К свободе
Шрифт:
— Отлично. — Я облизнул внезапно пересохшие губы. Рейдер я вернул, теперь осталось довести дело до конца — уйти живыми отсюда, не потеряв транспорт. А в идеале, еще и захватив пленных живыми.
И как назло, как всегда бывает, волки таки решили разделиться — большая группа отправилась к нам, в сторону двигателей и генератора, остальные продолжили свой путь к капитанскому мостику.
Я удобнее перехватил оружие и еще раз проверил, что снял его с предохранителя. Оружие было, как и щит, выдано в аренду Якубом. Интересно, но ствол в моих руках ничем не напоминал лазерное, или плазменное оружие, которое сейчас было зафиксировано в держателях на спине. Скорее оно напоминало образцы огнестрела конца двадцатого,
К слову, пули были необычные. Как я понял объяснения Техника — выполненные из креда, а вместо пороховой смеси, как в патронах прошлого столетия, использовался аналог: топлива для реактора. Техник уверял, что такие пули пробьют или повредят даже тяжело бронированный скаф. Я не поверил. А зря — в трюме мы провели испытания на скафе Самурая, я выпустил из вектора полбоймы.
— С тебя скаф. — мрачно сказал Самурай, рассматривая изуродованный экзоскелет. Фактически, скаф превратился в металолом. Были пробиты даже дополнительные бронещитки. А ведь их и плазма не всегда пробивала…
Подводя итоги, стоит признать — оружие мне понравилось. Остальные ребята вооружился кто чем. В запасе у Техника были и снайперские винтовки, и автоматы, и дробовики. Последние произвели на меня впечатление — это оружие в помещении или замкнутом пространстве было не просто эффективным, оно было абсолютным. Полет осколков происходил с такой скоростью и с таким разлетом, что лупи из такой дуры в узком коридоре — полягут все. Причем врагов можно ложить пачками. Во время демонстрации я вспомнил о наших с Лаэром приключениях в мертвом поле — а ведь будь у нас такая штука, мы бы легко отбились от оравы полумертвых тварей. К слову о Лаэре.
После моего побега из мертвого поля на «Граале», от него ни слуху не духу. Последнее, что мне удалось узнать о нем — Лаэр таки вытащил баржу и собирался тащить ее куда-то к черту на рога — на границу тагионской республики, каким-то нищим шахтерам, готовым отвалить за эту развалину на 15 % больше, чем предлагали на базаре. Зная Лаэра, я не сомневался, что он дотащит баржу, чтобы продать ее подороже…Но вот где он потерялся? Я отправил ему пару сообщений, но пока он ответил только «Занят. Позже». Ну а в свете последних событий я вообще о нем позабыл…
Не о том думаю. После боя с ним свяжусь. Нервничаю, вот и думаю обо всем подряд.
— Начинаю ускорение. — Сообщил Тиби и корабль заметно вздрогнул.
Я взглянул на окошко, где отображалось местоположение наших противников. Они были совсем рядом.
Оглянувшись по сторонам, отметил, что все бойцы сосредоточены и с нетерпением смотрят на двери, которые должны открыться в любой момент. Все мы прятались за агрегатами, трубами, переборками. Нужно было напасть неожиданно, в первые мгновения нанести максимальный урон.
— Готов к отключению щитов по вашей команде. — Сообщил Тиби.
Мы договорились, что пока щиты не будем отключать — волки понимают, что случится, если выстрелить из энергетического оружия на корабле, окруженного щитом — умрем все. Отключить его сейчас — значит проявить себя, заставить волков нервничать, а главное — дать противнику разрешение пользоваться вместо холодного оружия энергетическим. Чуть позже, когда волки поймут, что обречены, нужно будет щит убирать — наверняка найдется среди них тот, кто решит, что хорошая смерть во время схлопывания энергощита намного лучше, чем пленение. Вот в этот момент мы щит и отключим. Хрен им, а не легкую смерть. Меня ж за таких пленников император озолотит. Хотя и не в том дело — мне было интересно, что из себя представляют дети Фенрира, откуда взялись и где живут, а главное — кто их подстрекал напасть на лягов. Хотя в этом-то сомнений не было даже у самого тупого. Кому это нужно? Таги. Только они.
Опять хрень в голову лезет, а отвлекаться нельзя…Дверь поднялась, и первый волк уже вошел в помещение, зорко его оглядев. Следом вошли и другие. Нас они не заметили — в отсеке горел аварийный свет, да и прятались мы… Среди всех появившихся противников я отметил одного — похоже, именно он главный в этом отряде. Ведь даже сейчас он активно с кем-то переговаривается, видимо, по привычке прижимая лапу к уху. А вот, кстати, это глупо — ждать подвоха и все-таки снять шлемы…ну, их проблема.
Все враги уже были размечены как цели, причем размечены в разные цвета — бойцы разбирали, кто в кого будет стрелять. Я тут же пометил главаря как объект для захвата, установив метки на уничтожение еще на двоих, никем не занятых.
Самурай, или Ривз, я не стал разбираться, кто именно, запустил отсчет до атаки.
4…
3…
2…
1…
Я поднялся над своим укрытием, направив оружие в сторону противника, и потянул спуск. Боковым зрением отметив, что слева и справа от меня бойцы поднялись синхронно, практически одновременно со мной. Мы открыли огонь и волки судорожно дернулись. Первую свою цель я нашпиговал пулями, как мог — он дергался в такт попаданиям (не все снаряды пробивали броню), но некоторые явно проходили сквозь бронескаф и вонзались в тело, его откинуло назад в коридор. Я тут же перенес прицел на свою вторую цель, выпустив остаток обоймы в нее.
Волки взвыли и бросились в атаку. У каждого в лапе было нечто острое и смертоносное — топор, меч, секира, здоровенный тесак.
Я успел перезарядиться как раз вовремя — возле моего соседа справа возникла огромная тварь, замахнувшись на него чем-то вроде тесака. Я не стал рассусоливать и тут же пустил в нее длинную очередь. Все пули попали точно в цель, а волк выгнулся, задрал лапу, словно хотел достать до своих ран на спине, вытащить впившиеся в тело жала. Он упал на колени, а боец, до этого смотревший на внезапно возникшую перед ним смерть в оцепенении, ожил и ловко пнул умирающего, отчего тот опрокинулся на спину и замер на полу.
Обзор мне закрыли внезапно. Вот только я наблюдал падение мертвого тела, как уже надо мной нависает здоровенная тварюга, скалящая клыки в злорадной и страшной усмешке. Морда ее меняется, на ней можно прочитать уже не злорадство, не жажду крови, а недоумение и злость. Я продолжаю смотреть на нее и мне кажется, будто вижу, как из ее глаз уходит жизнь. Недоумение сменяется злостью, злость сожалением и вот, это уже пустые глаза мертвеца, которые ничего не выражают и никуда не смотрят. Теперь мой сосед, которого я спас, отдал долг — расстрелял противника, собравшегося покончить со мной.