К своей звезде

Пинчук Аркадий Федорович

Чиж улыбался и шел прямо на нее. И Маша на мгновенье поверила в праздник. Зачем бы он иначе улыбался? И смог ли улыбаться? Но уже в следующее мгновение она прочитала в глазах Чижа неотвратимую печаль и поняла: беда еще не миновала.

– Злые языки – страшнее пистолета, – сказал Чиж и, пожав плечами, спросил: – Как я вас в город отправлю? У нас все автобусы в рейсе… И кто вас только взбаламутил.

Женщины смотрели недоверчиво.

– Кто разбился? – вырвался

из толпы нервный голос. – Уж лучше сразу скажите.

– Я вам заявляю официально: в полку никто не разбивался, – голос у Чижа был строгий, даже несколько раздраженный. – Поворачивается же язык такие слова говорить…

– У нас действительно никто не разбивался, – удивленно пожал плечом Руслан. И странно, его слова произвели на всех решительное впечатление. Засветились улыбки, кто-то облегченно заплакал, послышались возгласы утешения, кто-то кого-то звал идти домой. И только две пары глаз цепко держали Чижа под своим прицелом. Глаза Марии Романовны и Алины Васильевны.

Чиж подошел к Волковой и тихо сказал:

– Иди домой, Маша. Он выехал на поиски. Не вернулся Новиков. Иди.

И сразу подошел к Алине Васильевне:

– А ты, голубушка, чего надумала?

– Павел Иванович, – жалобно сказала Алина, – это какое же терпение надо иметь? В театр ведь собрались. Первый раз в этом году. Слово дал: приду вовремя, будь готова. Нарядилась, накрасилась, сижу как дура с мытой шеей, а его нет и нет. Где он, Павел Иванович?

– Театр, Алина Васильевна, он и в Африке театр. Было бы из-за чего переживать.

– Позвонить ему трудно?

– Значит, не мог. – Чиж взял Алину Васильевну под руку и повел к воротам. Стоявший у окна солдат включил мотор, и ажурные металлические створки бесшумно распахнулись в обе стороны. Руслан пошел следом, но его окликнула одна из женщин. Он повернулся и узнал Нину.

– Я его сейчас позову, – сказал Руслан, не дожидаясь никаких вопросов.

– Спасибо, – кивнула она.

Он подошел к Лизе, опустил глаза.

– Иди домой, – сказал требовательно, – потом поговорим.

– Только и пожили по-человечески, – услышал он голос Алины Васильевны, когда пересек линию ворот. – А потом пошло, покатило. И чем дальше, тем хуже… А почему вы не подошли к Ольге Алексеевне?

– Где не подошел? – не понял Чиж.

– Она стояла вместе со всеми.

– Зачем?

– Павел Иванович, где Новиков?

– Ну, Ольга Алексеевна, – усмехнулся Чиж, оставив без ответа вопрос Алины. Вдруг повернулся к ней. – Это же при вас было, когда я сел на озеро? Еще, как назло, запуржило. Двое суток блудил.

– Павел Иванович, – встрял в разговор Руслан, – у нас в училище один курсант катапультировался и повис на сосне. Стропы резать страшно – метров семь от земли, а другого пути нет. На третий день пожарной машиной сняли…

– На третий, – поддакнул Чиж, – это еще ничего, я помню…

– Да хватит вам, Павел Иванович, – раздраженно сказала Алина. – Не надо со мной так, честное слово… Что с ним?

– Не знаю, Алина Васильевна, – честно признался Чиж. Он крепче взял ее за руку и непроизвольно вздохнул. – Мы потеряли с ним связь, он не вернулся на аэродром. Сейчас работают две поисковые группы: наземная и воздушная… Я думаю…

– А говорите, ничего не случилось. Я же слышу – летать перестали, а домой не идут. А вы мне… Когда они гудят, я спокойно сплю. А тут проснулась. Чувствую – что-то не по себе. И не могу понять. Потом догадалась: уже давно не гудят и домой не едут. Еще звонить начала.

У нее на полуслове подкосились колени, и она сразу обмякла. Руслан тут же подхватил ее с другой стороны и помог Чижу уложить на валок скошенной травы.

– Воды и аптечку! – выдохнул Чиж, расстегивая ей ворот платья.

Руслан влетел в класс, сорвал со стены аптечку.

– Врача! – крикнул он летчикам. – Алина Васильевна!

– Врач в поисковой команде.

– Большову позвоню, – сказал Ефимов, – пусть в госпиталь жмет.

– Точно, – поддержал Муравко, – к Олегу Булатову. Друг мой. Спец по сердечным делам. Сейчас от дежурного звякну.

Уже закрывая дверь, Руслан вспомнил:

– Федя, помоги!

…Ефимов подымался вместе с Муравко к дежурному штурману. Услышав свое имя, он задержался.

– Ты знаешь, – как-то виновато сказал Руслан, – там, за воротами, Нина. Извини, сразу не сказал.

Ефимов придержал Муравко и попросил:

– Позвони Большову, пусть подгоняет свою карету прямо сюда. А врачу своему скажи, чтоб ждал. Через пятнадцать минут они будут у него в госпитале.

Воздух аэродрома уже настаивался вечерними запахами трав, над дальним лесом висело остывающее солнце, по всей посадке вдоль дороги, бегущей за изгородью аэродрома, заливались в вечерней песне соловьи. А в двадцати метрах от СКП лежала на охапке скошенной травы потерявшая сознание женщина.

– Пульс есть? – спросил Ефимов, поравнявшись с Чижом.

– Очень слабый.

– Сейчас будет Большов на «Жигулях». В госпиталь ее надо.

От площадки РСП на полном газу летел светлый «Жигуленок». Из домика бежала Юля, а следом за нею Муравко. Руслан, стоя на коленях, осторожно тер нашатырем виски Алины Васильевны.

– Ее бы уложить, – глядя на подрулившего «Жигуленка», сказал Чиж. – Как же сидя?

– Положим, – сказал, выходя из машины, капитан Большов и, распахнув все дверцы, откинул спинку переднего сиденья. Получилось удобное ложе.