К югу от мыса Ява
Шрифт:
— Так, вы, пятеро. — Николсон кивнул в сторону солдат. — Выбирайтесь-ка наверх, да поживее. Что, черт побери, вы делаете? — Резким движением старпом вырвал из рук одного из солдат вещмешок, который тот тщетно пытался нацепить на плечи, и швырнул в дальний угол. — Считайте, вам крупно повезло, если выберетесь отсюда живым. Торопитесь же! Бегом наверх!
Четверо солдат, подгоняемые Маккинноном, спешно заковыляли к двери. Пятый — двадцатилетний паренек с бледным, как полотно, лицом — даже не шелохнулся. Глаза его были широко раскрыты, а губы беспрерывно шевелились. Он сидел на табурете, крепко сцепив руки на коленях,
— Ты разве не слышал, что я сказал?
— Мой друг… Он здесь, — с трудом выговорил паренек и кивнул на висевшую рядом койку. — Мой лучший друг… Я останусь с ним.
— Бог ты мой! — не выдержал Николсон. — Сейчас не время геройствовать. — Кивнув на дверь, он повысил голос: — Иди!
Юноша вдруг взорвался потоком ругательств, но тут же осекся — гулкий, рокочущий звук разнесся по всему судну, и, судорожно вздрогнув, оно еще больше завалилось на левый борт.
— Сэр, похоже, пробило кормовую водонепроницаемую переборку — в машинном отделении, — как ни в чем не бывало сказал Маккиннон.
Теперь нельзя было терять ни минуты. Наклонившись к солдату, Николсон схватил его за руку, сильным рывком заставил встать и тут же застыл от удивления: к нему бросилась медсестра и вцепилась в него обеими руками.
— Погодите! Сила тут не поможет — есть и другие способы, — сказала девушка тихим, ровным голосом, никак не соответствовавшим ее действиям. — Просто у него не все в порядке с головой. — Она потрепала юношу по плечу. — Ну же, Алекс. Ты ведь прекрасно понимаешь — надо идти. Не волнуйся, я пригляжу за твоим другом. Прошу тебя, Алекс.
Парень как будто очнулся от оцепенения и последний раз посмотрел на лежавшего на койке солдата. Девушка взяла Алекса за руку, улыбнулась и осторожно помогла ему встать. Пробубнив что-то невнятное, паренек чуть помедлил и, тяжело ступая, побрел мимо Николсона к двери.
— Поздравляю, — только и выговорил Николсон, кивнув ему вслед, но обращаясь к медсестре. — Теперь вы, мисс Драхман.
— Нет, — покачала головой девушка. — Вы же слышали — я ему обещала. К тому же вы сами просили, чтобы я осталась.
— Это было тогда, а не сейчас, — теряя терпение, отрезал Николсон. — У нас нет времени на препирательства.
Поколебавшись, мисс Драхман молча кивнула и, подойдя к койке, принялась шарить руками в темноте. Николсон резко нарушил тишину:
— Поторопитесь же! И забудьте о ваших драгоценных тряпках!
— Это не тряпки, — невозмутимо проговорила девушка и повернулась к Николсону с закутанным в одеяло малышом. — Но это действительно драгоценность — чья-то, не моя. Я так думаю.
Николсон совсем забыл про малыша и, ничего не сказав, виновато двинулся по покатому полу к двери. Мисс Драхман, цепляясь свободной рукой за койки, последовала за ним. У самой двери девушка поскользнулась и непременно упала бы, не протяни ей Николсон вовремя руку. Она схватилась за нее, не колеблясь, и улыбнулась — инцидент был исчерпан. Вскоре они вместе вышли на верхнюю палубу.
Через какое-то время там же оказались и оба тяжелораненых — их вынесли Николсон и Маккиннон. Теперь «Кэрри Дэнсер» глубоко осела на корму. Хотя нос судна прочно сидел на рифе, острый конец которого вошел в него, точно таран, корабль медленно и неумолимо разворачивался правым бортом
Подавшись чуть назад, к скату палубы, Николсон принял у Маккиннона первого раненого и, развернувшись, склонился над фальшбортом. В следующее мгновение из мрака бездны на гребне волны показалась шлюпка. Стоявшие в ней Докерти и Эймс, почти поравнявшись с Николсоном, едва успели принять раненого и тут же провалились вместе с ним в черную пропасть, скрывшись за лавиной пены и брызг. Спустя некоторое время в шлюпку переправили второго раненого.
На терзаемой бурунами «Кэрри Дэнсер» оставался еще один солдат. Но он куда-то пропал. А вместе с ним — старшая медсестра. Тщетно вглядываясь в темноту, Николсон вдруг услыхал пронзительный вопль ужаса, футах в пятнадцати, — это, бесспорно, кричал Алекс. Вслед за криком раздался твердый, настойчивый женский голос, не могущий принадлежать никому другому, кроме мисс Драхман.
— Что там, черт возьми, происходит? — гневно воскликнул Николсон.
В ответ прозвучал смешанный ропот, затем девушка крикнула:
— Одну минуту, пожалуйста.
Не мешкая, Николсон развернулся кругом, крикнул Вэньеру и Фэррису, чтобы они немедленно прыгали в шлюпку, приказал Маккиннону покинуть тонущее судно следом за ними, а сам, спотыкаясь и падая на покатой скользкой палубе, кинулся к кормовому отсеку, откуда доносились голоса медсестры и солдата.
Старпом без лишних церемоний схватил медсестру в охапку и, подтащив к фальшборту, передал Маккиннону, закрепившемуся по ту сторону леерного ограждения. Боцман принял девушку и глянул вниз, в надежде увидеть шлюпку, бившуюся между волнами в пене и брызгах. Он быстро оглянулся на Николсона и спросил:
— Сэр, я вам еще нужен?
— Нет. — Николсон решительно покачал головой. — Главное сейчас — шлюпка. Держите страховой конец.
— Есть, сэр! — Маккиннон кивнул и, улучив момент, перескочил на мачтовую банку взмывшей вверх шлюпки, увлекая за собой девушку. Мгновением позже с «Кэрри Дэнсер», извиваясь, полетел страховочный конец.
Перегнувшись через фальшборт, Николсон крикнул:
— Все в порядке, боцман?
— Так точно, сэр. Сейчас я попробую зайти под корму с подветренной стороны.
Николсон взобрался по трапу на полуют и огляделся. Ему показалось, что море вдруг сделалось совершенно черным и волнение значительно уменьшилось. Старпом тотчас понял, в чем дело: морская поверхность между обоими кораблями была затянута широкой, толстой пленкой нефти. «Вирома» откачала за борт несколько сотен галлонов мазута — и волны поутихли.
В два прыжка Николсон пересек полуют и остановился у самой кормы, где стоял Алекс в странной, неестественной позе, прислонясь спиной к гакаборту и вцепившись руками в пиллерсы. Глаза его были широко раскрыты и неподвижны, а сам он трясся мелкой дрожью. «Прыгать в воду с Алексом равносильно самоубийству, — хладнокровно рассуждал Николсон. — От страха он вцепится в меня мертвой хваткой, и тогда мы оба камнем пойдем на дно». Старпом вздохнул, наклонился к гакаборту и включил фонарь. Маккиннон, принявший на себя командование шлюпкой, находился футах в пятнадцати от кормы «Кэрри Дэнсер», приближаясь с подветренной стороны.