К черту в гости

Кораблев Артем

— Видишь, тростинки поломаны. Это Лыка их палкой побил, когда мы по протоке из леса выходили. Мы-то думали так легче будет, а она потом вся в болото ушла. Серега палку подобрал, чтобы путь прощупывать, и по тростнику ею молотил.

— Мог бы раньше мне эту примету сказать, — разозлился Семен.

Костя только плечами пожал и ничего не ответил.

— Ну вылезаем, — скомандовал Семен.

— Зачем? — возразил Костя. — Здесь глубина больше чем по колено, байдарка пройдет. А дальше еще глубже будет.

— Ну давай попробуем, — Семен развернул «Змия» носом к салатовому ковру.

Лодка и правда легко,

с тихим шелестом подминая и раздвигая осоку, двинулась к спрятанному в тростнике входу в протоку. Прошла она и сквозь полосу тростника, всего-то метров десять. А за ним она выскользнула на узкую темную полоску свободной воды с осоковыми берегами. За осокой на невысоких настоящих берегах с обеих сторон стеной возвышался еловый лес.

— Однако красивый у черта вход. Прямо-таки с почетной дорожкой, — восхитился увиденным Сема.

— Сем, — тут же спросил его Костя, — а почему тут вода красная какая-то? Будто вся заржавела. Из крана такая после ремонта течет.

— Торф, — ответил Сема. — Торф на дне болота. Растворяется он немного, и вода приобретает красный оттенок. Ох, и вонять же она будет навозом, если ее вскипятить.

— Почему? Торф же не навоз.

— Все равно органических веществ много. Когда такую воду кипятишь, всегда навозом пахнет. А вообще-то она чистая. Пить можно.

Лодка медленно двигалась по протоке. Тишина елового леса царила кругом, и Костя с Семеном невольно переговаривались тоже вполголоса.

— Коряги могут быть, — предупредил Сема, — смотри во все глаза.

— Они тоже об этом говорили.

— Понятно. Значит, найдем.

Насколько мертвым казался лес, настолько жива была протока. Уже в самом ее начале Костя обратил внимание на быструю извивающуюся стрелку, отделившуюся от камышей. Через два взмаха весел они с ней поравнялись, и Костя с ужасом понял, что по правому борту их байдарки плывет живая змея.

— Сема, змея, — почему-то шепотом произнес он.

— А, это уж, — спокойно ответил Сема, — видишь, золотая коронка на голове. Красавец.

— А гадюки тут есть, как ты думаешь?

— Может, и есть. Да ты не бойся, наши змеи сами тебя боятся. Какая-нибудь кобра или гюрза — другое дело. А гадюка тебя кусать не будет, если ты ее не будешь руками ловить.

Вдруг немного впереди и справа закачался тростник, и тут же из него взлетела большая серая птица заломив голову назад и уложив ее на шею, она понеслась над протокой, напоминая птеродактиля из фильма про доисторическое прошлое.

— А это кто?

— Цапля. Серая цапля. Есть тут дичь наверняка. Небось и уток увидим.

Семен оказался прав, очень скоро они повстречали пару чирков, вообще презревших появление лодки. Они так и кормились среди осоки на самой границе с чистой водой, переворачиваясь и погружая до половины в воду свое маленькое тельце и поднимая поплавком куцый хвост. Видно было, как быстро работают при этом их черные лапки.

— Надо же, ничего не боятся, — заметил Сема. — Как в зоопарке.

Плыть Косте становилось все интереснее и интереснее. Он все время ожидал теперь новых встреч. Отец перед отъездом рассказывал ему о том, как много в Карелии всякой живности, особенно птиц. Но за прошедшие дни, во время плавания по Шойне, кроме одного глухаря на отмели да обычных лесных пичужек, которыми кишит Подмосковье, Костя так никого

и не увидел. А тут столько всего сразу. Но ему хотелось большего, увидеть бы лося, кабана или лучше всего медведя, только издали. Поэтому Костя остро вглядывался в окружающие его камыши и глухую стену леса, которая оставалась все такой же мрачной и молчаливой. Протока ж казалась рекой жизни в мертвом царстве.

Единственное, что отравляло Косте впечатление от путешествия, — это комары, неумолчно звеневшие двумя облаками над ним и Семой. Сема ругался черными словами, порой забывая о присутствии скаута:

— Ах твари, ах кровопийцы, какой же я дурак, что не взял из рюкзака репеллент! — это было самое мягкое.

Еще хуже комаров были слепни, налетавшие эскадрильями по несколько штук. С ревом истребителя они делали несколько виражей вокруг головы жертвы, тщательно выбирая угол атаки, и неожиданно пикировали на цель, выхватывая целые кусочки мяса из тел путешествующих по протоке. В основном они успешно атаковали голые части рук, лицо, шею, но один из них прохватил у Кости футболку в распахнувшейся на груди джинсовой куртке. И чем дальше протока уносила пришельцев в лес, тем яростнее становились атаки слепней и комаров.

— Они ж нас живьем съедят, гады, — бормотал Сема. И Костя не считал его слова таким уж преувеличением. Сначала он пытался отмахиваться веслом, но скоро, поняв бесполезность своих упражнений и чуть не перевернув лодку, Костя отрешился от внешнего мира и греб, втянув голову в плечи, чтобы поменьше голой шеи торчало наружу. Он наглухо застегнул куртку до самого верха, поднял воротник, опустил прежде закатанные рукава, застегнул на них обшлага и жалел только, что на нем бейсболка, а не ушанка — нельзя натянуть на уши. Сема тоже спрятался в одежду, как мог, но на нем даже бейсболки не было, и поэтому доставалось больше.

— Что ж ты не сказал, что тут столько комаров?! — возмущался Сема.

— Да как-то забыл. И потом мы почти до выхода берегом шли, там их поменьше.

Неожиданно в лесу громко хрустнула ветка, будто кто-то наступил на нее или перебирался через завал. Сема тут же бросил грести и прислушался.

— Сережа! Женя! — крикнул он. Ответом была тишина.

— Хватит болтать, — сказал он Косте, хотя сам и завел последнюю беседу, — слушай и смотри, подмечай все.

Теперь тишину протоки нарушали лишь звон комаров, пугающий рев слепней и тихий плеск весел. Из леса изредка доносилось птичье пение да еще более редкий стук дятла. Костя внимательно озирался по сторонам, высматривая в камышах сам не зная что. Он вспомнил фильм «Апокалипсис сегодня», там герои погружались на военном американском катере в неведомые дикие джунгли Вьетнама. Так же их обступал со всех сторон лес, и где-то в нем таилась опасность.

А опасность была и здесь, и очень скоро Костя это действительно понял.

— Опа, — неожиданно сказал Сема, переставая грести.

— Чего? — спросил Костя.

— Вперед гляди.

Впереди поперек протоки лежала большая толстая ель, окуная еще зеленые ветви в темную воду.

— Вот тебе и завалы, вот тебе и коряги, — констатировал Сема. — Кстати, свежак, хвоя еще жива.

— Мы тогда слышали, как она упала, — сказал Костя, вспоминая свое первое знакомство с протокой.

Сема обернулся и глянул Косте в лицо.