К 'последнему' морю (др. изд.)
Шрифт:
– Был ли ты в Новгороде? Кто там правит?
– Бывал много раз за свою долгую жизнь и даже живал там по году и более. Правили в Новгороде бояре, да между собой плохо они ладят. Когда же наступает тяжелая година или сами бояре договориться не могут, а на нашу землю напирают немцы да шведы...
– Это кто же такие?
– Это те народы, что живут по соседству с Новгородом, жадные до чужой земли, - быстро ответил молодой пленный.
– Постой, Кожемяка, дай я доскажу, - продолжал старик.
– Как увидят новгородские бояре-спорщики, что им беда грозит, - посылают они тогда своих послов к переяславскому князю Ярославу Всеволодовичу просить,
– А какие у него полки, у этого князя?
– спросил Бату-хан.
– Князь Ярослав своими полками славится, - сказал с гордостью Савва.
– Каждый ратник у него - точно песня! Как въезжают в город его полки на холеных конях, ощетинясь копьями и сверкая серебряной броней, народ на улицы выбегает, славу поет переяславльским ратникам.
Бату-хан нахмурился.
– Серебряная броня на воинах - это еще не все. А показал ли коназ Ярослав свою смелость и удачу в бою с врагами?
– Показал, да еще как!
– ответил Савва.
– Года четыре назад я вместе с новгородскими охотниками вступил в дружину, которую призвал себе на помощь князь Ярослав, чтобы отбросить напиравшие немецкие отряды. Они рвались захватить и покорить Новгород. Бились мы на реке Омовже,* где князь разметал врагов и половину утопил подо льдом.
– А кто был у коназа Ярослава помощником?
– Славные были воеводы. А самым верным помощником был его сынок, княжич Александр. На то не гляди, что ему тогда было годов пятнадцать. Князь Ярослав дал ему отдельную сотню, и княжич смело бился против врагов, как заправский воин.
– Я об этом Искендере уже слышал, - сказал Бату-хан.
– Мне доносили, что он теперь правит Новгородом, дружина его растет и он становится опасным. Великие полководцы, как Искендер Двурогий и другие, уже в юности проявляли дерзость и отвагу в воинских делах. Мне надо больше знать об Искендере Новгородском. Может быть, мне еще придется встретиться с этим подрастающим беркутом, выкормленным в снегах северной земли. Нукеры! Уведите пленных!
Тотчас же явились два нукера и сделали знак русским удалиться. Пятясь и кланяясь, оба пленных уже почти достигли выхода, когда Бату-хан неожиданно крикнул:
– Стойте! Скажите мне еще, сколько войска у новгородского коназа?
Старик замялся. В это мгновение Кожемяка, будто зацепившись за ковер, навалился на него и шепнул:
– Придержи язык-то!
– Хан милостивый, - медленно сказал Савва, - неведомо нам это. Я из дружины в те поры ушел и в лесу жил. Кто ж его знает, сколько войска у князя стало!
Бату-хан сдвинул брови:
– Ступайте вон!
Пленные еще раз поклонились и исчезли за дверной занавеской.
– А мне нравится этот молодой коназ Искендер, - заметил Субудай-багатур.
– Видно, что он прирожденный смелый воин. Я бы назначил его тысячником, начальником отряда пленных урусов, который пойдет с тобой на "вечерние страны".
– Пока я пошлю проверить, что замышляет этот коназ, - сказал Бату, пристально глядя на Арапшу.
– Тебе поручаю я это важное дело.
– Внимание и повиновение!
– ответил Арапша.
– Ты поедешь в Переяславль, а может быть, и дальше, в Новгород. Там ты разузнаешь, что теперь делает и что замышляет беспокойный молодой коназ Искендер. Возьмешь с собой десяток самых надежных нукеров. Через них ты будешь присылать мне донесения. Отравиться должен сегодня же.
– Будет сделано, великий, - ответил
Глава вторая. ИДУТ РУССКИЕ ПЛОТЫ
Бату-хан со своими приближенными находился на верхней площадке "золотого домика". Он получил тревожные известия с южного побережья Абескунского моря, что там один из его родичей, хан Хулагу, собирает войско, посылая отдельные отряды на север, к реке Куре на границе Синей Орды, и что эти отряды затевают стычки, стараясь захватить пленных и разведать от них все, что возможно, о войске Бату-хана.
Приехавший с этим донесением сотник, старый и опытный монгол, еще помнивший Чингиз-хана, на вопросы темников отвечал убежденно, что с юга надвигается война: хан чингизид Хулагу хочет напасть на ставку Саин-хана.
Все посматривали на Бату-хана - как он отнесется к этому известию?
Ничто не изменилось на сухом холодном лице Бату-хана. Он, как обычно, внимательно выслушал сотника, но свое мнение затаил про себя.
Быстро поднявшийся на площадку нукер доложил, что с севера, из кипчакской степи, прибыл на взмыленном коне второй вестник и тоже просит лично сообщить "непобедимому" важные новости.
– Приведи его!
Вошел молодой кипчакский воин в хорезмском полосатом халате и желтом кожаном малахае с лисьими отворотами. Он бросился Бату в ноги, поцеловал ковер между руками и отцепил от серебряного пояса черно-бурую лисицу с длинным пушистым хвостом, разостлав ее перед троном.
– Берегись, великий хан!
– воскликнул он, оставаясь на коленях.
– На тебя по реке плывет войско урусов. Я прискакал, чтобы сказать: готовься к битве!
Слегка сдвинулись брови у Бату-хана, сейчас же лицо его снова приняло обычное невозмутимое выражение. Он встал и подошел к решетке, окружавшей площадку. В лучах яркого солнца широко раскинулся беспорядочно строящийся город, где наспех слепленные домишки терялись в кольцах кочевых юрт. На север уходила бесконечная даль серебряной широкой реки. Солнечные блики сверкали на ней, как прыгающие золотые рыбки.
Гонец, указывая рукою одаль, повторял:
– Гляди туда! Видишь, вниз по реке к нам плывут урусы. Они замыслили недоброе.
– Но где же их корабли? Я не вижу ни мачт, ни парусов.
– Их нет. Это связанные длинные бревна, на которые поставлены маленькие соломенные юрты, в них прячутся урусы. Такие связанные бревна урусы называют "плоты". Их плывет много: я сам насчитал пятьдесят или больше...
– Слушайте, смотрящие мне в глаза!
– воскликнул Бату-хан необычно звенящим, радостным голосом.
– Этот новгородский коназ Искендер оказался мне верным: он выполнил то, что обещал. Это он мне посылает бревна для постройки дворцов в моей будущей столице Мира. А тебя я хочу отблагодарить, кипчакский воин, за твой зоркий глаз, радостную весть. Тургауд, принеси для доброго вестника самаркандский халат.
Русские плоты, связанные из вековых огромных стволов, приплыли не без труда из глубины муромских лесов до Нижнего Новгорода, чтобы плыть дальше по широкому раздолью великой реки. Пристав к берету, они подождали обоз, собранный князем Александром. Плоты сопровождали; длинные лодки-"дубовики". В них сидели гребцы, направлявшие плоты и следившие, чтобы на поворотах реки они не налетели на берег.
Всем гребцам и плотовщикам были обещаны большие награды хана и свобода их родичам, томящимся в татарской неволе. И плоты, наконец, двинулись по широкому раздолью великой реки в понизовье к татарам немилостивым. Почти весь путь погода стояла тихая...