К истории нашей закрытости
Шрифт:
амнистии за указанные в ходатайстве преступления".
Однако "такое восстановленное в правах гражданства
лицо может быть привлечено к судебной ответствен
ности... за те более тяжкие преступления, о которых
оно сознательно утаило в своем ходатайстве или ска
зало заведомую неправду". (Сборник разъяснений Вер
ховного суда РСФСР. 3-е изд., Москва, 1932, стр. 312.)
19 марта 1925 года Верховный суд СССР разъ
яснил, что "постановление президиума ЦИК Союза ССР
о восстановлении в правах гражданства", последовав
шее в ответ на ходатайство о восстановлении "именно
в этих правах, без указания просителя на совершенные
им преступления... не может рассматриваться как од
новременный акт частной амнистии за все совершен
ные лицом контрреволюционные и иные преступления"
(там же).
98. См. СУ.УССР, 1922, ст. 287, постановление
ВУЦИК от 12 апреля 1922 г.
99. См. С.З.СССР, 1925, ст. 152, декрет ЦИК от 31
марта 1925 г.; там же, ст. 303, декрет СНК и ЦИК, за
подписью Рыкова и Калинина, от 26 июня 1925 г. В ча
стности, оставались в силе многочисленные постанов
ления о льготах реэмигрантам. Так, постановлением
ЦИК и СНК СССР от 8 января 1926 г. реэмигранты,
возвратившиеся на территорию Казакской АССР, были
освобождены на пять лет с момента возвращения от
уплаты единого сельскохозяйственного налога. (См.
С.З.СССР, 1923, ст. 23. Постановление ЦИК и СНК "Об
освобождении реэмигрантов, возвращающихся на терри
торию Казакской АССР, от единого сельскохозяйствен
ного налога в течение 5 лет со времени водворения их
на территории названной республики", за подписями А.
Червякова, А. Рыкова и А. Енукидзе.) ЦИК, однако,
имел право не распространять эту льготу на некоторые категории хозяйств, что, разумеется, оставляло место для экономической борьбы с "кулачеством". Декретом 26 июля 1926 года льготы были отменены для реэмигрантов, вернувшихся в СССР до 1 января 1922 года. Льготы не распространялись и на тех, кто пользовался наемным трудом, превышавшим установленные 39-й статьей Земельного кодекса РСФСР нормы (см. СУ.РСФСР, 1926, ст. 363, декрет ВЦИК и СНК "О применении льгот по единому сельскохозяйственному налогу для реэмигрантов, возвращающихся на территорию Казакской Автономной ССР", за подписями Калинина и А. Смирнова). 8 октября постановления эти были распространены и на Киргизскую автономную область (см. там же, ст. 510, постановление ЦИК и СНК "Об освобождении реэмигрантов, возвращающихся на территорию Киргизской автономной области, от единого сельскохозяйственного налога в течение 5 лет со времени водворения их на территории названной области", за подписями Калинина и Я. Рудзутака); а 3 января 1927 года - на только что образованную Киргизскую АССР (см. там же, 1927, ст. 41, постановление ВЦИК и СНК РСФСР "О применении льгот по единому сельскохозяйственному налогу для реэмигрантов, возвращающихся на территорию Киргизской АССР (ранее Киргизской автономной области)", за подписями Калинина и А. Смирнова).
На основании постановление СТО СССР от 14 сентября 1926 г. "Об обязательном окладном страховании в сельских местностях" Экономическое совещание РСФСР полностью освободило от уплаты страховых платежей всех иммигрантов и реэмигрантов, занятых в сельском хозяйстве (см. там же, 1926, ст. 473, "Инструкция по применению льгот по обязательному окладному страхованию в сельских местностях РСФСР на 1926-1927 год"). А 23 мая 1929 года постановлением Экономического совещания иммигранты и реэмигранты, занимавшиеся рыбным промыслом, были полностью освобождены от платежей по обязательному окладному страхованию на 1929 год (см. там же, 1929, ст. 487).
ЭМИГРАЦИОННАЯ ПОЛИТИКА, 1917-1927
Первая мировая война и распад Российской империи, приведшие, с одной стороны, к образованию новых государств, а с другой -- к скоплению на территориях "новорожденных" советских республик масс европейского населения, заставили советское правительство сформулировать основы своей эмиграционной политики уже в первые месяцы революции. Среди многочисленных вопросов, поставленных на повестку дня, два казались первостепенно важными: возвращение иностранных военнопленных на родину и право жителей местностей, отошедших от РСФСР, оптировать несоветское гражданство. С возвратом военнопленных Советы не торопились умышленно. В протоколах заседания ВЦИК Второго созыва по этому поводу было записано следующее:
"Мы не гарантированы от того, как использует современное германское правительство возвращаемых пленных солдат, употребление которых мы не можем контролировать. Если бы в Германии правил Либкнехт, мы бы отпустили пленных..."1
То же самое относилось и к Австро-Венгрии. Что касается оптации, то после заключения в марте 1918 года Брест-Литовского мирного договора между РСФСР и странами Четвертого союза, по которому от России отошли значительные территории, оптации стали неизбежны. Уже в июле 1918 г., "впредь до издания общего закона о выходе из российского гражданства", советское правительство предоставило жителям местностей, отошедших от России, право возбудить перед НКВД ходатайство о выходе из российского гражданства в течение месячного срока со дня издания декрета2. Этот срок советское правительство продляло трижды -- в августе, сентябре и октябре3, неизменно оставляя оптантам лишь один месяц для обдумывания, возможно, ответственнейшего шага их жизни - эмиг-рации.
Последним днем подачи заявлений считалось 16 ноября 1918 года , причем правительство предоставило НКВД право вынесения окончательных решений по делам оптантов, а, следовательно, даже те, кто обладал несомненным доказательством принадлежности к территориям, отошедшим от РСФСР, не могли быть уверены в том, что получат выездные визы. В случае пропуска указанного срока НКВД рассматривал ходатайства лишь тогда, когда было доказано, что опоздание произошло по уважительной причине. Во всех случаях заявление подавалось в губисполком. К нему должно было быть приложено множество справок и документов, в частности, свидетельство о том, что к оптанту
нет никаких исков и что он ничего не должен ни государству, ни гражданам РСФСР. Для получения такой справки проситель обязан был за свой счет опубликовать в местной газете заявление о том, что он подает документы на выезд5. В течение следующих двух недель лица, имевшие к отъезжающему какие-либо претензии, могли подать об этом заявление в губисполком. Ходатайствующий обязан был также предъявить справку с указанием, что за ним не числится никаких уголовных или "контрреволюционных" преступлений. Справка эта получалась в соответствующих органах. Оптант заполнял кроме того подробную анкету, где особое внимание уделялось вопросу о месте жительства с 1914 года. Наконец, оптантом давалась подписка, что в случае разрешения эмигрировать, он сделает это немедленно.
Принадлежность к отторгнутым областям доказывалась на основании документов, выданных царским, временным или советским правительством России, а в случае отсутствия документов - другими способами, в том числе и свидетельскими показаниями. Право окончательного суждения о том, доказана принадлежность к отторгнутым областям или нет, во всех случаях оставалось за НКВД. За ложные показания заявитель подвергался штрафу или тюремному заключению на срок до трех месяцев.
Через две недели после опубликования имени оптанта в местной газете губисполком начинал рассматривать дело и в течение следующих двух недель выносил положительное или отрицательное решение, которое отсылалось на утверждение в НКВД. В случае, если НКВД давал положительный ответ, он отсылал в губисполком для оптанта удостоверение. О своем решении НКВД уведомлял, кроме того, НКИД и соответ