К чёрту ваши отборы!
Шрифт:
Глава 1. Она же последняя :)
– Делла Валенсия, делла Валенсия, просыпайтесь! Женихи уж приехали!
– Ты что, старый, ума лишился? Какая, к чертям собачьим, Валенсия?
– тяжело моргаю, фокусируя зрение. А оно, вот уж странность, довольно ясное. И это с моей-то развившейся к семидесяти восьми годам катарактой.
– Делла Валенсия, приснилось чего?
– порхает по комнате тощая девчушка, явно не моя внучка. Моя-то только и знает, что в каких-то интернетах сидеть, а эта и шторы вон распахнула, и завтрак на постель поставила, и с платьем наготове стоит. А сама, знай, все про каких-то
– Валентина Ивановна я. А ты кто, милая?
– спрашиваю, на кровати садясь.
Ничего не понимаю. Комната уж точно не моя хрущевка с болгарским ковром на стене, купленным за немыслимые по советским ценам сто восемьдесят рублей. Тут пошикарнее будет. На полу вон шкура какого-то чудища глаза таращит и пасть раззявила. А кровать-то с занавесками, как у принцессы какой! И стол вон узорный со склянками разными.
Девчушка в кулак прыскает. Все ей смешно.
– Ну, вы и затейница, делла! Я ж Анита, служанка ваша. Вы кушайте, кушайте, женихов уж пора встречать.
Но кусок в горло не лезет, хотя пахнет еда уж куда как лучше овсяной каши, на которую пришлось перейти ввиду возраста. А что поделать! На зубного-то никакой пенсии не напасешься!
– Ты это, Анита, давай-ка расскажи лучше, где я. Или пока спала, меня в дом престарелых отволокли? Хотя вряд ли детки бы раскошелились на такие хоромы.
– Делла, нехорошо вам?
– хмурится девушка. Глупенькое выражение на лице сменяется обеспокоенным.
– Лекаря позвать?
– Да какого лекаря, тут уж ничем не поможешь, коновала разве со смертельным уколом, - кряхчу я, осторожно с кровати слезая. Так, вот здесь осторожнее надо, бедро-то, однажды поломанное, болит еще. Да и живот большой (работе повара спасибо жирное!) надо поддерживать, чтобы уж сильно по коленям не бил. Рука, однако ж, пустоту зачерпывает.
– А где живот-то?
– Делла Валенсия?
– жалобно Анита мяукает.
Да и в теле небывалая легкость. Из зеркала около шкафа на меня глядит... я, только не та я, которая с животом-подушкой, отвисшими до колен титьками, мятым лицом и гипертонией, а та я, которая из далекого шестьдесят первого. Которой двадцать лет, в глазах дурь несусветная, а в голове одни парни да танцы. Зато волосы густые, а живота еще и в помине нет!
– Кузнецов, старый пень! Говорила ж я, что первая помру, а ты не верил!
– хохочу.
– Вот значит, как рай-то выглядит! С упругим задом и служанками! А то знай про свет в конце тоннеля да про ангелов сказки сказывали.
– И так перед зеркалом, и сяк кручусь.
– Ой, хороша!
– Делла Валенсия, может, все-таки лекаря позвать?
– продолжает Анита мяукать.
– Отстань ты со своим лекарем, пристала, как банный лист к заднице! Давай сюда платье и женихов пошли смотреть! Много их, кстати, женихов-то?
– Семеро прибыли, да один другого краше, - сплетничает пришедшая в себя Анита, а сама в платье из богатой материи меня наряжает. Это тебе не дешевая синтетика, в которую приходилось по молодости рядиться, и не старушечьи пуховые платки, в которые последние десять лет куталась, потому что сосуды уже ни к черту.
– Ой, красавица делла. женихи-то за вас драться будут!
– восторженно служанка пищит. Вот и волосы в прическу уложены, и шея тонкая ожерельем из драгоценных камней украшена. В последние-то двадцать лет ее только ожерелье из жира и морщин украшало.
– Давай, показывай, где женихов смотреть!
– азартно велю я, радуясь, что поговорка «жили долго и умерли в один день» не применима ко мне и Кузнецову.
***
Шум, толкотня и мельтешение, - вот и все, что наблюдаю, усаживаясь на троне в главном зале. Стайка легкомысленных девиц тут же меня окружает. Фрейлины это. А я вот думаю, на кой хрен в моем личном раю сдались эти вертихвостки.
– Приветствуйте же деллу Валенсию!
– орет какой-то коротышка на весь зал. Я вздрагиваю. Шум тут же стихает, все в глубоких поклонах склоняются. Спасибо ему, конечно, но мог бы и предупредить, прежде чем так орать.
– Несравненная делла Захудаллии решила выбрать себе супруга из числа владеющих магией отпрысков высокородных кровей, чтобы защитить границы нашего королевства. Посему всем претендентам надлежит пройти отбор, в течение которого посредством испытаний делла Валенсия выберет самого сильного кера!
– Хера?
– переспрашиваю.
– И объединит с ним свою магию!
– заканчивает верещать коротышка. Грудь раздув для следующего залпа, продолжает: - Первый день отбора - знакомство и дары! Кер Драгонь из Властной Долины!
– Ох ни х.. ж себе!
– восклицаю я. первого претендента увидев. Хорош, как тот актер из «Великолепного века»! Глаза, волосы, бородка, одежда, - все черное. На лице выражение «падайте все, я пришел». Уж я б его ухохотала!
– И что у тебя за магия, хер... в смысле, кер Драгонь?
– спрашиваю претендента к моей белой ручке прикладывающегося.
А он пальцами небрежно так щелкает и вот передо мной вместо мужчины черный дракон сидит. Мелкий, правда, размером со шпица, но очень злобный, точнее властный. Покашляв, даже маленькую струйку черного пламени выдыхает. Раз, другой, третий. А потом как давай чихать. И во все стороны брызги черные. Чахоточный, что ль? Или выдохся, пока на отбор летел? Секунда - и на его месте снова мужчина. Глазами, прищурившись, так и стреляет, будто на месте расстрелять решил.
– Прими, - говорит, - в дар кольцо, - и протягивает мне бриллиант размером с кулак. Упал, что ли? И куда я с таким булыжником? Однако ж руку за подарком тяну, не отказываться ведь, на худой конец в ломбард отнесу, а он отводит, будто отдавать не хочет. Так бы и тянули друг на друга колечко, да хорошо фрейлина подсуетилась и подарок забрала.
А коротышка уж следующего объявляет.
– Кер Серпентяй из Ущелья Полозов!
Второй претендент худощав и желтоглаз.
«Печень, что ль, больная?» - думаю я, припоминая алкаша Иваныча с третьего этажа. Кузнецов еще как-то с ним поспорил, кто кого перепьет, и мои серьги проиграл, сволочь старая.
– Делла, какая честь, - шелестит Серпентяй, а сам раздвоенным змеиным языком мою руку лобызает.
Я быстренько выдергиваю ее и вытираю о платье. А Серпентяй глазки свои желтые прищурил и без предупреждения обернулся огромным змеем, а потом обратно.
Ух ты, может, и Иваныч был змеем в шестом поколении? Вот и искал змея внутри себя. Так и помер в прошлом году от цирроза, не отыскав.
– Мой подарок, делла, - шелестит василиск и бутыль протягивает с чем-то вязким.
– Змеиный самогон?
– спрашиваю.
– Слюна моя, - отвечает гордо так, голову вскинув.
– Целебная.
– Жмотяра какой, - шепчу я, а фрейлина уже бутыль утаскивает. Хорошо все-таки королевой быть.
– Кер Ван Дракуль с Упырьего Острова!