К лучшей жизни (сборник)

Киреев Владимир Васильевич

После осмотра составили протокол. Всех опросили, записали старосту и понятых. После этого тело положили на телегу и повезли в деревню. Подвода остановилась возле парадного крыльца. Из дома вышли жена Николая Ивановича Аксинья, сыновья Иван и Василий и их молодые жёны. День был солнечный, тёплый, доктор распорядился вынести стол и поставить в саду, в тени под яблонями, где он будет производить осмотр убитой и, по возможности, анатомировать. Когда женщины раздели бабку, то увидели, что на шее на крепком гарусе висел небольшой мешочек из чёрной бархатной ткани. Следователь взял мешочек, раздёрнул, в нём оказались кредитные ассигнации. Пересчитали,

их оказалось больше сотни. Старуха, видно, скопила деньги на «чёрный день». Боясь, что её внуки могут выкрасть деньги, носила их всегда при себе. В народе поговаривали, что у матери Николая Ивановича где-то хранится большой капитал, который она не доверяет своему сыну.

Да, действительно, после смерти отца Николаю Ивановичу остался кое-какой капиталец, без которого он не смог бы выстроить такую домину на две половины с тёплым середняком, с резными карнизами и наличниками, крытую железом и окрашенную зелёной краской».

В народе ходил и такой разговор, что раньше отец Николая Ивановича занимался нехорошими делами и капитал наживал не трудом. По наследству, видимо, перешло от отца к сыну: он постоянно занимался воровством. То загонит на свой двор чужих двух-трёх овец с ягнятами, то телёнка, то поедет с сетью рыбачить и вытрясет из чужой снасти рыбу, заберёт снасти и привезёт домой, то осенью перед рекоставом, если спарятся с его стадом чужие гуси, – присвоит их. Кто мог подумать на Николая Ивановича? Да никто. У Николая Ивановича своего скота был полон двор. Николай Иванович – всеми уважаемый мужик в деревне. Он ещё и церковный староста.

Вся деревня думала, что это дело рук Феди Косарева. У Феди Косарева хозяйства никакого не было. Семья была большая, а поэтому, если у кого что потеряется, или подломят на гумне плеть или украдут рыбачьи снасти, – это непременно сделал Косарев.

Врач долго осматривал тело убитой, но никаких признаков побоев снаружи не было. Не обнаружил ничего и при вскрытии тела. Оставалась неисследованной голова, и доктор приступил к её проверке. На надлобной части головы доктор нащупал пролом черепа. На этом следователь и сделал своё заключение.

На другой день бабку похоронили. На могиле её никто не оплакивал, так как бабка отжила свой век без горя и нужды. После похорон сделали поминки. Пригласили на них всех родственников и соседей. За столом все только и говорили:

– Дай ей Бог царства небесного на том свете.

Два дня шло в деревне следствие, но злоумышленников в убийстве так и не нашли. С этим следственные власти и уехали обратно.

Вася лёг спать пораньше, завтра в школу. Он долго лежал на полатях и не мог заснуть. В глазах то и дело мелькали кадры пройденного дня: то он грибы ломает, то видится большой лес с высокими деревьями, то убитая старуха, лежащая под кустом, и подзывает к себе, чтобы помочь ей встать. Он крепко сжал глаза, стараясь забыться и уснуть, но тут появился урядник и спрашивает: «Не видел ли, мальчик, кого из посторонних в лесу?» Вот старуху начинают резать. Он плотно прижался к палисаднику и смотрит сквозь ветки, а Лёнька отталкивает его и говорит: «Дай я посмотрю».

Он открыл глаза и услышал голос матери:

– Васятка, вставай, пора идти в школу. Ты не забыл?

– Не, мама, не забыл.

Он слез с полатей, умылся и сел за стол завтракать.

– В лаптях пойдёшь иль босиком? – спросила мать.

– Босиком пойду. Тепло на улице-то? – спросил он.

– Тепло.

Мать принесла из сундука новые штаны и рубаху, сшитые из домашнего холста, покрашенные еловой корой вместо краски. Рубаха была выкрашена в один цвет, штаны –

в другой. Из такого же холста как штаны, сшит был и пиджак.

Вася сходил в чулан, взял висевшую там сумку, положил кусок хлеба и пошёл в школу. По дороге зашёл к Лёньке. Тот его уже поджидал. На улицу также вышли деревенские ученики: Феоктиста Косарева, Манька Борисова, Коля Вихорев, все вместе пошли в школу.

На этот раз они с Ленькой Кириловым сели на третью парту напротив доски. После звонка, перед началом урока учительница прочитала заутреннюю молитву. Все слушали, стоя за партами. Как правило, молитву читать должен дежурный из старшеклассников, но дежурного пока не было.

Учительница позвала с первых парт по одному ученику со второго и третьего класса и пошла с ними в квартиру. Там лежали приготовленные учебники, тетради и карандаши. Всё это принесли и положили на стол. Учительница по списку стала называть фамилии учеников. Ученики по одному вставали и подходили к столу, получали то, что положено. Учебники были старые, потрёпанные за год пользования небрежными учениками. Карандаши дали починенные, потом тетради, ручку с пером и грифельные доски. Грифельная доска заменяла черновую тетрадь по арифметике. Только тогда, когда учительница проверит правильность решения задачи, переписывали в тетрадь. Вручая грифельные доски, карандаши и ручки, учительница сказала:

– Берегите, ребята, доски. Она вам даётся на весь год. После учёбы доску нужно сдать целую и чистую. Кто разобьёт её – другой не получит. Будет писать на обломках. Ручка даётся тоже на год. Перо и карандаш – на месяц. Так Василий приступил к учёбе во втором классе.

С первых дней прибавилось забот и внимания к учёбе не только в классе, но и при выполнении домашнего задания. С каждым днём всё труднее и труднее задавались домашние задания. Особое внимание уделялось чистописанию и письменному изложению по картинкам. Эти уроки ему давались хорошо.

Если ученик допускал ошибки во время урока чистописания, то учительница оставляла его потом, после уроков, переписывать ошибки. Порядок был такой. Если после точки слово написано со строчной буквы, то ошибка равна переписке пятнадцати раз. Написал с маленькой буквы имя, то ошибка равна переписи двадцати пяти раз. Название населённого пункта или города с маленькой буквы – перепись пятнадцать раз. Ошибки в церковных словах – семьдесят пять раз, а за слово, касающееся царской фамилии, написанное с простой буквы, должен переписать это слово сто раз. Вот и сидели некоторые ученики после уроков дотемна, переписывали одно слово. Васе тоже приходилось переписывать ошибки, которые допустил при диктанте. Оценка успеваемости в то время была пятибалльная, притом ставились две оценки. При письменной работе одну оценку ставили за содержание и другую через дробь за орфографию, притом ещё ставили точку, минус и крест. Например, четыре с точкой – это означало четыре твёрдое, если с минусом – до четырёх не дотянул, если с крестом – не дотянул до пяти. Пять с крестом – наивысшая оценка. Учёба ему давалась легко. Он хорошо читал и писал. Задачки в классе решал всегда первым и поднимал руку:

– Серафима Александровна, я решил.

– Хорошо. Сейчас проверю.

Любил Вася писать сочинения по картинкам и учить стихотворения. Много стихотворений и басен остались в памяти на всю жизнь.

Однажды в субботу пришёл из школы домой. На печке лежит дед Иванко, мамин отец. Вася повесил сумку на гвоздь, разделся и сел на порог разуваться. Разулся и полез к деду на печку. Дед посмотрел на его лапти и заговорил:

– Чо, Васюха, твои лапти «хлеба просят» (продырявились, требуют починки).