К разговору о Трое
Шрифт:
Внимая этим неожиданным речам, толпа сначала замерла, а потом разразилась бурными продолжительными аплодисментами, резко переходящими в овацию. Начали раздаваться дерзкие возгласы: "Правильно!", "Долой олигархов!", "Даешь монотеизм!" и другие. Терсит, конечно, всегда был человеком злоязыким, но такого революционного рвения от него никто не ожидал. Смельчака подхватили на руки, и толпа радостно двинулась в сторону кораблей. Оника поразили не столько дерзкие речи Терсита, сколько выражение его лица, которое по мере произнесения легендарного монолога странно менялось, становясь все более испуганным. К моменту, когда он оказался в роли знамени, Терсит буквально плакал и что-то шептал, но его уже никто не слушал.
Протиснувшись
– Этот Терсит, сколько его помню, всегда только заискивал и попрошайничал. Его устами сегодня говорил либо Аполлон, либо Афродита - их почерк. Но все в рамках правил. Более того этот бог, кто бы он ни был, только поспособствовал нашему замыслу - почистить славные древнегреческие ряды от потенциальных дезертиров. Слышите? Уже началось.
Вдали послышались крики и глухие удары. Минут через десять поредевшая и обновленная дюжими мускулистыми воинами толпа снова собралась на площади. Многие из старожилов стояли с виноватыми окровавленными физиономиями. На трибуну опять взошел Агамемнон.
– Насколько я понимаю, народ решил воевать до последнего конца? Да?
– Да, - прозвучало достаточно громко, но недостаточно слаженно. Основной звук обеспечили новоприбывшие, при этом они жестко ткнули в старожилов своими пиками, в результате чего на выходе получилось нечто похожее на душевное застольное многоголосье.
– Не слышу?
– Да!!!
– наконец четко разобралась в своих желаниях толпа.
– Но я не вижу среди вас смелого и решительного правдоруба Терсита. Неужели он поехал домой в одиночку?
– Никак нет, о, великий Агамемнон, - выступил из толпы человек, в котором Оник узнал знаменитого Одиссея.
– Я побеседовал с ним, и теперь он сможет плавать исключительно на лодке Харона. Все получилось очень нелепо. Я спросил у него, с каких это пор простые солдаты суют носы в документацию начальников и не наблюдается ли здесь троянского следа. Увидев, что Терсит ничего не может возразить по существу, я собрался было уходить, но он вдруг решил напасть на меня. Да так неловко, что напоролся пахом прямо на мой меч. Естественно, он упал, я же отвернулся и пошел на митинг. К несчастью, вдобавок к неприятному ранению, проходящий мимо Аякс случайно наступил бедолаге на голову. В общем, Терсит умер, так и не успев воплотить в жизнь свои прогрессивные идеи. Хорошо это или плохо, теперь могут решать только боги.
– Ха-ха-ха! Узнаю хитроумного Одиссея! Даже грубые вещи описывает изящно и интеллигентно. Остальные участники этого небольшого похода в ширину, я так понимаю, никуда ехать и не собирались, а просто решили размяться, что очень правильно. Я забыл в первый раз сказать, что через три часа у нас состоится решающая битва. Я после ночного боя договорился об этом с Гектором Приамовичем. Кстати, всех, кто окажется в первых рядах, ожидает приятный сюрприз. Обещаю, будет интересно...
V
Древнегреческое войско медленно двигалось к воротам осаждаемого города. Оник с Писистратом вынужденно шли в первых рядах, так как им полагалось прикрывать спину Менелая. Новичок заметно волновался, ведь это было его первое сражение. Писистрат, по его собственным словам, был опытным воином, но в бой тоже шел с явной неохотой. "Не люблю я эти бессмысленные махания копьями, любой спор можно решить словами" - говорил он Онику. Наконец, древние греки подошли к стенам Трои, где их уже ожидали противники. По примерным подсчетам Оника, троянцев было меньше раз в сто, но, к его удивлению, их это не слишком пугало. Остановившись примерно за двадцать шагов до соперника, греки начали разминаться. Внезапно из толпы троянцев вышел человек среднего роста и сложения с интеллигентным, хоть и немного глуповатым лицом.
– Ахейцы (прозвище древних греков - прим. авт.)!
– обратился он к соперникам.
– Я, Парис, готов сразиться с любым из вас, кроме Ахилла, Аякса и других героев, относящихся к более тяжелой весовой категории. Согласитесь, это было бы неспортивно. Если побеждаю я, вы извиняетесь, возмещаете убытки за девять лет и уплываете восвояси. Если побеждает ваш боец, я, так и быть, возвращаю Елену, вы ничего не возмещаете и уплываете восвояси. При этом я оставляю за собой право снова ее выкрасть, если мне вдруг сильно захочется. Как-никак, это мой заслуженный гонорар за судейскую работу. Напоминаю, что я мог стать непобедимым воином или властелином Азии, и сейчас очень жалею, что выбирал награду не умом, а чреслами. Согласны? Ну, кто здесь хочет отведать троянского кулака?
Оник ожидал, что Менелай мгновенно бросится вперед, чтобы собственноручно отомстить подлому похитителю. Однако тот, как опытный политик, решил предварительно посоветоваться с главнокомандующим. Менелай начал горячо шептать что-то Агамемнону, при этом кое-что Онику удалось расслышать: "Я слегка выпил сегодня...не в форме...неделю не тренировался...без разминки...я же его ни в одной схватке еще не просматривал...конечно, уверен в победе, но это спорт...если что, получается, девять лет коту под хвост...". Ответ Агамемнона был короток и неразборчив, однако после него Менелай понуро поплелся навстречу Парису.
Последний уже несколько минут раскланивался перед своим войском, выкрикивая какие-то угрозы на непонятном языке. Рев толпы заставил его обернуться. Оник думал, что именно Менелая Парис и ожидал увидеть в противниках, затевая решающую битву. Ему также пришло в голову, что чрезмерную осторожность Менелая нельзя отнести к обнадеживающим факторам, особенно на фоне такой уверенности противника. Однако не успел молодой денщик додумать эту мысль, как Парис громко сказал: "Понятно. Менелай. Я так и думал. Сейчас только домой сбегаю за наколенником и тогда я полностью готов". С этими словами Парис попытался затеряться в толпе, но был остановлен железной рукой какого-то неизвестного Онику гиганта.
Великий Гектор, а это был именно он, начал мягко укорять брата. "Парис, в жопу тебя нарцисс, и я имею в виду не цветок. Ты что, падла, совсем страх потерял. Ты мне хоть и брат, но лучше бы мама тогда действительно факел со змеями родила, как ей приснилось. Ты только посмотри на себя: росту невысокого, силы в руках примерно столько же, сколько у скульптуры Венеры Милосской. Чего ты вообще сейчас вылез? Ты что не понимал, что Менелай откликнется? Чего ты там лепечешь? Кассандра видела, что ты победишь любого грека, а Менелай спартанец? Что ты несешь? Признайся, ты просто забыл, что он такой же дрищ как ты. Со страху думал, что он тебя на несколько весовых категорий больше. Зачем ты вообще вызывал их сильнейшего бойца? Сам не понимаешь? Я понимаю, что ты творческий человек, думающий исключительно душевными порывами, но не до такой же степени. Ладно, кончай мне голову морочить, будешь драться с Менелаем до победного конца. Пора эту все уже завершать". Эй, Агамемнон, так вы согласны на условия, озвученные Парисом?