К черту моральные принципы
Шрифт:
Сворачивая за угол, я все-таки обернулась и бросила взгляд через сплетение еще не покрытых листвой веток на злополучный автомобиль. Мне показалось, что переднее его стекло поползло вниз и в темном провале окна показалась рука с огоньком сигареты между пальцев.
Дальше я бежала не оборачиваясь. Только вылетев из дворов на более-менее людный и оживленный проспект, смогла заставить себя перейти на быстрый шаг.
Несмотря на все рациональные аргументы в пользу того, что виденное — просто совпадение и игра моего не в
Ну и черт с ней пока. По слухам, убийц хлебом не корми — дай вернуться на место преступления. Значит, поеду на метро, не барыня. В какой стороне тут должно быть метро, я примерно себе представляла, потому что проезжала мимо него. Осмотревшись, я убедилась, что иду в нужную сторону, и прибавила шагу.
Вот что интересно. Если предположить, что убийца видел меня какую-то секунду, что он мог запомнить? Лица в полумраке он, скорее всего, не разглядел. А если и разглядел... не такое оно у меня приметное, чтобы запомнить, один раз скользнув взглядом. Фигуру более-менее скрывала куртка.
Сможет ли он узнать меня, если встретит? Вот я его точно не узнаю. Преступник стоял спиной к свету, поэтому выглядел для меня просто черным силуэтом. Помню только, что высокий был. И, кажется, в сером плаще.
Тут меня осенило. Волосы! Мой природный оттенок — довольно редкий, русый с отливом в медь, вполне мог запомниться. Мужчины, конечно, не так внимательны к подобным вещам, но несколько случаев, когда меня узнавали именно по цвету волос, я могу припомнить. Значит, надо перекраситься. И подстричься.
Мысль оказалась настолько неожиданной, смелой и абсурдной, что я даже сбилась с шага и чуть не споткнулась на ровном месте.
Я одна из тех счастливых женщин, которых полностью устраивает цвет их волос. То есть — абсолютно. У меня никогда даже мысли не возникало перекраситься. Но вот пришло и мое время. Краска смоется, волосы отрастут. Раз уж довелось перейти дорогу поджигателю на синем «Ниссане», лучше иметь надлежащий камуфляж. Целее будешь.
Сжав для решительности покрепче кулаки, я свернула в сторону ближайшей парикмахерской.
Экзекуция заняла немного времени. С цветом я определилась быстро. Меняться так меняться — пусть будет радикально черный. Как у классиков.
После того, как все необходимые операции были проделаны, а моя голова чисто вымыта, высушена и расчесана, я взглянула в зеркало и поняла: любовь к беллетристике в этот раз подвела. Лучше бы я побольше смотрела модных нынче японских мультиков и попросила парикмахера измазюкать шевелюру зеленым или фиолетовым. Хоть розовым в крапинку, только не черным. Более неудачного цвета для меня, пожалуй, не существует.
Из зеркала, в котором я привыкла видеть вполне миленькую мордашку, смотрела какая-то общипанная ворона. Для полного сходства не хватало только антрацитовых теней вокруг глаз, какие
Сделав недюжинное усилие, я заставила себя отвести глаза от зеркала и мило улыбнуться ждущему одобрения парикмахеру.
Ничего, переживем. И не такое переживали. Но зеркала теперь мои злейшие враги. На несколько месяцев.
* * *
На свою новую работу я, разумеется, опоздала. Просто потеряла счет времени в вихре обрушившихся событий. Если бы не синий «Ниссан», если бы я не решила вдруг поиграть в шпионов и замаскироваться...
Когда я открывала входную дверь и проскакивала мимо строгого дядечки-охранника, до начала эфира оставалось минут двадцать. А меня просили приехать минимум за два часа, чтобы «провести инструктаж». Ой, чую, что-то будет. Хорошо, если просто наорут. Терпеть не могу, когда на меня орут, но если уволят, будет гораздо хуже.
Понятия не имею, как продолжить расследование, если профукаю эту работу.
В кабинет Жужельского я влетела без пятнадцати шесть, забыв постучать. Мой новый босс сидел, уткнувшись в экран ноутбука, и даже не поднял взгляда. Минуты три я ждала его реакции, потом не выдержала.
— Извините... — начала я.
— Не извиняю. Еще раз опоздаешь — уволю и денег не выплачу. Ты думаешь, мы тут в бирюльки играем? — Он наконец удосужился оторваться от компьютера и пристально посмотрел мне в глаза.
— Ой, а вы меня узнали? — ляпнула я первое, что пришло в голову.
— А ты надеялась меня разыграть? — Голос его просто сочился ядом. — Как мило! В следующий раз нарядись зайчиком.
Я мысленно выдохнула и досчитала до десяти.
— Прошу прощения за опоздание. Это была абсолютно форс-мажорная ситуация, я попала в аварию, пришлось ждать ГИБДД, потом ехать на метро. Обещаю, что больше это не повторится.
— Меня не интересуют оправдания. Это первый и последний раз, когда я такое терплю. — Я открыла рот, чтобы возразить. — Хватит! Десять минут до эфира. Быстро в студию!
— А как же...
— Восьмая комната. Быстро!
Больше надоедать вопросами начальству я не рискнула. Придется на месте разбираться. Может, все-таки будет какой-то инструктаж?
Восьмая комната оказалась той самой студией, в которой я вчера подслушивала разговор террористов. Сегодня она была залита рассеянным светом, на пульте горело множество лампочек, а за столом восседал тощий юноша с козлиной бородкой.
Молодой человек раскачивался, очевидно, в такт музыке, лившейся из надетых на него огромных наушников. Мое появление он проигнорировал — ну зашел незнакомый человек в студию, делов-то... Я прокашлялась... Ноль реакции.