К черту! Но если ты сделала все эти глупости…
Шрифт:
— Сколько тебе лет, Дон?
— Я как прежде, старше тебя, здесь ничего не изменилось.
— Зачем ты пригласил гостей, если они могут…
Хотела сказать «могут меня съесть», но язык притворился парализованным.
— Не посмеют, — отрезал Дон, и тени в глазах запульсировали. — Ты принадлежишь мне, помнишь?
Ей не нравилось, если кто-то из мужчин пытался командовать или строить из себя собственника, но Дон — друг, и заявление прав выглядело естественно, тем более что было обоюдным. Ни одна корри не становилась
— Иди ко мне, — раскрыл объятия.
Подавив вздох непонятного сожаления, Вилла прильнула к нему. О каких сожалениях речь? Она принадлежит ему, он принадлежит ей. Это нормально, правильно. Господи, какие пустые мысли навязчиво лезут в голову. Дон рядом, вот главное. Разве не об этом она мечтала, когда произошло… когда он…
Сформулировать фразу до конца не получалось — мысли накручивались, путались.
— Пожалуйста, переоденься, я ненавижу этот халат.
Вилла с удивлением осмотрела себя.
— Мне он тоже не нравится. Длинный, не первой свежести, будто сто миль в нем пробежала. Откуда он взялся? Не верю, что он мой.
— Сними его, и я выброшу.
Вилла повернулась спиной к Дону, скинула халат, переоделась. К кроссовкам просились носки, но капризничать глупо: если бы они были, Дон не забыл принести. Но вдруг оторопела: ей уже не пятнадцать, и переодеваться при мужчине, по меньшей мере, неприлично, даже если мужчина — твой друг. Обернулась. Дон стоял к ней спиной, всматриваясь в ночь за окном. Фух. Стала рядом. Возможно, город когда-то можно было назвать красивым, с натяжкой, конечно, но то ли ураган по нему пронесся, то ли сто лет забвения, сейчас он выглядел запущенным, безлюдным, отторгающим.
На фоне утопии изредка пролетали цветки синих ромашек, и шарахались от бестелесных, которые пытались их догнать. Если везло, ромашки устремлялись вверх, кружили в радостном танце, а после, будто устав или смирившись, опускались в смог и ждали, пока их найдут.
Необычный город, еще менее светлый, чем Наб, или так казалось из-за дыма, стелящегося по земле и ромашек, которым бестелесные отрывали стонущие лепестки? Игра воображения, отмахнулась Вилла, так же как и кричащие фонари — не бывает, поставила мысленно галочку, и перестала какое-то время слышать терзания ромашек.
— Странный дым, — сказала задумчиво, — чем ближе к ночи, тем выше поднимается, даже неба не видно. Наб тоже звездами не сверкал, но все же…
Оборвала себя, меньше всего хотелось вспоминать Наб.
— Звезды показать не могу — увы, — улыбнулся Дон, — а прогулку по небу обещаю.
— Ой, нет! Я налеталась за последнее время.
Дон рассмеялся.
— Пешую прогулку.
— Пешком на небо?
— Пешком по небу, — поправил Дон и открыл секрет: — Вилла, в этом городе небо под ногами. То, что ты принимаешь за землю — небо, а дым — облака. В зависимости от погоды они меняют цвет.
— А если идет дождь, зонтиком прикрываться снизу?
— Говорят, дождь в городе пойдет, если император простит его жителей. Но кто-то уверил его, что такого города нет, и вряд ли он станет думать о том, чего нет, поэтому…
— Вечное лето?
— Вечное проклятие.
— Ты проклят?
Дон рассмеялся, но сквозь смех проступила горечь.
— Нет, конечно, я ведь снова встретил тебя. Пойдем, познакомлю со своими заместителями. Я могу подолгу отсутствовать, не хочу, чтобы хоть что-то угрожало тебе в городе.
Вилла пыталась возразить, что ни к чему суета, и знакомство это, все равно надолго оставаться не планирует, но Дон назвал ее трусихой, и споры прекратились. Да, трусиха, а кто бы не опасался познакомиться с теми, кто может тобой поужинать?
Они зашли в столовую, и Вилла крепче стиснула руку Дона. Расплывчатые существа наблюдали сверкающими глазами оттенков синего — от насыщенного, ближе к лиловому, до почти хрустально-белого.
А колени — самые настоящие предатели, дрожат и подгибаются у всех на виду, и сердце выбивает сумасшедшую дробь, заполняя мертвую тишину в комнате.
Мертвую…
Покачнувшись, Вилла почувствовала руку Дона на талии; приобнял, погладил, утешая, и сбил напряжение, начав говорить:
— Это Вилла. Я хочу, чтобы каждый в городе знал, что она принадлежит мне.
Вопросительный взгляд в ее сторону, рука Дона сжала талию — Вилла кивнула. Существа не произнесли ни слова, один подошел, пытливо рассматривая ее. Испытание? Пренебрежение? Вилла не видела его лица, но уступать не хотела, сдавать позиции без боя не в ее правилах. Обманный маневр — да, а бегство или прятки только для разминки.
Она высвободилась из объятий Дона, на секунду отвела взгляд, собирая пошатнувшуюся волю, и посмотрела на существо в упор. Черты его стали четче, и через несколько секунд сформировались полностью. Мужчина, высокий, худой, длинные черные волосы до талии (ух, ты!), черные брюки и пиджак на голое тело, запястья в массивных фиолетовых браслетах под цвет глаз.
— Аббадон, — представился.
Вилла едва справилась с изумлением. Странно, минуту назад расплывчатый образ, а сейчас четкий, яркий и сногсшибательный. Да за такие волосы, как у него, многие легал вырвали бы себе перья.
Демон сделал еще шаг, приблизившись почти вплотную, взгляд его не отрывался от глаз Виллы. Долго что-то рассматривал, скривив губы в улыбке.
— Недурно, оставлю на время.
Вилла непонимающе посмотрела на Дона.
— Он увидел свое отражение в твоих зрачках, — объяснил друг. — Ему понравился образ.
— А разве он выглядит не так?
Дон поморщился, словно вопрос ему неприятен, но после недолгих раздумий ответил:
— Кое-что может выглядеть не так, как ты представляешь.