не таранти. Понимаешь, двадцать метров в секунду для твоего рейдового тральщика – это потолок, верхняя граница допустимого.
– Так точно, – не особо беспокоясь, тут же кивает тот, – при движении лагом к волне корабль достигает точки невозврата.
– Вот именно, – волнуется опытный офицер, всегда глубоко переживающий за молодых командиров, словно их ангел хранитель, угадывая наперед все ожидающие их опасности при выполнении поставленных боевых задач, оберегая их тем самым от их возможных ошибок, наставляя – что да как сделать в сложной ситуации.
…В следующем году начштаба вместо Феликса, когда у того возникнет крайняя необходимость спешно уехать в Ленинград к семье, без длительного оформления документов и прочих бюрократических формальностей и согласований с командованием заступит вместо него на боевое дежурство в качестве командира «Антилопы». Такое редко встречается, если не сказать – такого вообще не бывает! Так не положено поступать, да, и не принято – мало ли что случится с подчинённым в дороге, а он даже не оформил отпускного удостоверения – кто ответит? – получается, начальник взял на себя самовольное оставление части подчинённым. Но помнится такое всю жизнь и… ценится. Во всяком случае, Стариков помнит эту добрую услугу своего первого наставника до сих пор, вчера только поминал – уж, десять лет, как нет его бывшего начштаба здесь – светлая память ему!..
– Может всё-таки морской? – обращаясь к штабному, вступает комдив. – Я договорюсь с коллегами, а то, не дай Бог, не успеет вовремя выйти на поворот…
– Успеет! – грубо перебивает офицер Базы. – Повернёт!.. Да и поздно уже – дислокация утверждена командующим, разрешение на перенос выхода дежурного корабля получен, к тому ж там гряда, сами знаете, для морских тральщиков… глубина на волне весьма неприятная, придётся менять точку, – рассуждает. – В общем, так, товарищ лейтенант, вам задача ясна?
– Так точно, товарищ «кап-вто-ранга»!
– Тогда, немедля не минуты, вперед, шагом марш, – командует старший, передавая внушительного вида папку с утвержденными на выход бумагами и журналами, – оперативный в течение пятнадцати минут ждёт вашего доклада о выходе.
– Есть, – выдыхает Стариков и, схватив стопку «макулатуры», вихрем несется к «Антилопе».
«Ай да мо-ло-дец, Стрельба, молодец – догадался продлить проворачивание и не обесточить механизмы, словно знал, что выход перенесён на четыре часа», – ещё от рубки глянув на мостик, радуется бегущий к кораблю лейтенант, и, не обращая внимания на вопросительные взгляды моряков, прямо от трапа звонком играет «Большой сбор».