К свету
Шрифт:
Но подрывников пока не было.
Мы вернулись в Москву.
Буров решил действовать в обход Овесяна, сразу ставить вопрос о "Ядре галактики" в высшей инстанции.
В новом институте у нас не было лаборатории. Буров еще не производил экспериментов, всё это время он только придумывал свое "Ядро галактики". Мы занимали с ним вдвоем небольшую комнату, я старалась не дышать, когда он думал, угадывала каждое его желание, бегала в электронно-вычислительный центр, чтобы сделать очередную прикидку, или просила разрешения у физиков-теоретиков,
Я безгранично верила в него: у этого полководца еще не было армии, но незримое войско уже выстраивалось за стенами блиндажа.
Я была счастлива в то время, Я была бы счастлива и сейчас, если бы Елена Кирилловна не вторглась к нам. Комната была рассчитана только на два стола, и она бесцеремонно заняла мой. Я ютилась в уголочке.
Буров ничего не замечал. Он разрабатывал стратегию боевых действий. Добиться права на эксперимент - это завершить его первую стадию, иногда самую трудную, считал он.
Приближались решающие дни. Однажды Бурова срочно пригласил к себе директор института профессор Бирюков. Он никогда не вызывал к себе Сергея Андреевича, слишком высоко его ценя, он сам всегда приходил к нему. Мы с Еленой Кирилловной понимающе переглянулись.
Буров ушел и скоро вернулся. Лицо его потемнело.
– Он здесь, он с Бирюковым идет сюда. Это он вызвал меня.
Нам не надо было объяснять, о ком шла речь. Буров нервно прибрал на своем столе.
Скоро в нашу комнату ворвался Овесян. Бирюков, невысокий, толстый, вошел следом за ним.
– Ага! Вот где штаб заговорщиков!
– воскликнул Амас Иосифович, кивая нам с Еленой Кирилловной.
Мы в нерешительности встали, не зная, можно ли нам оставаться.
Вошел Ладнов. Он тоже был тут!..
– Сесть всем некуда, так что проведем нашу встречу а-ля фурше, - смеясь сказал Овесян.
– Не смотрите на меня исподлобья, как разбойник на воеводу, обратился он к Бурову.
– Я знаю все, о чем вы думаете. Вот пришел, дескать, чтобы придавить научных раскольников в их гнезде. Можете ничего не рассказывать. Я все знаю. Ладнов выдал вас с головой, показал мне все ваши расчеты.
– Признателен, - мрачно отозвался Буров.
– Я знаю, что вы хотели обойтись без меня, без обсуждения у нас вашего замысла, снова построенного на гипотезах. Я знаю, что вы видите во мне даже не противника, а врага...
– Амас Иосифович, - вмешался румяный Бирюков, вытирая платком лицо, нельзя же так...
– Что нельзя? Откровенно нельзя?
– Нет... Стоя нельзя... Я сейчас попрошу принести стулья... Лучше бы ко мне пройти...
– Ничего, братья-разбойники! Мы сядем на столы.
– И Овесян первым подал пример, взгромоздясь на наш с Еленой Кирилловной стол.
Я подвинула стул Бирюкову, сами мы с Еленой Кирилловной уселись на один стул. Ладнов завладел буровским креслом, а Буров устроился на столе напротив Овесяна. Поединок начинался.
– Допускаю, что существовали ученые, которые во имя собственного престижа до конца дней отстаивали свои уже отжившие точки зрения, - начал Овесян. Допускаю, что Макс Планк в какой-то мере был прав, говоря, что новые идеи никогда не принимаются, что они или умирают сами, или вымирают их противники. Но я могу вспомнить высказывание одного из его современников, великого физика лорда Резерфорда. Он говорил: "Когда кончается честность, кончается наука". Некоторые ученые, забыв об этом, в свое время переставали быть учеными, хотя и носили свои ученые звания.
– Да, я хотел обойти вас, Амас Иосифович, - сказал Буров, - чтобы сберечь силы и время. Я предвидел...
– Что вы предвидели? Научные предвидения у тебя лучше получаются, дорогой. Чтобы уважать себя, надо уважать других!..
– Я решил спорить с вами сразу там, вверху...
– А если я не собираюсь с тобой спорить?
– То есть как так?
– ошеломленно переспросил Буров.
Овесян ударил кулаком по столу:
– Потому что наука не кончилась для меня! Ученый не может быть нечестным! Потому что там, где кончается честность, кончается наука!
– Но ведь ваш план "Подводных созвездий"...
– Плохой стратег, у которого нет резервов. Пусть мы с тобой разойдемся лишь в одном, кто у кого будет в резерве? Твой план лечения Солнца так же нужен, как и мой. Я буду поддерживать твою затею с "Ядром галактики". Неустанный поиск нового - залог движения вперед!
Елена Кирилловна нашла мою руку и крепко сжала своими длинными жесткими пальцами.
Буров встал.
– Как? Вы не будете против?
Овесян тоже встал. Плохо же мы разбирались в нем. Он принадлежал не прошлому, а будущему!
Они оба склонились над столом, за которым сидел Ладнов, и заговорили все трое на своем языке, который непонятен непосвященному. Ладнов и Буров писали на бумаге формулы, Овесян вырывал у них из рук листки.
– Однозначно!.. Экстраполяция... Дискретно... Экстремально, - доносились их голоса.
Бирюков вышел первым, ступая на цыпочках.
Мы с Еленой Кирилловной тоже выскользнули из комнаты.
Я закрыла дверь и прислонилась к ней спиной, словно для того, чтобы никого больше не пускать.
Но по коридору спешила моя мама. Она тяжело ступала и дышала с трудом. Ее мне все-таки пришлось пропустить.
Так начал работать штаб "Ядра галактики".
Глава вторая
ШПАНГОУТЫ
И снова всю ночь мистер Джордж Никсон не мог уснуть. Мешал надсадный стон шпангоутов. Он метался на мягком губчатом матрасе, вставал, подходил к иллюминатору, плотнее задергивал штору, чтобы проклятый лунный свет не проникал в каюту... Даже курил, чего давно себе не позволял. Пугающая боль то нарастала, то отпускала. Дышать было трудно.