К востоку от Эдема

Стейнбек Джон Эрнст

Однажды вечером он не смог отпереть замок входной двери. Он долго стучался, прежде чем она ему открыла. Да, замки она сменила, потому что потеряла свой ключ. И, понятное дело, перепугалась — как-никак она живет в доме одна. Мало ли кто может войти. Она закажет еще один ключ, для него… Но ключа ему она так и не дала. С тех пор он должен был каждый раз звонить, и, случалось, она не открывала очень долго, порой же не открывала вообще. И определить, дома она или нет, он не мог. Мистер Эдвардс нанял сыщиков — она и не подозревала, как часто за ней следят.

Мистер Эдвардс был в целом натура не сложная, но даже в

простой душе есть свои закоулки, темные и запутанные. Кэтрин была умна, но и умной женщине не углядеть всех развилок в лабиринте мыслей и чувств мужчины.

Она совершила всего одну грубую ошибку, но как раз ту, которой старалась избежать. Как и полагалось, мистер Эдвардс держал в их уютном гнездышке запас шампанского. Но Кэтрин с самого начала отказалась от вина наотрез.

— Мне будет плохо, — объяснила она. — Я пробовала и знаю: мне пить нельзя.

— Чепуха, — сказал он. — Всего один бокал. Тебе это нисколько не повредит.

— Нет, спасибо. Нет-нет, ни за что.

В ее нежелании пить мистер Эдвардс усмотрел присущую благородным дамам утонченную женственность. И с тех пор больше не настаивал, но однажды вечером вдруг сообразил, что он ведь ничего о ней не знает. Вино может развязать ей язык. Чем чаще он возвращался к этой мысли, тем больше она ему нравилась.

— Ну зачем ты меня обижаешь, почему не хочешь со мной выпить?

— Мне будет нехорошо, поверь.

— Вздор.

— Говорю тебе, мне нельзя.

— Глупости, — сказал он. — Хочешь, чтобы я рассердился?

— Нет.

— Тогда выпей хотя бы бокал.

— Не хочу.

— Выпей. — Он протянул ей шампанское, но она отодвинулась.

— Ты не понимаешь. На меня это плохо действует.

— Пей.

Она взяла бокал, выпила его до дна, замерла на месте, потом задрожала и долго стояла так, словно к чему-то прислушивалась. Щеки ее раскраснелись. Она налила себе еще, потом еще. Глаза ее застыли, от них веяло холодом. Мистеру Эдвардсу стало страшно. С ней происходило что то такое, над чем ни он, ни она были не властны.

— Я ведь не хотела. Забыл? — спокойно сказала она.

— Тогда, может быть, больше не надо.

Она рассмеялась и налила себе снова.

— Теперь уже все равно. Чуть больше, чуть меньше не имеет значения.

— Иногда приятно выпить бокальчик-другой, — неловко пробормотал он.

Когда она заговорила, голос ее звучал мягко. — Червяк ты толстопузый, сказала она. — Что ты про меня вякаешь? Да я тебя насквозь вижу, все твои мыслишки вонючие. Хочешь, скажу, о чем ты думаешь? Ты ведь все пытаешься понять, откуда я, такая паинька, всем этим штучкам-дрючкам выучилась. Могу рассказать. Я этому делу в притонах обучалась — слышишь? — в притонах! В таких местах работала, о которых ты и слыхом не слыхивал. Матросы мне из Порт-Саида подарочки возили. Я ведь в тебе каждую жилку наизусть знаю, квашня ты несчастная, и могу из тебя веревки вить.

— Кэтрин! Ты сама не понимаешь, что говоришь! — ужаснулся он.

— Я же сразу догадалась. Ждал, что проболтаюсь. Вот и дождался.

Она медленно приближалась к нему, и мистер Эдвардс с трудом подавил в себе желание сдвинуться вбок. Он боялся ее, но продолжал неподвижно сидеть. Остановившись прямо перед ним, она допила остатки шампанского, изящным движением разбила бокал о край стола и вдавила оставшийся у нее в руке зазубренный осколок в щеку мистеру Эдвардсу.

Тут уж он кинулся бежать без оглядки, а вслед ему на дома несся ее смех.

3

Таких, как мистер Эдвардс, любовь калечит. Это чувство отняло у него способности судить здраво, перечеркнуло накопленный опыт, ослабило волю. Он твердил себе, что с Кэтрин всего лишь приключилась истерика, н старался в его поверить, а Кэтрин всячески старалась ему помочь. Она пришла в ужас от своего срыва и теперь прилагала разнообразные усилия, чтобы мистер Эдвардс восстановил прежнее лестное мнение о ней. Когда мужчина так безумно влюблен, он способен истерзать себя до невозможности. Мистер Эдвардс всем сердцем жаждал уверовать в добродетель Кэтрин, но сомнения, которые разжигал засевший в его душе бес, равно как и недавняя выходка Кэтрин, не давали ему покоя. Почти неосознанно он доискивался правды, но не верил тому, что узнавал. Так, к примеру, чутье подсказывало ему, что она не станет держать деньги в банке. И действительно, с помощью хитроумной системы зеркал один из нанятых им сыщиков установил, что деньги Кэтрин хранит в потайном месте в подвале своего кирпичного дома.

Однажды из сыскного агентства мистеру Эдвардсу прислали газетную вырезку. Это была старая заметка из провинциальной газеты о пожаре в маленьком городке. Мистер Эдвардс внимательно ее прочел. Его бросило в жар, он обмяк, перед глазами поплыли красные круги. Любовь смешалась в нем с неподдельным страхом, а при такой соединительной реакции в осадок выпадает жестокость. Шатаясь, он добрел до стоявшего в кабинете дивана, лег и прижался лбом к прохладной черной коже. На мгновение он словно повис в пустоте и перестал дышать. Постепенно разум его прояснился. Во рту был соленый привкус, от гнева больно сводило плечи. Но мистер Эдвардс уже успокоился, и его мысли, словно острый луч прожектора, прорубили дорогу сквозь время, оставшееся до выполнения намеченного. Неторопливо, как перед обычным инспекционным выездом, он проверил, все ли уложил — свежие сорочки и белье, ночная рубашка и шлепанцы, толстая плетка — змеей свернувшаяся на дне чемодана.

Тяжело ступая, он прошел через палисадник перед кирпичным домиком и позвонил в дверь.

Кэтрин тотчас открыла. Она была в пальто и шляпке.

— Ой! Какая досада! Мне надо ненадолго отлучиться.

Мистер Эдвардс опустил чемодан на пол. — Нет, — сказал он…

Она изучающе поглядела на него. Что-то было, не. так… Он протиснулся мимо нее в дом и начал спускаться в подвал.

— Ты куда? — пронзительно взвизгнула она. Он не ответил. Через минуту поднялся обратно, в руках у него была дубовая шкатулка. Он положил ее к себе в чемодан.

— Это мое, — мягко сказала она.

— Знаю.

— Что ты затеял?

— Решил взять тебя с собой в небольшую поездку.

— Куда? Я сейчас ехать не могу.

— В одни городок в Коннектикуте. У меня там дела. Ты когда-то говорила, что хочешь работать. Вот и будешь работать.

— Раньше хотела, а теперь не хочу. Ты меня не заставишь. Да я полицию позову!

Он улыбнулся такой зловещей улыбкой, что Кэтрин попятилась. В висках у нее гулко стучало.

— Может, тебе больше хочется съездить в твой родной город? — сказал он. — Несколько лет назад там был большой пожар. Помнишь?