К свету
Шрифт:
Какая это сила - миллиард человек! Какая это сила - людская общая воля! Вот где моя настоящая роль, где я чувствовал себя ровней со всеми, не опустившись, а поднявшись до них.
И Лиз, эта удивительная "Мона Лиза", не отставала от меня. Ее предок, знаменитый пират Морган, мог от изумления вертеться в своем гробу губернатора Ямайки, в котором он закончил свою преступную жизнь. Могли лопнуть от изумления и все ее родственники и знакомые по великосветским раутам. Она была неистовым бесенком. Я крикнул ей, что, если бы это уже не случилось, я непременно женился бы на ней. Она рассмеялась и обдала меня лопатой снега. Снег забился за шиворот. Я был рад этому, мне казалось, что куртка сейчас загорится на мне.
Откуда только пришли все эти люди? С заводов Нью-арка, с шоссе, на котором брели процессии живых
Нет силы, равной силе человечьей, нет ничего в мире, что может устоять перед потоком общей воли.
Десятки дней почти без сна, десятки дней под рев и грохот помогающих людям машин мы отвоевывали у льдов отцовские поля, потом поля Картера и дальше, дальше теснили проклятые ледники... Мы засеяли их семенами русских скороспелых культур.
На этих освобожденных фантастическим трудом полях взойдут ростки. Человечество будет жить?
Я держал в руке мозолистую, жесткую, но совсем маленькую руку "Моны Лизы". Когда-то она говорила, что меня стоило разрубить пополам. Я сказал, что ее желание исполнилось. Одна из миллиарда трещин расколола меня. И ненужную половину я уже сбросил с себя".
Глава четвертая
КОД ЖИЗНИ
"Я снова разыскала свою голубенькую тетрадку... Почему я ничего не могу делать систематически? Перечитывала написанное и плакала... А сейчас... опять не могу не писать.
В мою жизнь вошел мальчик Роенька. Это такой удивительный ребенок, смышленый, ласковый... мне уже кажется, что он любит меня больше всех на свете.
Роенька, Роенька! Я иногда плачу, глядя на него, так мне его жалко. Я его усыновлю, когда свершится то страшное и неизбежное, о чем все знают и не говорят.
А он, ничего не понимая, что-то лопочет на своем детском языке, только ему да мне понятном, Я слушаю его и вспоминаю всякие необычные случаи: какой-то человек упал в прошлом веке с лошади и вдруг заговорил по-древнегречески... А уже в наше время одному шестилетнему ребенку, когда он был тяжело болен, бабушка читала "Войну и мир". Ему все равно было, что слушать, лишь бы мерно звучал голос, тогда он успокаивался. В начале романа у Толстого все написано по-французски. Бабушка и читала по-французски. Она свободно владела этим языком, И вдруг больной ребенок что-то переспросил ее. Она ответила и поймала себя на том, что они с малышом говорят по-французски. А он, конечно, и представления не имел об этом языке. И пока он был тяжело болен, он говорил только по-французски, а выздоровев, не мог вспомнить ни слова. Потом он стал крупным профессором экономической географии, читал лекции в Ленинграде и ездил на Кубу читать их в Гаване... но так и не выучил французскнй... А еще один случай был в Индии. Там родился мальчик и, едва заговорив, заявил, что он брамин и что знает всякие премудрости. Это дало повод буддийским монахам говорить о "переселении душ", но на самом деле, с современной точки зрения, все объясняется иначе. Общеизвестно, что у живых существ все наследственные признаки сосредоточены в нуклеиновых кислотах, молекулы которых образуют двойные спирали с мостиками. Это дезоксирибонуклеиновая кислота!.. Уф, не выговоришь! Комбинация мостиков, соединяющих двойные спирали и состоящих из двух пуриновых (адеин и гуанин), пиримидиновых (тинин и цитозин) оснований, прикрепленных к молекулам сахара, заключает в себе все свойства, которые передаются по наследству. А ведь по наследству передаются не только свойства организма - слон это или краб, - но и некоторые навыки: волчонок, играя, воспроизводит охоту, котенок хищно бросается на мышь, ребенок боится темноты... Передаются инстинкты, являющиеся, по существу, результатом опыта предыдущих поколений, то есть знанием предков. Так не вспомнил ли древнегреческий язык человек, упавший с лошади, не заговорил ли больной ребенок по-французски, наконец, не разгадывал ли тайны браминов ребенок в Гималаях, потому что у них по какой-то причине происходило включение переданных им по наследству знаний, хранившихся в мозгу? Говорят, наш мозг используется лишь в небольшой доле. Ученым до сих пор неизвестно, "чем заняты" большие области мозга... А что, если в результате развития организма по коду нуклеиновых кислот в них уже запечатлены знания, приобретенные
А хотела бы я, чтобы у Роеньки уже было университетское образование? Хотела бы я, чтобы он в пятилетнем возрасте уже защищал кандидатскую диссертацию?
Нет, нет и нет! Ни за что на свете! Я хочу, чтобы он был обыкновенным и глупеньким ребенком и чтобы первое его слово было "мама".
Мама... Я уже готова присвоить себе это святое имя, а его настоящая мама еще жива.
Я мчалась в клинику, чтобы проведать бедную Елену Кирилловну!
Подумать только!.. Она была прежде красивой. Мужчины сходили по ней с ума. И Буров...
Ах, Буров... Я только раз заглянула к нему в палату, вернее, не в палату, а в лабораторию. По стенам были расставлены какие-то приборы, они работали, качали кровь, насыщали ее кислородом, что-то фильтровали вместо почек.
Я не знаю, был ли жив Буров. Он уже несколько раз умирал. У него останавливалось сердце, стекленели глаза - это видела сама Елена Кирилловна! он уже не дышал. Говорят, что его воскрешали, возвращали к жизни. Но была ли это жизнь?.. Я ведь знала его живым, сначала недолюбливала, а потом... Нет, лучше не вспоминать! Теперь "живым Буровым" считалась, по существу, целая комната с работающими механизмами: механическим сердцем, механическими почками, механическими легкими, со стеклянными трубками, по которым текла чужая кровь, взятая у других людей, или какой-то химический раствор, и меньше всего места занимало само тело Бурова, лежавшее в термостате, где регулировали его температуру, как в морге... С точки зрения медиков, он был "жив".
Он хотел жениться на Елене Кирилловне, хотел стать ее ребенку отцом. А я ведь хочу быть мамой этого мальчика...
Но как я могу писать обо всем этом, когда мать маленького Роя еще жива?
Еще жива...
На этот раз я увидела у Елены Кирилловны американского профессора Леонарда Терми. Я учила формулы Леонарда Терми, сдавала их на экзамене по физике. И, оказывается, он прилетел из Америки, чтобы лечить Елену Кирилловну и Бурова. Я не сразу поняла, почему это должны делать физики. Потом узнала, что он после взрыва атомных бомб навсегда отказался от ядерной физики и перешел в биофизику. Это он разработал теорию кода жизни, запечатленного в нуклеиновых кислотах.
Меня больше всего поразили его глаза, грустные, раскрытые один чуть шире другого, скорбные... Ему, конечно, жаль было Елену Кирилловну и Бурова...
Я застала уже конец разговора. Леонардо Терми хорошо говорил по-русски. Я не удивилась: многие современные физики разных стран знают русский.
У Леонарда Терми была гипотеза о сущности рака. Он рассказывал о ней. Рак, как он предполагает, это результат неправильной информации, которая дается растущим клеткам. Что-то испортилось, стерлось в программирующем устройстве, ведь живое существо - это действующая кибернетическая машина! В задающем устройстве словно выпала какая-то строка, как в типографском наборе при верстке.
Но в чем же причина? Не в вирусе все же тут дело? "А что такое вирус? вопрошал Терми. И отвечал: - Вирус проявляет себя как испорченный ген, неправильный его код путает гармоническое развитие организма, заставляет клетки расти не так, как надо. Вот и появляется бешеная нерегулируемая ткань опухоль, губящая весь организм". Облучение, которому подверглись Буров и Шаховская, и без всяких вирусов повредило "запись" в мостиках, соединяющих спирали нуклеиновых кислот, стерло эту запись со скрижалей жизни. Надо только узнать, что именно стерто. Бурова нельзя трогать, он слишком плох. Необходимо попробовать на Елене Кирилловне. А это было так страшно. Я бы никогда не согласилась, струсила бы, убежала... А она...
В палату вошла высокая седая женщина в белом халате в сопровождении врачей и медсестер. По тому, как почтительно прислушивались все к каждому ее слову, я поняла, что это очень видный врач.
– Хорошо, что вы пришли как раз сегодня, - сказала она, светло улыбаясь мне.
– А то я уже собиралась посылать за вами. А чему это вы только что смеялись?
– Я... я рассказываю Елене Кирилловне о ее сыне.
– Он уже сидит?
– Нет, что вы. Рой уже топает. И даже лопочет. И знаете, мне даже кажется, что по-английски.